— Бегемотик Гарри! Мы потеряли бегемотика Гарри!
* * *
Теа. Вот таковы эти дети поколения «игрек». Они такие легкомысленные. Бегемотик Гарри был в школе больше десяти лет. А та дешевая синтетическая игрушка, которую она купила взамен, пахнет просто ужасно. Сделано в Китае. Морда этого бегемота какая-то недружелюбная.
Харпер. Послушайте, дело даже не в том, что она потеряла бегемотика Гарри, а в том, что поместила в альбом снимки эксклюзивной группы, попавшей на «Диснея на льду». Так что все ребятишки это увидели, и бедные малыши думают: почему меня не пригласили? Как я сказала Ренате, это было просто бездумно.
Саманта. Да, и знаете, что действительно удручает? Это были последние снимки бегемотика Гарри. Гарри, внесенного в список школьного наследия. Гарри… Простите, но это не смешно. Совсем не смешно.
Габриэль. Боже мой! Вся эта суета по поводу того, что бедная Джейн потеряла классную игрушку, и все делают вид, что это неважно, но очевидно, что это все-таки важно. И я вот думаю: вы, люди, когда-нибудь поумнеете? Послушай, я кажусь тебе стройнее, чем в последний раз? Я сбросила три кило.
За два месяца до вечера викторин
— ДАВА-А-Й! ЗЕЛЕ-Е-НЫЙ! — закричала Мадлен, прыская на волосы Хлои зеленым лаком. Они готовились к спортивному празднику.
Хлоя с Фредом изображали «Дельфинов», и у них был зеленый цвет. И это было удачно, потому что Мадлен хорошо смотрелась в зеленом. Когда Абигейл посещала начальную школу, их цветом был нелестный для Мадлен желтый.
— Эта штука очень вредна для озонового слоя, — заметила Абигейл.
— Правда? — Мадлен высоко подняла банку с аэрозолем. — И чем же она вредна?
— Мама, от этого в озоновом слое получаются дыры!
Абигейл презрительно закатила глаза, поедая льняное семя домашнего приготовления, без консервантов, или что там еще было в мюсли. В последнее время, возвращаясь домой от отца, она выходила из машины, увешанная пакетами с едой, словно ее снарядили в путешествие по диким местам.
— Сейчас посмотрим, что тут написано про эти дыры.
Мадлен подняла банку и, нахмурившись, попыталась прочитать надпись, но шрифт был чересчур мелкий. Однажды у нее был парень, который считал ее хорошенькой и глупенькой. И действительно, встречаясь с ним, она была хорошенькой и глупенькой. Точно такой же она ощущала себя при общении с дочерью-подростком.
— Фреон, — сказал Эд. — Аэрозоли больше не содержат фреона.
— И все-таки… — начала Абигейл.
— Близнецы думают, что их мама сегодня выиграет гонку мам, — заявила Хлоя, а Мадлен принялась заплетать ее зеленые волосы во французскую косичку. — Но я сказала им, что ты в триллион раз быстрее.
Мадлен рассмеялась. Она с трудом представляла себе Селесту участницей гонки. Подруга могла побежать не в ту сторону или даже не заметить выстрела стартового пистолета. Она всегда такая рассеянная.
— Наверное, выиграет Бонни, — сказала Абигейл. — Она бегает очень быстро.
— Бонни? — переспросила Мадлен.
— Гм, — усомнился Эд.
— Что? — вспылила Абигейл. — Почему она не может быстро бегать?
— Просто я считала, что она больше увлекается йогой и подобными вещами. Которые не укрепляют сердечно-сосудистую систему. — И Мадлен снова обратилась к волосам Хлои.
— Она очень быстрая. Я видела, как они с папой бегали по пляжу, и Бонни, в общем-то, намного моложе тебя, мама.
— А ты смелая, Абигейл, — хихикнул Эд.
Мадлен рассмеялась:
— Когда-нибудь, Абигейл, когда тебе будет тридцать, я повторю тебе кое-что из того, что ты наговорила мне за последний год…
Абигейл бросила на стол ложку:
— Я говорю только, чтобы ты не расстраивалась, если не выиграешь!
— Да-да, о’кей, спасибо, — примирительно сказала Мадлен.
Они с Эдом иногда смеялись над Абигейл, когда та и не думала быть смешной и не понимала, над чем они смеются. Вот и сейчас она смутилась, а потом разозлилась.
— Я просто не понимаю, почему ты все время как будто соревнуешься с ней, — сердито проговорила Абигейл. — Ведь ты не собираешься снова замуж за папу, тогда в чем твоя проблема?
— Абигейл, — начал Эд, — мне не нравится твой тон. Говори с мамой повежливей.
Мадлен, глядя на Эда, слегка покачала головой:
— Господи!
Абигейл отодвинула свою тарелку и встала.
О горе мне! — подумала Мадлен. Утренние сцены. Чтобы наблюдать за сестрой, Хлоя вывернулась из рук Мадлен.
— Мне уже и сказать ничего нельзя! — Абигейл дрожала всем телом. — Не могу быть собой в собственном доме! Не могу отдохнуть!
Мадлен вспомнила о первой вспышке гнева Абигейл, когда той было около трех. До этого Мадлен считала, что дочь никогда не будет выходить из себя, и все благодаря ее хорошему воспитанию. И каким шоком для нее было видеть, как маленькое тельце Абигейл сотрясается от сильных переживаний. Дочка хотела доесть шоколадную лягушку, которую уронила на пол супермаркета. Мадлен следовало оставить бедного ребенка в покое.
— Абигейл, не надо так переживать. Успокойся, — сказал Эд.
Спасибо, дорогой, подумала Мадлен, это всегда помогает, правда ведь? Когда просишь женщину успокоиться.
— Ма-ам! Я нашел только один ботинок! — завопил Фред из коридора.
— Минутку, Фред! — отозвалась Мадлен.
Абигейл медленно покачала головой, словно была возмущена вопиющим обращением, которое ей приходилось терпеть.
— Знаешь что, мама? — не глядя на Мадлен, проговорила она. — Я собиралась сказать тебе об этом позже, но скажу сейчас.
— МА-АМ! — вопил Фред.
— Мамочка занята! — пронзительным голосом произнесла Хлоя.
— Посмотри под кроватью! — прокричал Эд.
У Мадлен звенело в ушах.
— Что такое, Абигейл?
— Я решила все время жить у папы и Бонни.
— Что ты сказала? — спросила Мадлен, хотя она все слышала.
Она уже давно боялась этого, но все твердили: «Нет-нет, этого не случится. Абигейл никогда этого не сделает. Ей нужна мама». Но Мадлен понимала, что все к этому идет. Знала, что это случится. Ей хотелось накричать на Эда: «Зачем ты велел ей успокоиться!»
— Просто я чувствую, что для меня так лучше, — сказала Абигейл. — В духовном смысле.
Она уже не дрожала и спокойно отнесла свою тарелку в раковину. В последнее время она начала ходить так же, как Бонни: выпрямив спину, как балерина, устремив взор на какую-нибудь воображаемую точку на горизонте.
У Хлои сморщилось лицо.
— Не хочу, чтобы Абигейл жила со своим папой!
Из ее глаз полились слезы. Потекла краска с зеленых молний, нарисованных у нее на щеках.
— МА-АМ! — опять закричал Фред.
Соседи подумают, что его убивают.
Эд уронил голову на руки.
— Если ты действительно этого хочешь, — сказала Мадлен.
Абигейл повернула голову и встретилась с ней глазами, и на миг они остались вдвоем, как было все эти годы. Мадлен и Абигейл. Девочки Маккензи. Тогда их жизнь была спокойной и простой. Перед школой они, бывало, вместе завтракали в постели, сидя бок о бок и подложив подушки под спины. Мадлен выдержала ее взгляд. Помнишь, Абигейл? Помнишь, как мы жили с тобой?
Абигейл отвернулась:
— Да, я этого хочу.
* * *
Стью. Я ходил на спортивный праздник. Гонка мамаш была охренительно смешной. Извините, вырвалось. Но некоторые из этих женщин… Можно было подумать, это Олимпийские игры. Я не шучу.
Саманта. Чепуха! Не слушайте моего мужа. Никто не принимал этого всерьез. Я смеялась до колик.
* * *
Натан тоже был на празднике. Мадлен не поверила своим глазам, когда наткнулась на него у палатки, где жарились сосиски. Он держал за руку Скай. Надо же было им встретиться именно в это утро.
Обычно на спортивных праздниках папаш было немного, в основном отцы, работающие дома, или те, у которых дети занимались спортом. И вот бывший муж Мадлен берет отгул и приходит сюда в полосатой рубашке поло и шортах, бейсбольной кепке и темных очках, типичной униформе Доброго Папочки.
— Так для тебя это… первый опыт! — сказала Мадлен.
Она заметила у него на шее свисток. Боже правый, он здесь волонтер и участник. Вот Эд всегда выступал в школе в роли волонтера, но сегодня ему надо было завершать работу. И Натан изображал из себя Эда. Он притворялся хорошим человеком, и все этому верили.
— Конечно! — Натан широко улыбнулся, но затем ухмылка сошла с его лица, поскольку его осенило, что в начальной школе его старшая дочь, вероятно, тоже участвовала в спортивных праздниках.
Разумеется, в последнее время он следил за всеми занятиями Абигейл. Спортом Абигейл не занималась, но она играла на скрипке. Натан с Бонни посещали каждый концерт, улыбались и хлопали, будто делали это с самого начала, будто возили ее на музыкальные занятия в Питершам, где негде было припарковаться, будто помогали платить за все эти уроки, которые Мадлен не могла себе позволить как мать-одиночка, а ее бывший муж не заплатил ни единого цента.
