– Вчера ко мне завалился. Пошли, грит, Инна Дмитревна, тяпнем. Хорошо, мужик мой его вытолкал.
– Очень хорошо, – весело сказал Алексей. – Значит, гражданин дворник нежданно-негаданно деньгами разжился? Да еще позавчера? Очень хорошо. Тогда нам прямо к нему.
Женщина посмотрела на Аню и Алексея и пожала плечами: вроде прилично одеты, молоды, на пьянь из компании Малькова и Макеева не похожи, а туда же.
Алексей придержал еще не закрытую соседкой пьянчужки Малькова дверь в общий коридор и уверенно прошел к обитой потертым коричневым кожзаменителем двери с цифрой «26». Аня следовала за ним.
Соседка оказалась права: чтобы достучаться до обитателей двадцать шестой квартиры, по всей видимости, сильно затуманенных богатырскими дозами водки и самогона, Алексею пришлось наяривать массивным кулаком около пяти минут. Он уже было подумывал разнести довольно хлипкую дверь ко всем чертям, как за ней послышалось чье-то невнятное бормотание образца «кавво там еще черрт принес?», замок загрохотал, и дверь распахнулась.
На пороге стоял субъект в одних трусах-семейках, с всклокоченной шевелюрой, небритый и с перекосившимися на оплывшей от пьянства физиономии гнутыми очками. По всей видимости, раньше субъект претендовал на интеллигентность в богемном понимании этого слова, потому что в одной руке он держал ободранный томик Иосифа Бродского, а другой чесал плечо, по которому расплылась татуировка в виде сине-зеленой птицы.
– Гражданина Макеева у вас не наличествует? – замысловато спросил Алексей.
Субъект потоптался на пороге, а потом выронил Бродского и поднес к губам палец:
– Тс-с-с-с…
У Алексея и Ани едва не завились штопором ресницы: перегар от человечка в семейных трусах шел просто апокалиптический.
– Он буянит-с, – сиплым тенором сообщил очкастый. – Так что не надо… – просительно выговорил он и потупился, – не надо… не на-а-адо печа-а-алица-а-а! – вдруг завыл он дурным голосом, аж привстав на цыпочки, и сделал попытку захлопнуть дверь перед носом Алексея, но тот одним движением смахнул гражданина Малькова – по всей видимости, это он и был – со своего пути и вошел в квартиру.
Вслед за Калединым, буквально перешагнув через барахтающегося на коврике и сучащего всеми конечностями горе-хозяина, в прихожую вошла и Аня.
Дворник Макеев, приземистый толстый мужичина с красной усатой мордой, удивительно напоминающий кота Евдокии Ивановны, полулежал на диване и гневно дрыгал ногой. На шее у него висела какая-то толстозадая бабенка с плохо выкрашенными паклевидными волосами и приговаривала:
– Ну, Володя, ну, хватит. Ну, давай еще выпьем. Ну, не сер… не сердись, Вовочка!
– Козлодои! – грохотал дворник. – Уроды! Кря-кря… креста на них нет! До каких пор будут всучивать мне этот денатурат? Купил… снаружи вроде написано – «Исток», а внутри, – он отхлебнул из горлышка той самой водки «Исток», крякнул и подытожил: – Денатурат, водой бодяженный!
Вот в этот знаменательный момент в комнате появились Алексей и Аня.
– Не вы будете дворник Макеев? – спросил Алексей, цепким взглядом выхватывая стоящую в углу армаду пустых бутылок, среди которых были даже образцы водки «Кристалл» стоимостью далеко за сотню – не по дворницким доходам такую пить.
Краснорожий мужик на диване заворочался, мутно глянул на Каледина и пробурчал:
– Буду, буду… Я-то М-макеев, а в-вот ты кто такой?
– Вот я и пришел, чтобы вам это пояснить, – терпеливо сказал Алексей, усаживаясь на диван рядом с Макеевым. Пьяная баба, выкрашенная в блондинку, отвалилась от Макеева и аж глазки закатила, увидев в метре от себя темноволосого красавца, шикарно одетого и благоухающего дорогим парфюмом. – Вот что, гражданин Макеев. Позвольте спросить, на какие такие доходы вы выпили за последние два дня… э-э-э… водки и пива на сумму где-то две тысячи рублей или больше? Только не говорите, что вас товарищ пригласил – получил премию.
Макеев побагровел еще больше.
– М-м-м? – грозно надвинул он на Каледина свое огнедышащее рыло. – А шта-а-а… зако…нннно пью! Да-а-а! «А гадость пью-ю из економии…»
– «Хоть поутру, да на свои». Это понятно. Но у нас нет времени на филологические чтения, – интеллигентно сообщил ему Алексей, а потом, поднявшись с дивана, вдруг схватил дворника за толстую потную шею, оторвал от дивана и притиснул к стене так, что тот выпучил глаза, как глубоководный краб, и заверещал:
– А-а-а!
– А теперь слушай меня, санитар каменных джунглей. Позавчера ты нашел возле арки, со стороны дороги, там, где стоят мусорные контейнеры, сотовый телефон и дорогой органайзер. Ор-га-най-зер. Книжечка такая кожаная с застежкой. Ты нашел их и продал кому-то. Скупщику, наверно. И на полученные деньги пьянствуешь уже второй или третий день. Так все было? А? – И он тряхнул дворника так, что брюки последнего, и так державшиеся на честном слове и на одной полуоторванной, изнемогающей под тяжестью брюха Макеева пуговице, поехали вниз, открыв трусы в цветочек и короткие волосатые ноги.
– В-вы… выпусти! – прохрипел Макеев. – У меня эта-а… астма!.. Больно же!
Алексей выпустил дворника и, легонько хлопнув его ладонью по затылку, произнес:
– Извини. Хотя астмы я у тебя что-то не заметил. Скорее другое заболевание на букву «а». Ну так как? Продал телефон и книжечку?
– Да. Телефон нашел. Продал. А книжечки не было. Не было… книжечки.
Алексей наклонился к нему и, проникновенно глядя прямо в глаза, произнес:
– Значит, телефон находил, а книжечку – нет?
– Да… то есть нет, – пробормотал дворник, растирая горло. – Я телефон отнес Лыкову. Он у меня покупает иногда.
– Скупщик. Понятно. И за сколько же ты загнал телефон, а, гражданин дворник?
– За полторы, – поспешно ответил тот, надеясь, что предельная откровенность избавит его от неприятностей. – А книжечку я точно не находил. Коричневая, да? Знаете что… я мог замести ее в кучи. Я тогда листья в кучи сметал, готовился их сжигать. А потом дождь пошел. Вот они до сих пор там и лежат. Может, в кучу замел, а?
И он мутно посмотрел на Каледина и потянулся за бутылкой.
– Ты вот что, виртуоз метлы, – сказал Алексей, – ты эту книжечку поищи. Очень внимательно.
– Рыжая она такая, – подала голос от дверей комнаты Аня. – Светло-коричневая то есть.
Макеев воззрился на нее так, словно увидел зеленого черта, вызываемого чрезмерным потреблением алкоголя.
– М-м-м…
– Много там куч-то? – спросил Алексей.
– Д-да, много.
– Так вот, слушай, как говорится, сюда. Сейчас уже темнеет. Искать поздно. А завтра ты проснешься, протрезвеешь и скажешь: пусть жизнь осудит, пусть жизнь… ладно, – оборвал очередную цитату из Высоцкого Алексей. – Завтра встанешь, хорошо опохмелишься… на! – и он вложил дворнику в руку полтинник, – а потом тщательнейшим образом переворошишь все кучи листьев около арки. Ни одного листика не пропусти, понял? Если найдешь – отблагодарю.
– На ящичек дашь, начальник? Ну… тады на десять литров спирта? – оживился дворник. – Тогда мы мигом каждый листик… найдем вашу книжечку. Мигом. И Антошку рекку… ректу… рекру-ти-ру-ю.
– Найдешь – тогда и разговор будет, – сказал Каледин. – Завтра свяжемся. Телефон есть? Нет? А в этой квартире? Тоже? Ну ладно… я приеду завтра к обеду. У вас обед, надеюсь, не как у англичан – в семь вечера?
– Не-е, – прохрипел Макеев, ревниво толкая в пухлый бок глазеющую на Алексея бабенку. – Нормальный у нас обед. В час дня.
– Это радует. Ну что, Анечка. Пойдем. Поисковая установка гражданину дворнику дана.
* * *От кавказцев в «десятке» им удалось уйти без всяких проблем. Потому что кавказцев этих они и не встретили. Вероятно, те, отчаявшись дождаться появления нужного им человека или просто поняв, что в сумерках пасти кого-либо бесполезно, уехали.
– Куда же мы теперь? – спросила Аня, когда они вышли из арки и направились в сторону дороги ловить такси. – Только не говори, что к тебе в гостиницу.
– А я этого и не скажу. Потому что мы едем совсем в другое место. В гости к одному моему хорошему знакомому. Он вчера приехал в город. Я думаю, он сможет тебе помочь. Да и мне… – Аня не видела лица Алексея, но была уверена, что в этот момент его лицо прорезала недобрая улыбка, – да и мне тоже.
И через минуту Каледин и Аня Опалева уже ехали в попутке в сторону Заводского района города.
* * *Алексей попросил высадить их неподалеку от высокого, украшенного элементами новорусской архитектуры, как-то: арочными окнами, балкончиками, колоннами, одноподъездного дома. Дом стоял возле большого парка, и подход к нему вел через литые чугунные ворота в ограде, которой был обнесен этот фрагмент парка.
– Куда это ты меня ведешь? – тихо спросила Аня, которой совершенно неожиданно пришла в голову мысль, что Алексей доставляет ее, как говорится, в лучшем, упакованном виде, прямо в лапы Тиграну или Андронику.
