— Демину Ивану Петровичу. Завтра во второй половине дня мисс Фридлендер намеревается найти клад по адресу: Стальной переулок, дом один, квартира девять. Конец сообщения. Передала Охотникова.
— Это шифровка? — подозрительно хмыкнул дежурный. — Или вы опять шутите?
— Сегодня еще и не начинала, — отрезала я.
— Вот дает! — восхитился дежурный. — Может, оставите телефончик?
— Только после моей кончины, — пообещала я. — Спокойной ночи.
Я положила трубку на рычаг и усмехнулась. Если старательный Демин не примет мое сообщение за издевку, он непременно примчится. А если примет, то примчится вдвое быстрее. Старательные люди все одинаковы.
В дверях незаметно возникла фигура тетушки. На ее лице было, как бы это лучше сказать, увлеченное выражение.
— Прости, я нечаянно подслушала твой разговор. Но только самое начало, — сказала она. — Ты познакомилась с каким-то мужчиной? Или это опять деловой разговор?
— Конечно, деловой, — ответила я. — Нужно было дослушать до конца.
— Прискорбно, — заметила тетушка. — А мне почему-то подумалось, что в твоей жизни произошли перемены…
— Они произошли, — согласилась я. — Но уже давно.
— Ты будешь ужинать? — спросила она.
— Да, конечно, — ответила я. — Ужинать и спать. Чертовски устала сегодня…
— Ты все еще крутишься со своей американочкой? Никак не решусь тебя спросить — моя версия о наследстве подтверждается?
— Конечно, подтверждается! — без колебаний сказала я. — Ты как в воду смотрела.
— Но кое-какие расхождения в деталях, конечно, имеются? — горделиво спросила она.
— Самые незначительные, тетя, — сказала я и улыбнулась.
Утром меня никто не потревожил, видимо, даже если Демин и получил мое сообщение, он все еще вдумывался в его глубокий смысл. Поэтому всю первую половину дня я могла спокойно готовиться к предстоящему испытанию. Говорю это без всякой насмешки, потому что если помешанные на политкорректности американцы объявляют, что собираются с тобой «что-нибудь сделать», то уж им точно приспичило, и дело принимает серьезный оборот.
Особенно настораживало упоминание о сноровке Джимми. В данном контексте вряд ли речь могла идти о его сноровке спасателя. Здесь от него требовалось нечто совершенно противоположное. Возможно, Парамонов в своем рассказе что-то упустил, и до работы в службе 911 Джимми оттачивал свое мастерство на чужих сейфах — со всеми вытекающими отсюда последствиями? Прошел, так сказать, суровую школу Гарлема. Во всяком случае, он не дрогнул, схватившись с хулиганами в чужом темном переулке. Так что упоминание об определенного рода сноровке не было пустыми словами. Да и сама мисс Фридлендер? Представление об акулах бизнеса я получила еще в начальной школе — сплошные отрицательные эмоции. А ведь мисс Фридлендер была именно такой акулой. Ради своих унитазов она могла пойти на все. По крайней мере, так нас учили в начальной школе. Да и не только в начальной. С другой стороны, мисс Фридлендер по-прежнему оставалась моей клиенткой, и такая двойственность положения смущала меня. Трудно обеспечивать безопасность клиента, когда он пытается посягнуть на вашу собственную жизнь. Получается форменная головоломка. Хорошо, если только в переносном смысле.
Зато о безопасности бухгалтера Джимми мне не нужно было заботиться. Этот момент никак не оговаривался в нашем устном контракте. Здесь уж я могла оттянуться на полную катушку. Тем более что нечто вроде репетиции у меня уже было. Я имею в виду упражнения с шестом.
Одним словом, сегодня я решила не пренебрегать повышенными мерами безопасности и соответственно экипировалась. Маленький револьвер под мышкой, тонкая кожаная куртка, в воротник которой вделан острый нож для метания, туфли, носки которых оборудованы специальными стальными пластинами, — в такой амуниции я могла уложить целое отделение, если меня разозлить, конечно.
Пообещав тетушке вернуться нескоро, я вышла из дома и села в «Фольксваген». День опять выдался на редкость хороший — температура воздуха двадцать два в тени, легкий ветерок, синее небо, синяя Волга. Мне подумалось, что в такой день действительно стоило бы поваляться на пляже, даже несмотря на присутствие там озабоченных «качков» и микробов. Но именно теперь мне было совсем не до пляжа.
Я приехала в гостиницу около двух часов дня. На месте портье опять красовался человек-яйцо. Он приветствовал меня, как свою. Я помахала ему в ответ рукой и поднялась в номер мисс Фридлендер.
Они оба были там и заметно нервничали — близость счастья будоражила их. В комнате на полу стояли две огромные пустые сумки, которые поразили мое воображение еще в тот день, когда я увидела мисс Фридлендер на вокзале. Только теперь я поняла их предназначение — именно в этой таре моя клиентка собиралась вывозить сокровища!
Впрочем, в настоящий момент одна сумка была не совсем пуста — она была расстегнута, и я заметила на дне поблескивающие металлом инструменты.
— Добрый день, дорогая! — комкая в руках носовой платок или салфетку, произнесла мисс Фридлендер, расплываясь в улыбке. — В какой-то момент я испугалась, что вы не придете.
— Ну что вы, — сказала я. — Как можно пропустить такое событие? Ведь сегодня у нас, как я понимаю, решающий день?
— Очень решающий! — значительно сказала мисс Фридлендер. — Но я настолько уверена в успехе, что уже позаботилась об обратных билетах. На вас билет тоже заказан — завтра утром мы уже уезжаем в Москву!
— Вы полагаете, мы успеем сегодня уладить все формальности? — невинно спросила я.
— Что вы имеете в виду, дорогая? — быстро спросила мисс Фридлендер.
— Ну как же! — улыбнулась я. — Ведь мы же договорились передать найденный клад государству. Разве вы забыли? — подшучивание над этими горе-золотоискателями мне доставляло какую-то особую радость. И я веселилась от души.
Мисс Фридлендер с Джимми переглянулись. Лицо бухгалтера-спасателя помрачнело.
— Вы знаете, — понизив голос, заговорщицки пожаловалась я. — Мне что-то не нравится сегодня лицо Джимми. Он похож на торговца наркотиками из фильма «Закон улицы». Меня это пугает.
Мисс Фридлендер натянуто улыбнулась и сказала, волнуясь:
— Ну что вы! Джимми очень порядочный человек. Как вы могли такое подумать!
— Я видела много американских фильмов о торговцах наркотиками, — с затаенной гордостью призналась я. — Джимми сегодня похож на них как две капли воды! Вы давно его знаете?
Мисс Фридлендер начала злиться.
— Да что вы такое говорите, Евгения! — повысила она голос. — Мне стыдно за вас! Джимми работает у меня уже пять лет и имеет отличные рекомендации!
— И все-таки, — зловещим шепотом посоветовала я, — наверное, стоит быть с ним поосторожнее. Кто знает, что может прийти в голову негру, когда он увидит золото?!
Мисс Фридлендер была шокирована. Она обессиленно опустилась в кресло и, раскрыв рот, несколько секунд смотрела на меня. Наконец она жалобно произнесла:
— Это просто счастье, что Джимми не знает русского языка… В нашей стране расовые предрассудки очень сурово осуждаются, Евгения. Прошу вас больше не высказываться в подобном духе.
— А это никакие не расовые предрассудки, — обиженно сказала я. — Между прочим, мне сегодня сон такой приснился — будто Джимми меня душит, а руки у него по локоть в крови. Вы верите в вещие сны, мисс Фридлендер?
Американка выглядела окончательно сбитой с толку. Она с ужасом посмотрела на меня и пробормотала что-то невразумительное. А виновник нашего спора все более мрачно и подозрительно посматривал на меня — видимо, он чувствовал, что является предметом разговора.
— Ну, я-то сама в сны не верю, — неожиданно сказала я. — Просто невольно настораживаешься, когда у человека такое лицо.
— Какое такое?! — простонала мисс Фридлендер.
— Ну, такое… — Я пошевелила в воздухе пальцами, будто подыскивая слово, и выпалила: — Лицо убийцы, вот!
Мисс Фридлендер сделалась наконец такой же мрачной, как и ее бухгалтер.
— Бог знает, что вы несете, Евгения, — сказала она упавшим голосом. — Наверное, вы сегодня действительно плохо спали?
— Спала-то я отлично, — возразила я озабоченно. — Вот сны мне снились никудышные. Представляете, руки Джимми по локоть в крови. Бр-р-р!
— Перестаньте! — взвизгнула мисс Фридлендер. — Я больше не могу этого слушать! Вы сегодня совсем не в своей тарелке, верно.
— А что я такого сказала? — проворчала я. — Сами же спросили…
— Ничего я вас не спрашивала! — чуть ли не плача, заявила американка. — Вы можете чуть-чуть помолчать?
Конечно, теперь я могла и помолчать — мисс Фридлендер была деморализована. Мои рассуждения о сновидениях она, разумеется, не приняла всерьез, но то, что мои выдумки так ловко переплелись с ее реальными замыслами, испортило ей настроение. Она даже не сразу смогла вернуться к вопросу о сокровищах.
