– Абсолютно ничего, – покачала головой Савинкова. – А кто это?
– Так! – неопределенно ответила я. – Одна женщина.
– Спасибо вам огромное! – со слезами на глазах опять начала благодарить меня Савинкова, но я отмахнулась и спросила:
– А Михаил Антонович знает о том, что вас шантажировали?
– Да вы что! – Она даже руками всплеснула. – Как же я могла ему об этом сказать? Он же и так уже много лет спит только со снотворным! У него же нервы ни к черту! Язва желудка! А тут еще бы и я добавила!
– Но, может быть, он знает, откуда этот удар пришел? – спросила я.
Дина Николаевна в ответ пожала плечами и предложила:
– А давайте я ему прямо сейчас позвоню, и он сюда приедет?
– Это было бы замечательно! – сказала я.
Она схватила трубку и набрала номер, по-видимому, прямого телефона, потому что сразу сказала:
– Миша! Немедленно приезжай ко мне на работу! У меня такие новости! – Она радостно рассмеялась, а потом, положив трубку, сказала мне: – Сейчас будет! – и снова принялась благодарить: – Господи! Татьяна Александровна! Вы для нас такое сделали, что мы ваши должники по гроб жизни! Если вам потребуется любая помощь, мы все для вас сделаем!
– Тогда отпустите меня покурить! – улыбнулась я.
– Да курите прямо здесь! – предложила Савинкова.
– Но я не вижу здесь пепельницу и по запаху чувствую, что здесь не курят, а раз так, то не стоит и начинать, – отказалась я.
Я вышла на лестничную площадку, где в углу на полу стояла большая керамическая ваза с песком, а рядом с ней два кресла – эдакое своеобразное место для курения, и, закурив, разочарованно подумала, что мои ожидания не оправдались. Вполне допустимо, что Савинковой звонил Кривоножкин-Друидский, который мог узнать о бумагах только от того, кто его нанял, но кто это? Приехавшая из Москвы Кленова? Но как к ней попали эти бумаги? Опять вопросы, вопросы, вопросы без ответов! Я позвонила Кирьянову и попросила его:
– Киря! Скажи мне что-нибудь хорошее!
– Порадоваться хочешь? – рассмеялся он и ответил: – Права ты была – в томатный сок подмешали лошадиную дозу ацетилсалициловой кислоты. Заметь, отечественного производства, а не какой-нибудь импортный аспирин.
– Наверное, решили, что она поядреней будет! – хмыкнула я.
– Пальчики с коробки сняли, и их там!.. – судя по тону, Володька аж помотал головой. – Только примерять их пока не к кому.
– Так это пока не к кому, а там видно будет! – поправила я его.
– Ну и когда ты мне отмашку дашь? – спросил он.
– Не знаю! – честно ответила я. – Выложилась, как могла, а по основному делу пока на выходе ноль без палочки!
– Не грусти, подруга! – подбодрил меня Володя. – Это только сейчас пусто, а потом вдруг станет густо!
– Твоими бы устами... – буркнула я и отключила телефон.
Докурив, я не спеша пошла обратно в кабинет Савинковой, и по дороге меня обогнал какой-то мужчина, который, влетев к ней, встревоженно спросил:
– Дина! Что у тебя случилось?
– Читай, Мишенька! – сказала Дина Николаевна, протягивая Морозову бумаги.
Я тихо присела на стул около двери, а Михаил Антонович – возле стола для заседаний. Он начал читать, а потом выпустил листы и, уронив голову на руки, беззвучно зарыдал, только плечи тряслись.
– Мишенька! Мишенька! – стала уговаривать его подскочившая к столу Дина Николаевна. – Успокойся, родной!
Она бросилась к шкафу, достала оттуда флакончик с лекарством, накапала в стакан с водой и опять подскочила к Морозову.
– Выпей, Мишенька! Выпей!
Он послушно выпил, глубоко вздохнул и спросил:
– Откуда это у тебя?
– Это я привезла, – ответила я со своего места.
– Кто вы? – повернувшись на звук, спросил он.
– Это Татьяна Александровна Иванова, частный детектив, – ответила вместо меня Савинкова.
– Я не знаю, почему вы это сделали, но мы ваши вечные должники, – просто сказал Морозов.
– Ой не надо, Михаил Антонович! – воскликнула я. – Вы уже знаете, что такое быть в вечном долгу, и я искренне желаю, чтобы это с вами больше никогда не повторилось!
– Я был уверен, что вы ответите именно так, потому что, судя по отзывам, человек вы невероятно порядочный, – с теплотой в голосе сказал Морозов.
– Вы наводили обо мне справки? – спросила я.
– Нет! Просто слышал о вас от одного своего знакомого.
– От кого же? – спросила я.
– От Феклистова! Помните такого? Вы тогда его очень сильно выручили!
– Да не сказала бы я, что то дело было таким уж сложным! – припомнив эту историю, ответила я.
– А вот для него оно было очень важным, – заметил Морозов. – И он мне потом сказал, что вы отличаетесь редчайшим для женщины качеством – умеете молчать и еще, что вы, взявшись за дело, всегда доводите его до конца.
– Эк вы деликатно выразились! – рассмеялась я. – Обычно говорят, что у меня мертвая хватка!
– Но почему вы нам помогли? – опять спросил он.
– Потому что наши интересы совпали, – ответила я. – Беспокоясь о вашем здоровье, Дина Николаевна не сказала вам, что ее шантажировали известными вам бумагами и заставили дать ложное заключение о состоянии здоровья Тамары Евгеньевны Дроздовой. Имени шантажиста она не знает, но, может быть, вам известно, кто это? – спросила я.
– Известно, – кивнул Морозов.
– Как, ты знаешь и ничего мне не сказал?! – воскликнула Савинкова.
– Я не хотел, чтобы ты волновалась, – с теплотой в голосе ответил Михаил Антонович. – Помочь мне ты все равно ничем не смогла бы, зато переживала бы, мучилась... А тебе и так со мной лиха пришлось хлебнуть немало!
– Горе, поделенное на двоих, уже полгоря, – возразила она.
– А поскольку муж и жена – одна сатана, горе все равно было бы одним, – ответил Морозов.
– И у кого же теперь эти бумаги? У Марианны Кленовой? – наудачу спросила я.
– Да! У нее! – подтвердил Морозов, с удивлением глядя на меня. – Но вы-то откуда о ней знаете?
– Работа такая, – ответила я и спросила: – Но какое она имеет к вам отношение?
– Я вам все расскажу, – пообещал Михаил Антонович. – Только давайте не будем отвлекать Дину от работы и поговорим в другом месте. Например, в кафе «Диона». Не возражаете?
– Конечно, нет! – ответила я.
– Тогда поехали! – предложил Морозов.
– Хорошо! – согласилась я. – Я за вами на своей машине поеду.
Я попрощалась с Савинковой, и мы ушли. На улице сели каждый в свою машину и отправились в кафе «Диона». Оно находилось в центре города, и дорога много времени не заняла. Приехав на место, мы с Морозовым прошли в кафе и заняли отдельный кабинет. Кивнув на стоявшего навытяжку официанта, Морозов сказал:
– Все на ваше усмотрение и за счет заведения.
– Я, вообще-то, не голодна, – ответила я.
– Если позволите, я посоветовал бы вам наши пирожные, – негромко сказал официант. – Они выпекаются прямо здесь и очень вкусные.
– Спасибо! – поблагодарила я. – От них не откажусь!
Пока сервировали стол, мы с Морозовым молчали, а когда остались одни, он вдруг спросил:
– Вы не будете против, если при нашем разговоре будет присутствовать еще кое-кто?
– Это поможет делу? – поинтересовалась я, осторожно подцепив на вилку пирожное и перенося его на свою тарелку.
– И очень существенно! – со значением сказал Морозов.
– Тогда я могу это только приветствовать! – ответила я, отделив вилкой кусочек пирожного и отправляя его в рот.
– Можно заходить! – громко сказал Морозов, обращаясь к кому-то за моей спиной.
Я обернулась и застыла с вилкой во рту. Выглядела я при этом наверняка до невозможности глупо и смешно, но такого я не ожидала! Совершенно растерянная, я повернулась к Морозову, и он тихо рассмеялся:
– Вот так иногда в жизни бывает! – и предложил: – Ну, за дело!
Из кафе я вышла через три часа совершенно обалдевшая, голова распухла от обилия информации, и если бы не диктофон, который я включила с согласия Михаила Антоновича, не уверена, что смогла бы все запомнить. А самое главное, эта информация была настолько ужасающей, настолько шокирующей, что мороз продирал по коже! Сев в машину, я немного помедлила, чтобы успокоиться – у меня даже руки дрожали, а потом позвонила Кирьянову:
– Киря! Я сейчас еду к тебе и буду минут через пятнадцать максимум. Прошу, в смысле умоляю, дождись меня. У меня такие новости, что крыша едет!
– Тпру! – тут же сказал он и пояснил: – Это я крыше, чтобы тормозила! – а потом уже серьезно добавил: – Жду!
Отключив телефон, я глубоко вздохнула и, поворачивая ключ зажигания, угрожающе сказала:
– Ну, сволочь, держись!
Когда я приехала к Володе, он ждал меня, судя по виду, с большим нетерпением. Я не стала его мучить и с места в карьер начала озадачивать, достав из сумки пакет, в котором лежали разорванная упаковка отечественного аспирина и одноразовый шприц на 10 кубиков.
