протяжный стон. Человек, находившийся в дальнем конце комнаты, пришел в себя. Громила не отреагировал на это и продолжал размазывать зловонную смесь по палате. Странная уборка продолжалась, как показалось Яне, около получаса. Всё это время кто-то продолжал тихо стонать. Здоровяк покинул помещение, закрыв за собой дверь. Раздался металлический лязг засова, затем, по всей вероятности, звук навесного замка, который стукнул по двери после того, как его закрыли. Яна вспомнила, как однажды, возвращаясь в маршрутке с работы домой, слушала разговор двух молодых студентов медицинского вуза. Они обсуждали лекцию о возможностях человеческого организма в различных ситуациях под воздействием стресса или других внешних факторов. Ей показалось, что с того момента, как она пришла в сознание, некоторые из её чувств обострились. Ну, во-первых, глаза привыкли к темноте, во-вторых, как ей казалось, улучшился слух. Сейчас, когда Мамонт вышел за дверь, она будто видела, как он работал с замком снаружи, потом, хромая, двинулся по длинному, едва освещённому коридору, завернул за угол и вошел в комнату. Дверь в неё была открыта настежь. Он подошел к столу и стал перебирать своими граблями вывернутые из маленькой барсетки бумаги, деньги и карточки. Затем сгрёб одной рукой всё в ящик стола и буквально грохнулся на кровать, которая чуть ли не сложилась пополам, издав истошный визг панцирной сетки.
– Помогите.
Яна спросила:
– Родя?
– Помогите, – Радослав очнулся после длительной потери сознания, но ещё не соображал. Он жалобно стонал и звал на помощь едва слышно.
– Радослав, это ты? Родя, ты слышишь? Родя! – Яна очень обрадовалась, что рядом с ней оказался живой человек. Она очень надеялась, что им окажется именно Радослав. Скорее всего, он так же, как и она, попался в ловушку и какое-то время пролежал в бессознательном состоянии из-за травм. Яна сейчас не думала о том, как они выберутся из этого плена, ей просто стало немного легче, что она тут не одна. Мысли понесли её куда-то далеко от этого места, вспомнилась мама.
Возвратившись к реальности от громких стонов, Яна испугалась и снова, как тогда, когда первый раз пришла в сознание, запаниковала. Приступ замешательства быстро прошел и сменился уже привычным чувством тревоги и страха перед неизвестностью.
– Родя, это ты?
– Да! Где мы? Какого чёрта тут происходит? Мы в морге? А? – простонал Радослав снова. – Мне больно. Я не могу пошевелиться! М-а-ма!
– Родя, это я, Яна! Послушай меня. Я не знаю, где мы и как мы тут оказались. Блин. Это не больница, не морг и не дом, понял ты? И мамы тут нет! Тут есть какой-то умственно отсталый двухметровый гиббон, который за нами следит.
– Подожди, подожди, почему нас тут держат?
– Да откуда я знаю?! Мы в жопе, друг. В большой жопе. Мы тут уже долго, но я не знаю – сколько. Ты был без сознания всё время. Ты голый?
– Что?
– Радослав, я говорю: ты голый лежишь?
– Я не знаю, я не могу пошевелиться. Я не чувствую тела. Голова раскалывается.
– Ты привязан, как и я, к кровати. Точнее, не привязан, а пристёгнут к кушетке кожаными ремнями. Думаю, это специальная такая медицинская койка. Я помню кусками, как мы с тобой были в машине и пили кофе. Потом всё. Пробел. Только какие-то хаотичные картинки вертятся перед глазами. Я то сплю, то просыпаюсь. Не пойму, где явь, а где сон.
– Давай позовём на помощь, может, нас спасут?
– Да, супермен уже в пути, летит, слышишь? Какой позовём? Ты бы если эту обезьяну недоразвитую увидел, сразу бы понял, что звать её не нужно. Он огромный и неадекватный. Вообще он похож на людоеда. По любому каннибализмом страдает.
– Я вышел тебя искать.
– Куда ты вышел, дурачок? Бредишь? Ау, дорогой, очнись! Ты сейчас в каком-то подвале, пристёгнут, скорее всего с раскроенным черепом, был долгое время в отключке, без сил в плену у чокнутых грёбаных обезьян. Никуда ты не пошел!
– Яна, мы пили кофе, ты захотела в туалет, вышла из машины и пропала. А я пошел тебя искать.
У Яны закружилась голова, она закрыла глаза, и в памяти вспышкой осветился лес, кусты, потом въезд на территорию какого-то медицинского учреждения. Потом ещё вспышка, и вот она берёт пирожок в Макдоналдс, парк, потом работа, рынок. В ушах зазвенело и послышалось сначала вдалеке, потом ближе, и вот уже совсем отчётливо: «Ты что, шутишь? Ты серьёзно, куда ты едешь? Это же психушка!»
– Твою мать! Мы в дурдоме.
В другом крыле огромного подвального помещения в такой же палате, «карантине», как его называли «сотрудники», лежали пристёгнутые к топчанам ещё двое. Лоре повезло больше, ведь когда её поймали, она не сопротивлялась особо, и её не пришлось избивать. Монгол лишь грубо схватил её вначале и, швырнув на траву, сразу запихал ей в рот ветошь, которой всегда были забиты карманы его одежды. Лора не вырывалась, не кричала, не плакала. Он без особых усилий связал её по рукам и ногам, одел на голову тряпичный мешок и спустил в подвал.
Тима же был жестоко избит, рана кровоточила, а туго затянутая вокруг рта повязка мешала дышать. В этом помещении койки были расположены так, что они с Лорой могли видеть друг друга. Она почти всё время что-то бормотала. Сначала плакала, потом пыталась пробудить Тиму, который ещё несколько раз терял сознание и бредил от потери крови и других полученных травм. Впоследствии она просто что-то шептала, обращаясь то к любимому, то к Богу, то к маме, то к их похитителям. В часы сознания Тима пытался с ней говорить и успокаивать, что давалось ему тяжело. Понимая, что Лора находится в состоянии шока и неадекватности, он просто молча лежал и смотрел в потолок. Берёг силы и размышлял. Больше всего он думал о том, как такое с ними могло произойти. Конечно же, винил себя в том, что затеял такую авантюру, в том, что выпил столько алкоголя, что потерял контроль над своими бредовыми идеями и глупыми желаниями: «Как я мог такое допустить? Как я так мог подставить свою любимую? Почему не подумал о таком исходе? Что со мной, ну зачем мне это всё было нужно?»
Ему не давало покоя то, что он оказался таким же легкомысленным идиотом, как и все те недоделанные жертвы в триллерах, которые они с Лорой так любили.
«Да, хорошо рассуждать с дивана о том, как тупо себя ведут герои кино, подвергая свою жизнь опасности по абсолютной глупости.
