В Ленинград он уезжал с письмом от комитета комсомола. Институт выбрал не очень сложный, физмех, перед приемной комиссией зашел в комитет ВЛКСМ, показал свое письмо. Экзамены сдал не очень хорошо, для поступления не добрал двух баллов, но его зачислили. Учеба шла легко. Он работал в институтском комитете комсомола, потом в райкоме заметили красивого парня, приблизили к себе. Там была своя компания, и девушки тоже свои. Девицы были ушлые, замуж хотели выйти удачно, а так, время провести с таким красавцем, – это всегда пожалуйста. Андрей был доволен, у него тоже была цель: остаться в Ленинграде. Райком комсомола обещал устроить распределение, но этого Андрею было мало, он хотел подстраховаться. Он присматривал себе девушку не спеша, узнавал, из какой она семьи, кто ее родители. Домой за первые два года Андрей ездил всего один раз: на похороны отца. У отца внезапно открылась язва, сделали операцию, оказалось – не язва, а рак, и отец сгорел за полгода. Андрей приехал, пожил три дня, даже девятого дня не дождался и уехал, дав себе слово никогда не возвращаться в родной поселок городского типа.
А на третьем курсе он увидел Ольгу. Именно увидел вдруг, сразу. Он мало бывал с группой раньше, а с Олей первые два года и разговаривал-то считанные разы, оглядел мельком: так, ничего особенного, отличница серенькая. Она была иногородняя, на таких девушек он не смотрел. Он краем уха слышал ее печальную историю, но чужая боль мало его волновала. И вот теперь он ничего не мог с собой поделать. Он бросил своих комсомольцев, ходил за ней хвостом и пялился, как дурак. В общежитии он стерег ее в коридоре и на лестнице, подойти боялся. Над ним даже не смеялись, все видели: у человека несчастье. Он не ухаживал за ней, она сама первая заговорила с ним. Когда первый раз они сидели рядом на лекции, он был счастлив. Она была так красива, что люди оглядывались на улицах, а он готов был всех убить. Но она никогда не давала ему повода для ревности. В Чехословакии он признался ей в любви, она попросила его подождать. Чего ждать? Она не объяснила, тогда он вспомнил про ее погибшего жениха. Первого мая будет год, как это случилось. Он был согласен ждать сколько угодно. Она прилетела с годовщины без прежнего горя в глазах. В июне они стали близки, причем он даже не настаивал, она сама так решила. Все лето они были счастливы. Узнав, что она забеременела, он успокоился. Вот, что мучило его целый год – это чувство, что она может исчезнуть, ускользнуть от него, что он не сможет ее удержать. Теперь он был спокоен: она останется с ним. Они говорили с Ольгой о будущем, решили, что распределятся вместе, куда пошлют. В сентябре его подхватили комсомольцы, и он решил продолжать быть при комитете, а вдруг удастся все-таки остаться в Ленинграде? Ольга молчала и разговоров о свадьбе не заводила, он тоже все тянул. Секретарь институтского комитета комсомола намекнул ему, что для женатого приличное распределение сделать труднее, почти невозможно. Он должен был выбирать между Ольгой и всей своей дальнейшей жизнью. Если бы Ольга хоть как-то подтолкнула его, попросила, но она упорно молчала. А потом на ноябрьские праздники он уехал с райкомовскими на турбазу, там все напились, устроили форменный дебош, кто-то рассказал Ольге обо всем, может быть, и нарочно. При разговоре с ней он злился, ждал сцены, был груб от бессилия, но все очень быстро кончилось: она дала ему от ворот поворот. Где-то с месяц он пытался с ней поговорить, но все его попытки разбивались о ее холодное молчание. А после того, как парни из общаги здорово набили ему морду, он понял, что все кончено.
История эта все-таки получила огласку. В комитете были недовольны, но пошли ему навстречу, помогли перевестись в ЛИТМО. Там он тоже понемногу втерся в комитет комсомола. Про Ольгу он вспоминал редко, а о ребенке как-то не думал, успокаивая себя тем, что Ольга сделала аборт. Хотя в глубине души он знал, что она и аборт не сделает, и денег на ребенка у него никогда в жизни не попросит. Время шло, он был уже на пятом курсе, но так и не нашел себе подходящую девушку для женитьбы. Сначала вообще не мог не на кого смотреть, а потом все приличные девчонки у них на курсе повыходили замуж, остались какие-то тетехи. После пятого курса он поехал в Ялту, дали путевку в комсомольско-молодежный лагерь ЦК комсомола. У них был общий пляж с каким-то крутым партийным санаторием, и сестрички из санатория ходили к ним на танцы. Андрей познакомился с симпатичной сестричкой Машенькой, закрутил с ней роман. Машенька часто рассказывала ему о своих пациентах, среди которых оказалась одна молодая женщина после автокатастрофы, ее все жалели: столько операций и муж погиб. Он увидел как-то эту женщину на пляже и удивился: по разговорам она калека, но нет, ходит сама, даже без палки, только медленно. Он расспросил подробно у Маши про нее: одна дочка у родителей, они в ней души не чают, сама она из Ленинграда, отец какой-то крупный начальник по партийной линии, это Андрей и сам понял, раз дочка в таком крутом санатории отдыхает. Он смотрел на нее на пляже и раздумывал: попробовать, что ли? Внешне она, конечно, непривлекательна, но дело, в конце концов, не в этом. Они познакомились, он все правильно рассчитал. Елене до смерти надоели лекарства, больницы, сочувственные лица. Он относился к ней как к здоровой, никогда не разговаривал о болезнях, был вежлив, остроумен и к тому же ослепительно хорош: загорелый, с голливудской улыбкой. Она делала ему намеки, но он не спешил. Она чуть ли не силой затащила его как-то вечером в свой номер. Там он немножко испугался: все-таки человек перекалеченный, можно ли ей? Оказалось, очень даже можно, и чем больше, тем лучше. До отъезда она почти не отпускала его от себя, но он не был уверен, что она не сделает на прощание ручкой и не укатит от него на черной «Волге». Он ей рассказал про себя все: где учится, кто его мать, что живет он в общежитии. Елена уехала раньше него, но оставила свой телефон. По приезде в Ленинград он выждал неделю, потом решился позвонить. Трубку никто не снимал, да, похоже, продинамила его баба, зря целый месяц старался, из койки не вылезал, лучше бы в море купался, для здоровья полезней. Через несколько дней он еще раз звякнул, так, на всякий случай. Она ответила сама, и по ее дрогнувшему голосу он понял, что дело выгорело. Она соскучилась и хотела немедленно его видеть. В квартире было пусто, родители с ее сыном уехали на дачу. Он походил по комнатам, пригляделся, квартира была хорошая, но не шикарная; все правильно, большим начальникам высовываться нельзя. Но дело ведь не в квартире, а в возможностях. Вот позвонит ее папочка куда нужно, и устроят его, Андрея, на престижную работу, и дальше не оставят без поддержки. О том, что ему придется всю жизнь прожить с некрасивой, неумной, больной женщиной гораздо старше его, он старался не думать. Они с Еленой продолжали встречаться тайком от ее родителей, пока он специально не начал отдаляться, пару встреч пропустил. Она сразу запаниковала и сама предложила пожениться, сказала, что родителей возьмет на себя, и действительно обработала их за две недели.
На официальном семейном обеде отец ее был мрачен и груб, а мать приторно-любезна. Андрей сделал все, чтобы понравиться своей будущей теще, и, кажется, преуспел в этом. Через месяц он женился на Елене, его прописали в квартиру на Тверской, и началась новая жизнь.
Они помыкали им совершенно бессовестно. Ленка оказалась глупой склочной бабой, к тому же совершенно ненасытной в постели. Ее сын к одиннадцати годам был совершенно избалован бабушкой и дедушкой и в будущем обещал стать законченным мерзавцем. Андрея он открыто презирал. Теща внешне была приветлива, доброжелательна, называла его Андрюшенькой, но, похоже, рассматривала его как домашнюю прислугу за все. Тесть дома был хмур, по утрам еле здоровался, а так все больше молчал, и самое плохое – отказался что-нибудь сделать для Андрея в смысле работы после защиты диплома. Пришлось идти, как все, в обычный НИИ. Андрей выбрал поближе к дому, чтобы не связываться с транспортом. На работе он отдыхал от своей милой семейки, там вокруг были нормальные люди и, между прочим, девушки. Нормальные привлекательные молодые женщины без шрамов и переломанных костей. Он долго не решался кого-нибудь выбрать, боялся сплетен. Но Ленка достала его окончательно, и как-то на вечеринке по случаю Нового года он переспал с девицей из соседнего сектора прямо в той же квартире, где за стенкой шумела подвыпившая компания. Ни ему, ни ей это не принесло большой радости, но он немного успокоился. Потом как-то у него заболел зуб, и Андрей по этому поводу познакомился с институтским стоматологом – признанной красоткой Ириной. Она была чуть постарше его, очень сексапильна и дала понять Андрею, что он ей тоже нравится. Это было то, что надо. Ирина была замужем второй раз, разводиться не собиралась, поэтому была очень осторожна. Пока длился период ухаживаний, Андрей еще торчал в коридоре у медпункта, чтобы отшивать особо настырных Ирининых поклонников, но потом она запретила ему часто там появляться. Они встречались у нее дома, муж Ирины занимался каким-то мелким бизнесом и часто ездил в командировки. Но однажды, как в плохом анекдоте, муж вернулся внезапно и застал их в таком виде, что оправдываться не было смысла. Мужик сунулся было драться, но пока выбирал, кого первого ударить – жену или ее хахаля – Андрей мигом оделся и дал деру, оставив оскорбленного супруга наедине с Иркой: между собой быстрее разберутся. Он был испуган, зол на себя и на Ирку, но все как-то обошлось, его семья ничего не узнала. Через некоторое время он с огромным облегчением услышал от Ирины, что она увольняется с работы. Их роман на этом прекратился, но он уже не мог обходиться без нормальной женщины, без этого у него плохо получалось исполнение супружеских обязанностей. Дома было противно, а на работе его считали удачливым обеспеченным молодым человеком. Он научился водить машину, девицы считали, что машина его. Он начал развлекаться с одной, другой, третьей – отказа не было ни от кого. А потом пришла эта, Марина. Он в то время немного расслабился, уже два года прошло, как он работал, тесть обещал наконец что-то для него сделать, когда закончатся три года его обязательного срока молодого специалиста. К Ленке он понемногу притерпелся, теща его обожала, пасынка он старался не замечать. Он разлетелся к Маринке, думал, что легкая добыча, но получил отказ. Он было махнул рукой, подумаешь, восемнадцать лет, ребенок, но в глубине души его задело. Девчонка была задириста, с острым язычком. Открыто он ухаживать за ней не мог, боялся, что кто-нибудь из его прежних девиц возьмет и позвонит ему домой, а там теща всегда на посту у телефона, а про то, что будет потом, лучше не думать. Он встречал Маринку на машине не у проходной, а в сторонке, отвозил домой или катал по городу, пару раз они были в кафе. На ресторан у него не было денег и времени, после работы он должен был бежать домой, там уже ждал список поручений от Ленки и тещи. В последнее время Ленка что-то почувствовала, она вообще стала подозрительной, теща ужесточила контроль, дурак он был, что не бросил Маринку тогда, но он испытывал прямо какой-то спортивный азарт, ужасно хотелось обмануть Ленку и тещу, да и Маринка ему здорово нравилась. С ней пора было переходить к решительным действиям. Тут кстати он встретил как-то в коридоре Володьку Тихонова, своего однокурсника по ЛИТМО. Раньше он всегда пробегал мимо, едва кивая этому чокнутому очкарику, но вдруг вспомнил, как ребята говорили, что Володя недавно похоронил мать и живет теперь один. Ничего не стоило разговорить этого придурка, напроситься в гости. Андрей огляделся, квартира была маленькой, запущенной, но все-таки крыша над головой, и никто не увидит. Он насел на Володьку, тот заартачился было: у него, мол, не дом свиданий, да книги будете трогать; да ладно, сказал Андрей, обещаю, что к книжкам твоим она не подойдет, не до этого ей будет, я предложу ей кое-что поинтереснее. Володя покраснел и согласился.
