– Пардон! – Дверь толкнула Леру.
– Что вы, я сама виновата! – Она выпрямилась и улыбнулась выходившему мужчине как можно приветливее.
Мужчина был импозантен и хорошо одет. Он вежливо придержал дверь для Леры, незаметно окинув взглядом ее всю. Лера готова была поклясться, что он мысленно выставил ей пятерку за внешность и ни в чем ее не заподозрил.
На лестнице такса поняла наконец, что ее уносят от хозяина, и подняла лай.
– Спокойно! – Лера осторожно выглянула из окошка над дверью, благо при ее росте это не составляло труда. Мужчина выбросил пакет с мусором в бак и садился в темно-серую «ауди», вот она мигнула задними огнями и уехала. Лера приоткрыла дверь и выпустила страдалицу-таксу во двор, причем хозяин своей животины так и не хватился.
По крутой и темноватой лестнице Лера поднялась на третий этаж и позвонила в квартиру Татьяны Ивановны.
– Кто там? – раздался голос, и шаркающие шаги затихли перед дверью.
– Зина, я счет за междугородные переговоры принесла! – крикнула Лера визгливым голосом. – Случайно в другую квартиру он попал!
– Ты что ли, Анна? – Домработница Зина загремела замками. – Что по черной лестнице-то…
Она не закончила фразу, потому что Лера резко надавила на дверь и влетела в квартиру. Собственно, пока это была не сама квартира, а скромный тамбур, который отгородили от остальной квартиры, потому что никакие евроремонты его не коснулись – дверь закрывалась на огромный доисторический крюк, и стоял там оцинкованный мусорный бачок с двумя ручками, какие раньше красовались на каждой лестничной площадке и служили рассадником тараканов и зверей посерьезнее.
Простоволосая тетка в ситцевом халате глядела на Леру с ужасом и открыла уже рот, чтобы заорать, но Лера сильно толкнула ее в бок, отчего тетка пролетела до стены и села на мусорный бачок. Это привело ее в себя, она завизжала «Караул! Грабят!».
– Да тихо ты! – пыталась приструнить ее Лера. – Ничего тебе не сделаю…
Тетка тряслась от ужаса, но продолжала орать, что ее убивают, и взывать о помощи, так что Лере надоело ее увещевать и пришлось несильно стукнуть по щеке. Тетка замолкла, но сделала попытку укусить Леру за руку. Тогда Лера нажала легонько одну точку у тетки на жирной шее – так учил ее Николай, и домработница Зинаида обмякла и тихо сомлела. Лера нашла тут же на подвесной полке кучу старых тряпок и бельевую веревку, замотала Зинаиду как куль и пристроила на мусорный бак.
Потом сняла парик, вытащила из глаз цветные линзы и, осторожно ступая, направилась вперед по длинному полутемному коридору, в который выходило несколько дверей. Интуиция не подвела, она сразу же открыла нужную дверь. Это была спальня. В комнате было душно, занавески задернуты, пахло лекарствами и одиночеством. Неубранная постель была пуста, но в кресле у стола застыла сгорбленная человеческая фигура.
– Кто там? – послышался слабый голос. – Зина, я же просила не беспокоить…
– Это не Зина, – громко сказала Лера, не скрываясь прошла к окну и отдернула занавески. – Узнаете, Татьяна Ивановна?
Женщина в кресле изумленно вскрикнула и заслонила глаза от яркого света, хлынувшего в окно. Но еще больше удивилась Лера. Они виделись с Татьяной Ивановной года четыре назад, когда Лера впервые приехала в Петербург. Тогда это была женщина немолодая, конечно, как казалось Лере, но очень и очень ухоженная. Теперь перед Лерой в кресле сидела изможденная старуха. Волосы, прежде тщательно прокрашенные и уложенные, теперь свисали неживыми седыми прядями, кожа на лице обвисла и была мертвенно-серого цвета, тусклые глаза болезненно щурились.
– Ты? – Татьяна Ивановна подняла худую руку и прикрыла впалый рот. – Откуда ты взялась? Что тебе надо?
– Шоколада, – нелюбезно ответила Лера, неуместная жалость при виде того, как изменилась Татьяна Ивановна, тотчас ее покинула, как только та заговорила.
– Как ты вошла? – Глаза у Татьяны забегали, она протянула руку, но Лера вовремя выхватила у нее телефон.
– Куда это вы звонить намылились? Уж не в Контору ли? Выслужиться торопитесь? Что они вам пообещали? Здоровье вернуть? Омолодиться?
– Ты права, – неожиданно твердым голосом ответила Татьяна Ивановна, – ничем они мне не помогут, ну так и я им помогать не стану. Пускай сами своими делами занимаются. Это я так, по старой памяти, испугалась. На самом деле бояться-то мне теперь нечего и некого. Тебя вон тоже не боюсь, я, видишь ли, умираю. Врачи говорят – несколько месяцев осталось.
Она поглядела на Леру, но та только дернула плечом – дескать, мне-то какое дело, это ваши проблемы. Тогда Татьяна Ивановна на ощупь нашла на столе упаковку таблеток, положила одну под язык и помолчала, прикрыв глаза.
– Зачем пожаловала? – спросила она наконец. – Что ты натворила?
– А вы будто не знаете? – усмехнулась Лера. – Разве эти, из Конторы, вам не объяснили? Они моим папочкой интересуются, точно? А я до недавнего времени и понятия не имела, кто он такой, даже фамилии не знала. И вы-то тут, интересно, каким боком замешаны? Зачем они к вам приходили?
– А вот это уж ты мне удружила, – зло ответила Татьяна Ивановна, – они во Владимире у тебя дома мой адрес нашли, вот и притащились. Так что за это тебя приходится благодарить.
Она тяжело вздохнула и вытерла платком выступившую на висках испарину.
– Вот что, давайте-ка вы мне подробно расскажете все, что знаете о моем папаше и отчего им вдруг так Контора заинтересовалась, – предложила Лера. – Если все толково изложите, я сразу уйду и больше вас не побеспокою.
Татьяна Ивановна снова надолго замолчала, потом вскинула глаза на Леру.
– Ладно, – сказала она, – видно, пришло время тебе все рассказать. С собой в могилу не унесешь. Мать-то когда умерла?
– В прошлом году, – хмуро ответила Лера, – от инсульта, скоропостижно, даже не поняла, что умирает.
– Хорошая смерть, – вздохнула Татьяна Ивановна, – в одну минуту… А я вот гнию тут…
– Ага, в сорок четыре года, – поддакнула Лера, – да еще смерть сына родного пережить… Вы уж лучше молчите…
– Мы в больнице с твоей мамой познакомились, – начала Татьяна Ивановна.
Две девочки – одна Катя, совсем молоденькая, после медучилища, вторая – Татьяна, почти закончившая медицинский институт, считавшая себя очень взрослой и опытной. Они были такие разные: Таня – из семьи потомственных врачей, папа – военный хирург, квартира в центре, а Катя – приезжая из провинции, жила с теткой на окраине города в большом старом доме, где была так называемая коридорная система – из длиннющего коридора выходили многочисленные комнаты, в одном конце была общая кухня с четырьмя плитами, в другом – туалет. Тетка была очень набожной, ходила всегда в черном и соблюдала постные дни. Еще она неустанно шипела на Катю и грозила ей карами небесными за любой пустяковый проступок.
Однако девушки подружились – у Кати был замечательный характер – ласковый и светлый. Ее любили больные, просили почаще улыбаться, называли солнышком, говорили, что от одного ее присутствия они быстрее выздоравливают. На нее никогда не жаловались родственники пациентов – напротив, сочувственно глядели на тоненькую Катину фигурку и подкармливали просто так, от души, особенно в дни поста, потому что истовая тетка ее перед Пасхой, к примеру, ела одну квашеную капусту и следила, чтобы Катя в рот не брала не то что мясного, а даже белой булки. Мужчины постарше называли Катю дочкой, выздоравливающие помоложе пытались заигрывать и даже ухаживать. Катя была со всеми одинаково приветлива, и даже придирчивые старухи не замечали за ней никаких амурных отношений с пациентами.
Но однажды в больнице появился один парень…
В этом месте рассказа Татьяна Ивановна замолчала и долго смотрела в стену перед собой.
– Ну? – не выдержала Лера. – И что парень? Это и был Андрей Градов?
– Скажи Зине, чтобы воды принесла, – прошелестела Татьяна Ивановна, – в горле пересохло…
– Я сама принесу!
Когда Лера вернулась, хозяйка квартиры откашлялась, выпила воды и продолжила рассказ.
Лейтенант десантных войск Андрей Градов сломал ногу, прыгнув с парашютом, его положили в Военно-медицинскую академию, где Танин отец очень удачно сделал ему несколько операций. Нога почти выправилась, а в их больницу Градова перевели потому, что только у них был какой-то дорогой и редкий заграничный растягивающий аппарат. Танин отец принимал в лейтенанте большое участие, парню грозила инвалидность.
Татьяне с первого взгляда понравился героический двухметровый десантник. Его лицо нельзя было назвать красивым – слишком жесткие скулы, упрямый подбородок, губы всегда плотно сжаты. Светлые волосы топорщились коротким ежиком, и очень прозрачные серо-голубые глаза, казалось, дышали январским холодом. Андрей редко улыбался, но тогда лицо его преображалось, и глаза становились просто голубыми и не такими холодными.
