Стас услышал щелчок и подбежал к Вере:
– Получилось? Ну ты молоток!
Но радость его была недолгой – сейф оказался пуст.
– Странно… – протянул Стас растерянно. – Я ожидал обнаружить в нем хоть что-то.
– Да, я тоже удивлена. Зачем в таком случае сейф, если в нем ничего не хранишь? У меня, например, в нем не только ценные бумаги, драгоценности и деньги лежат, но и контракты, флэшки с рабочей информацией, досье на конкурентов…
– Не знаю уж как насчет досье на конкурентов, но деньги в нем мы просто обязаны были обнаружить. Отец не очень доверял кредиткам, предпочитал расплачиваться наличкой, поэтому у него всегда были при себе крупные суммы. А недавно он одну из машин продал, собирался поменять ее на другую. Я считал, что вырученные деньги хранятся в сейфе.
– Что, если их украли?
– Да брось! Дом отлично охраняется.
– А если свои?
– Не думаю, что отец сказал кому-то код замка. Уж если я его не знаю…
– Да, пожалуй, ты прав, – вынуждена была согласиться с ним Вера. А затем предложила: – Давай ящики стола осмотрим?
– Ты начни, а я за огурцом сбегаю.
Вера кивнула, а когда Стас скрылся, уселась в хозяйское кресло и выдвинула верхний ящик стола. В нем оказались все те же бумаги. Как и во втором, и в третьем. А вот в четвертом Вера нашла кое-что интересное. Правда, не для дела. Это были художественные фотографии Катюши Старковой в стиле «ню». Разложив их на столе, Вера принялась рассматривать снимки. Ей нравились красивые люди обоих полов. А Катя, бесспорно, была очень хороша. Особенно на этих снимках. Фотограф был настоящим мастером, и обнаженное женское тело с его подачи выглядело не как объект похоти, а как произведение искусства.
– Что там за фотки? – услышала Вера голос Стаса и, подняв голову, увидела его самого. Быстро приблизившись к столу, он сам нашел ответ на вопрос. – А, пикантные снимки Катюни Старковой… Их я уже видел…
– Отец показывал?
– Нет, что ты! Сама Катюша.
– Тебе?
– Ну кому же? – хмыкнул он. Затем глотнул виски, куснул огурец и, прожевав, добавил: – По электронной почте мне прислала.
– У тебя с ней тоже… было?
– Было, но давно. Я тогда еще в институте учился. Катя же вступительные экзамены провалила – в Москву поехала в «кулек» поступать, но не вышло пристроиться даже в техникум. Вернулась в наш городок. Устроилась на работу в пивную – больше никуда не смогла. Оттрубив там год, решила попытать счастья в областном театральном училище. Но и там провалилась. Еще год ждала, чтобы документы в техникум подать, на бухгалтера учиться. Туда ее приняли. Вот как раз летом, когда я окончил третий курс, а ее зачислили на первый, мы пересеклись в баре. Я тогда ни с кем не встречался, она тоже. Мне Катя, как любому нормальному мужчине, нравилась, поэтому я был не прочь с ней, как говорится, замутить. Да и она не возражала. В общем, мы стали встречаться. И не по-детски, как после школы, а со всеми вытекающими… – Стас покрутил один из снимков в руке, без интереса посмотрел на него и кинул на стол. – Когда начался учебный год, мы продолжили встречаться. Тогда я мечтал о крепкой семье и в холостяках ходить не планировал. Меня Катя во всех отношениях устраивала, и, возможно, по окончании института я бы женился на ней, но… Старкова сама все испортила.
– Каким же образом?
– Еще до того, как я начал половую жизнь, отец имел со мной серьезный разговор о методах предохранения от заразы и нежелательной беременности моих партнерш.
– Да, я помню, что ты пользовался презервативами.
– Всегда! А Катя не один раз пыталась меня затащить в постель без них. Но я никогда не терял контроля над ситуацией. Думал, забочусь в первую очередь о ней, а оказалось, она только и мечтала забеременеть. Это выяснилось, когда я застукал Катю за оригинальным занятием: вытащив из моего кармана презерватив, она тыкала в него иголкой.
– После этого ты с ней расстался?
– Тут же!
– И как складывалась ее дальнейшая жизнь?
– Она окончила техникум, но устроиться на хорошую работу не смогла. И тут, как обычно, ей попался я. Катя вновь попыталась со мной закрутить, но я к тому времени был стреляный воробей, не поддался ее чарам. А вот в помощи не отказал. Попросил отца устроить девушку, и он взял ее секретарем.
– Катя решила переключиться на старшего Радугина?
– Это было самое мудрое решение в ее жизни. Отец ей очень помог. И он молодец: сразу предупредил, что больше не может иметь детей, оградив Катюшу от ошибок.
– Их отношения начались еще при твоей маме?
– Нет, я устроил ее на работу через несколько месяцев после маминой кончины.
– То есть не Катя была той любовницей Виктора Сергеевича, которая стала косвенной виновницей сердечного приступа тети Оли?
– Нет. Ею была твоя мать!
– Что? Что ты сказал?
– Да, Вера, ты не ослышалась… – Стас тяжело вздохнул, после чего одним глотком опустошил стакан. – Мама откуда-то узнала, что твоя мать и мой отец на протяжении многих лет были любовниками. Случайную пассию она бы легко пережила. Но тот факт, что папа долгие годы любил не только ее, но и другую женщину, мать подкосил…
Стас замолчал. У его губ образовались две скорбные складки, а лоб пересекли морщины. Сейчас ему можно было дать и пятьдесят. Вера тоже не произносила ни слова. В ее голове крутилась одна мысль: «Виктор Сергеевич погубил обеих любивших его женщин», – но она не решилась ее озвучить.
– Я вот что тебе хотел сказать… – прервал молчание Стас. – Не знаю, стоит ли, но… – Он шумно выдохнул. – Вернее, надо было давно, а не сейчас…
Но закончить сбивчивый монолог он не успел. На столе затрезвонил телефон, и Стас вынужден был переключить свое внимание на него.
– Слушаю, – бросил он в трубку.
– Станислав Викторович, с пульта охраны вас беспокоят, – раздался громкий мужской голос. Такой громкий, что Вера слышала каждое произнесенное слово. – Это правда?
– Ты о чем?
– Виктора Сергеевича убили?
– Я думал, об этом все уже знают.
– Я не знал. Мне только что сказали… – Парень, судя по всему, убрал трубку от лица и крикнул кому-то: – Подождите минуту, я сейчас выясню!
– Кто там? – спросил Стас. – Милиция?
– Нет, журналисты. Хотят с вами побеседовать, просят в дом пустить.
– Никаких бесед. Гони их в шею! – Стас бросил трубку. – Никакого уважения к людскому горю!
– Это их работа, – пожала плечами Вера. – Вот только мне что делать, если журналисты не уберутся? Встречаться с ними я не хочу, а в гостиницу возвращаться надо…
– Я же говорил тебе – оставайся, – немного раздраженно обронил Стас. – Тут полно гостевых спален. Там найдешь и халат, и новую зубную щетку…
– Хорошо, я останусь.
– Вот и отлично. Пойду посмотрю, где тебя лучше устроить.
И он ушел. А Вера, оставшись одна, собрала Катины фотографии, сложила их стопкой и убрала в стол. Туда, где они раньше лежали. Хотела уже задвинуть ящик, но тут ее внимание привлекла голубая папочка. Среди прозрачных файлов, в которые были вложены бумаги, она оказалась единственным ярким пятном. Вера вынула ее, в ней лежал один-единственный лист – и вслух прочла крупные буквы в самом верху: «Результаты генетической экспертизы».
– Что? – услышала она голос Стаса. Тот, оказывается, уже вернулся. – Что ты говоришь?
– Да я сама с собой…
– Стареешь, мать, – хмыкнул Радугин. – Ну что, пошли, провожу?
Вера незаметно сложила лист, сунула его в сумку и встала из-за стола.
– Хочешь на ночь что-нибудь попить? – спросил Стас, ведя ее по коридору. – Молока теплого? Кефира холодного? Чаю горячего?
– Ничего не хочу. Только спать. Устала.
Стас подвел ее к приоткрытой двери в одну из комнат.
– Заходи, располагайся, – сказал он, впуская ее внутрь.
– Спасибо, Стас. – И она зевнула широко-широко, даже не прикрыв рот ладонью. – Прости, – сконфузилась она. – Ужасно хочу спать… Не привыкла так поздно ложиться. Обычно до полуночи укладываюсь.
– Тогда спокойной ночи.
– Спокойной…
И она закрыла за собой дверь.
Стас не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, чтоб удобнее улечься, то включал, то выключал кондиционер, взбивал подушку, скидывал и натягивал одеяло, считал воображаемых овец и рисовал цифру три, но дрема все не накрывала его. Устав бороться с собой, он решительно вскочил с кровати, надел халат и вышел из комнаты, решив поесть. Вообще-то ночами он старался этого не делать – не из-за фигуры, поскольку от природы был поджарым, а просто с полным желудком на животе спать было неудобно, он же любил именно такую позу.
Его спальня располагалась на втором этаже, а кухня на первом, поэтому Стас направился к лестнице. Путь его лежал мимо отцовского кабинета. Проходя мимо двери, Стас заметил, что из-под нее выбивается полоска света. «Странно, – подумал он. – Вроде бы свет выключил, когда выходил… – И, сделав шаг к кабинету, предположил: – Наверное, Чайке тоже не спится, вот и наведалась сюда. Только почему я не слышал ее шагов по коридору?»
