– Лида пропала, – пожаловалась мне Черникова и продолжила резать лук. – Вы садитесь к окну, на плетеный стул, он самый удобный. Представляете, вчера ушла, ужин не приготовила, сегодня – уже десятый час, а ее все нет. Я ей звонила, трубку не берет. Уж не случилось ли чего? Очень на Лиду не похоже. – Она зажгла еще одну горелку, поставила сковороду на огонь и повернулась ко мне. – Вы ничего не знаете?
– Д-да, – с небольшой запинкой ответила я. Не умею сообщать такие новости. Все-таки, они три года были знакомы, возможно, даже, дружны. А что, если она расплачется, устроит истерику? Хотя, нет, вряд ли, не того типа женщина Надежда Николаевна, чтобы дружить с домработницей. Пожалуй, можно говорить без долгой подготовки и откровенно. Придя к такому выводу, я, глядя Черниковой в лицо, четко произнесла: – Лида погибла.
Надежда Николаевна на мгновение замерла. Потом прижала лезвие к губам, вздрогнула и бросила нож на стол.
– Вот как? Несчастный случай или… – у нее вырвался судорожный вздох, – или что-нибудь криминальное?
– К сожалению, криминальное, – я не сводила глаз с Черниковой. Что-то в ее реакции было неправильным. Неестественным. – Ее убили.
– Когда? – быстро спросила она.
– Вчера днем, – я поколебалась, потом указала пальцем на плиту: – У вас сковорода на огне пустая.
– Да, действительно, – словно удивилась Надежда Николаевна. – Масло надо… где же масло?
Она открыла дверцу холодильника, покопалась в нем, потом достала брусок сливочного масла, отрезала хороший кусок и бросила на сковородку. Масло, с шипением запузырилось по тефлоновому дну, а мы молча смотрели, как оно тает.
– Не поверите, – криво улыбнулась Черникова, – лет десять уже к плите не подходила, с тех пор, как первую домработницу наняли. Не люблю готовить.
Она стряхнула лук с доски на сковороду, рассеянно помешала деревянной лопаткой, положила ее на стол, оставив грязный след. Потом повернулась к навесному шкафчику, достала бутылку водки и пару хрустальных рюмок. Налила до краев, взглянула на меня вопросительно:
– Помянем?
– Извините, я на работе, – покачала головой я.
– А я, с вашего позволения… – она лихо опрокинула рюмку. Моргнула, поморщилась, зацепила с тарелки хорошую щепоть тертой морковки и бросила в рот. Оглянулась на сковороду и высыпала оставшуюся морковь, снова помешала. Жирное пятно, оставленное лопаткой на столе, приобрело оранжевый оттенок. А Черникова расплылась в нелепой, совершенно не к месту, улыбке и заявила: – Хорошо, что я знаю, где томатный соус.
Томатный соус был в холодильнике. Надежда Николаевна зачерпнула его все той же деревянной лопаткой, ляпнула на сковороду и помешала. Потом приподняла крышку над кипящей кастрюлей, прополоскала лопатку, смывая остатки. Положила ее на стол – теперь, рядом с жирным пятном образовалась маленькая лужица бульона.
– Значит, говорите, ее убили? Какой-нибудь маньяк?
Казалось, Черникова спрашивала не у меня, а у бутылки. Но ответила я.
– Вряд ли. У нас есть основания полагать… я понимаю, что вы ей доверяли, но у нас есть основания полагать, что она имела отношение к ограблению вашей квартиры.
– Не думаю, – отрицательно покачала головой Черникова. – Ей это было ни к чему. Впрочем, теперь неважно, – она снова наполнила свою рюмку. Выпила, поискала взглядом, чем бы закусить. На столе, кроме очистков, ничего не было, и Надежда Николаевна недовольно скривилась. – Что за дом! Или мне теперь луковую шелуху жевать?
– Посмотрите в холодильнике, – посоветовала я. Клиентка взяла, на мой взгляд, слишком быстрый темп, так она скоро под стол свалится. Пусть лучше закусывает, тогда есть надежда узнать, в чем причина такого странного поведения.
– Хм, – Черникова посмотрела на меня уже слегка расфокусированным взглядом. – Разумная мысль. Сыщики они что, все такие умные?
– В основном, да, – согласилась я. – Профессиональная необходимость. Дуракам в нашем деле тяжело приходится.
– Дуракам везде тяжело, – пробормотала Надежда Николаевна, открывая холодильник. – О, то что нужно! – она поставила на стол, прямо в бульонную лужицу, тарелочку с аккуратно нарезанными сыром и копченой колбасой. И глупо захихикала: – Как будто Лида специально на этот случай приготовила!
– Вы закусывайте, – сдержанно посоветовала я.
– Как это закусывайте? – удивилась она. – Я же еще не выпила!
Снова забулькала водка и Черникова, все так же ловко, приняла очередную порцию. Потом она соорудила и съела экстравагантный бутерброд – ломтик сыра, ломтик колбасы, еще одна такая же пара и сверху, крышечкой, сыр. Подмигнула мне и уточнила:
– Ты точно пить не будешь? Ну, хоть закуси вместе со мной. – Сделала мне точно такой же, сырно-колбасный бутерброд, а себе налила четвертую рюмку. Сообщила серьезно: – Ух, и напьюсь сегодня!
– Есть причина? – ненавязчиво поинтересовалась я, осторожно откусывая от странного бутерброда. Оказалось, что совсем не плохо, хотя, на мой вкус, жирновато. Немного хлеба здесь не помешало бы.
– А как же! Без причины, сама знаешь, даже кошки… – она оглянулась на скворчащую сковороду, и, сосредоточившись, выплеснула туда водку из моей рюмки. Объяснила уверенно: – Чтобы щи мягче были.
– Так что у вас произошло с Лидой? – напомнила я. – Почему вы уверены, что она не причастна к ограблению? Почему теперь, когда она погибла, вам надо напиться?
– Не надо, а хочется! – она подняла вверх указательный палец. – Имею желание. И возможность, тоже имею. – Рюмка наполнилась и опустела, а Надежда Николаевна вытерла губы и провозгласила: – За то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями!
– Золотые слова, – кивнула я. – Так что, насчет Лиды?
– Да отстань ты от меня, со своей Лидой, – вяло отмахнулась она. – Слышать про нее не хочу, и говорить тоже. Что ты все твердишь про ограбление? Зачем ей в такие дела ввязываться, когда она с меня каждый месяц свою копеечку имела?
– Зарплату?
– Зарплату я ей платила за работу! – Черникова начала сердиться. – А втрое больше она от меня получала за молчание! Шантаж, слышала когда-нибудь такое слово?
– Валя вас шантажировала? – ахнула я.
– Какая Валя?
– В смысле, Лида, – поспешила исправиться я. – Я оговорилась. Но как? Что она такого могла?
– Ты что, рассчитываешь, что я тебе расскажу? – весело удивилась Черникова. – Теперь, когда Лиды больше нет? Чтобы все началось с начала?
– Я не буду вас шантажировать. Я не собираюсь вас шантажировать, – я говорила медленно и мягко, глядя ей в глаза. Не то, чтобы гипноз, так, легкий психологический нажим. – Я хочу вам помочь. Только помочь.
Черникова моргнула:
– Правда? – и тут же схватилась за бутылку. – Тогда выпей со мной!
– Наливайте, – сдалась я.
Две рюмки были наполнены, и Надежда Николаевна строго свела брови:
– Не чокаемся. За покойницу пьем. Чтоб ей на том свете… ух!
Выпили, закусили, и я вопросительно уставилась на хозяйку:
– Так что с вами произошло?
– Не со мной, – Черникова погрустнела. – С сыном. Знаешь, что я тебе скажу? Никогда не заводи домработницу! Это же китайский шпион в собственном доме! Причем не зависит, как ты с ними обращаешься! Знаешь, сколько я таких историй знаю? С моими знакомыми, со знакомыми знакомых… прямо, конечно, никто не признается, но шепоток идет. Я думала, что Лиды бояться нечего, что она-то не подведет. И платили ей хорошо, и не обижали, и работы не так много – прибраться, сготовить, в магазин сходить. Ну, там постирать-погладить, кое-когда окна помыть – все женщины этим дома, бесплатно занимаются. Грех ей было на нас обижаться. А она такая змея оказалась!
Надежда Николаевна вспомнила про щи и сердито взялась за сковороду. Вывалила ее, начинающее пригорать, содержимое, в кастрюлю, не особенно переживая, что часть жареного лука с морковкой оказалась на плите, прихлопнула кастрюлю крышкой и уменьшила огонь.
– Пускай томится.
– Вы говорили, что Лида оказалась змеей, – напомнила я.
– Змея и есть. Дело прошлым летом было, мы с мужем к родственникам поехали – у его сестры старшей юбилей был, семьдесят лет. А пока мы там праздновали, Володя здесь праздник устроил. Ничего особенного – просто собрались ребята, потанцевали. Он ведь у меня мальчик тихий, приключений не любит. До того случая, горя с ним не знали! А тогда… Выпили, они, конечно. А молодежь ведь, стол по уму накрыть не умеют. Володя и позвал Лиду, чтобы она все сделала, как надо. Он же думал, что она ушла. Да и нечего ей делать было – сготовила, деньги от Володи получила, что еще? В общем, никто не видел, что Лида осталась, за ними наблюдать. Повеселились ребята, потом, под утро уже, расходиться стали. А одна девочка осталась. Нет, – Черникова внезапно вскинулась и уставилась на меня требовательным взглядом, – нет, если девочка остается ночевать в квартире у парня, это, наверное, о чем-то говорит?
