— Видите, кузен, я была права. Ни слова на повышенных тонах. Никогда не видела их такими разумными.
Она решительно ничего не понимала. Я сказал бы, что накал страстей достиг своего апогея. Они перемещались невидимыми потоками, словно флюиды, и прорывались то там, то тут в движении руки или сдержанном стуке ножа о тарелку. Наконец мы встали из-за стола. Лантельм вышел первым. Он попрощался коротким ироничным кивком головы уже сбившуюся в кучку семью и покинул свое место, его шаги отдавались по паркету. Поскольку я не собирался выслушивать неприятные слова, которые не замедлили прокомментировать его уход, то быстро распрощался. Я торопился остаться один. Какого черта я ввязался в это дело?.. Я выкурил две или три сигареты, затем, опасаясь плохой ночи, проглотил снотворное и лег спать.
Разбудил меня стук в дверь. Я зажег свет. Половина первого ночи! Я побежал открывать. Гортензия поспешно запахивала домашний халат.
— Стреляли, — сказала она. — В комнате Эрве… Револьверный выстрел… Идите скорее!
И вот она уже стучит в дверь Мари-Жозе, которая тут же вышла из комнаты. Мы побежали на другой конец коридора. Дверную ручку я крутил напрасно: спальня Эрве была закрыта на ключ. Я позвал:
— Лантельм… Эй… Лантельм!..
Без ответа. Я опустился, чтобы посмотреть сквозь замочную скважину.
— Вы ничего не увидите, — сказала Мари-Жозе. — С другой стороны драпировка.
— Сделайте хоть что-нибудь! — стонала Гортензия.
Привлеченные шумом, три брата спустились с третьего этажа, где они спали. Они были в пижамах.
— Что это значит? — кричал Ришар. — Пожар или что?
— Эрве, — сказала Мари-Жозе. — Он убил себя.
И она разрыдалась.
— Он! — воскликнул Жан-Клод. — Меня бы это удивило!
Мы были здесь вшестером, смешно выглядевшие в своей ночной одежде, перед безмолвной комнатой. Со всей очевидностью, мне надлежало принять инициативу на себя.
— Остается лишь ломать дверь, — сказал я.
— А чем? — спросил Ришар. — Она крепкая.
— Вот этим! — воскликнул Марсель, хватаясь за некое подобие абордажного топора, который висел неподалеку в паре с рыцарским комплектом.
И вот он бьется над прочной дубовой дверью. Он не без труда раскромсал ее, просунул в отверстие всю руку, некоторое время нащупывал, чтобы найти ключ, повернул его, и мы вошли.
Горел верхний свет. Эрве лежал распростершись у изножья своей кровати. Пижама на груди покрыта пятнами крови. Я осмотрел рану: убит пулей малого калибра. Окно оставалось открытым. Через него виднелись деревья парка.
— Оставайтесь в коридоре, — приказал я, — прежде чем вызвать полицию, я хотел бы проверить ряд моментов.
Я спустился на первый этаж. Задвижка входной двери осталась закрыта. Я вернулся в комнату и высунулся из окна. Около трех метров. Преступник мог выпрыгнуть, не причинив себе вреда. Он, может, и в комнату проник этим путем. Самые разные мысли крутились у меня в мозгу, покуда я глядел на разобранную кровать, тело, гобелен, на котором охотники преследовали ланей. Остальные следили из коридора за малейшим моим движением, что меня сильно раздражало.
Конечно, кто-то посторонний мог пробраться снаружи через открытое окно, но я скорее бы заподозрил одного из троих братьев. Один из них, имея наверняка какие-то личные доводы, пошел к Эрве, чтобы привести их ему. Спор обострился, и… Тот вариант, что у гостя оказался револьвер, мне сильно не нравился. Но возможно, он думал лишь защищаться или произвести впечатление на своего собеседника.
Несмотря на то что убийца жил в этом доме, ему пришлось выпрыгнуть через окно, поскольку дверь спальни была закрыта на ключ. Но как же он тогда смог снова пробраться в свою собственную комнату, ведь входная дверь… так и осталась закрытой на задвижку? Задача сводилась к следующему: одна дверь не позволяла выйти, а другая — войти.
Между тем я видел, как все братья спускались с третьего этажа. Неоспоримое алиби. Или тогда… Или тогда приходится предположить, что преступник продумал свое нападение вплоть до самых мельчайших деталей. Что давало приблизительно следующую картину.
Сперва преступник опускается на первый этаж и отворяет входную дверь. Затем он заставляет Эрве открыть ему, убивает его, закрывает спальню на ключ, выпрыгивает через окно, возвращается в дом, снова закрывает задвижку входной двери и добирается до своего третьего этажа.
Какой бы соблазнительной ни была эта теория, она наталкивалась на факт, о котором не следовало забывать. Гортензия вышла в коридор чуть позже выстрела. Она зажгла свет. Убийиа уже прошел или нет? Гортензия не из тех женщин, которые лгут, даже если им нужно прикрыть кого-то из своих. Она была слишком испугана. Она не смогла бы ломать подобную комедию. Нет, она конечно же не заметила в коридоре, как убийца поднимается наверх. Вывод: убийце потребовалось меньше времени, чтобы вернуться к себе, чем моей кузине, чтобы выйти из спальни и зажечь свет. Чтобы разрешить эту трудность, существовал лишь один способ — как можно быстрее повторно совершить то, что совершил преступник, покуда моя кузина в точности не повторит сцену своего пробуждения.
Я подошел к ней в коридоре и отвлек в сторону.
— Послушайте, хорошенько припомните все, что произошло. Вы услышали звук выстрела. Потом?
— Так вот, — сказала она, — мне понадобилось какое-то время, чтобы понять. А затем я поискала выключатель, чтобы включить свет… посмотрела, который час… натянула шлепанцы и схватила домашний халат… еще раз прислушалась… вышла в коридор. Там я опять двигалась на ощупь, потому что выключатель находится довольно далеко. Зажгла свет — ну и вот.
Я больше не сомневался, ситуация теперь полностью прояснилась в моем сознании: или же убийце хватило времени снова подняться на третий этаж, не встретив Гортензии, и тогда виновный — один из троих братьев; или же осуществить маршрут «окно — улица — выходная дверь — лестница» оказалось невозможно без того, чтобы в конце концов не столкнуться с Гортензией, и тогда трое братьев признавались тем самым невиновными — враг явился откуда-то извне. Само собой разумеется, что из списка подозреваемых я исключил Мари-Жозе. Откуда бы она взяла энергию, чтобы пуститься в такие необычные гимнастические упражнения? Я собрал всех в гостиной.
— Будете ждать меня здесь, — сказал я. — Я должен провести один небольшой эксперимент и хочу, чтобы мне ни под каким видом не мешали. Вы услышите шум, ходьбу туда, обратно… не волнуйтесь, не двигайтесь. Это ненадолго.
Я взял Гортензию за руку.
— Пойдемте! Вы мне поможете.
И когда мы остались наедине, я объяснил ей, чего ожидал от нее.
— Вы сейчас снова ляжете спать, кузина моя… Я же закроюсь в комнате Эрве. Как только услышите выстрел — это я буду стрелять, не бойтесь, — вы подниметесь и проделаете в точности то, что уже делали в момент первого выстрела. Но не спешите… Не забывайте, что отходите от глубокого сна, что вам нужно какое-то время на то, чтобы пробудиться, поискать шлепанцы, домашний халат и так далее. Хорошо? Итак, теперь запирайтесь и… внимание!
Покуда я давал ей эти инструкции, мы снова поднялись на второй этаж. Как только она закрыла дверь своей спальни, я тотчас же помчался к шкафу, где стоял мой чемодан. Пристрастие полицейского! У меня всегда имелся при себе небольшой автоматический пистолет, и сегодня я был этому рад. Затем я прошел в комнату умершего. Я собрал все силы, как атлет на старте. Результат имел большое значение. Я должен был действовать не просто быстро, но максимально быстро. Если бы мне удалось достичь третьего этажа прежде, чем выйдет Гортензия, тем самым я доказал бы, что никто из братьев убийцей не являлся. Мой сценарий не ставил себе целью доказать виновность, как это обычно бывает, но убедиться в невиновности. Я выстрелил в сторону открытого окна и, превратившись в бегуна, принял старт, бросился вперед, перемахнул через ограждающие перила. Прыжок оказался нелегким. Я упал на камни, поднялся на ноги… А! Входная дверь! Мне предстояло бесшумно закрыть ее, задвинуть засов… Теперь лестница… В коридоре второго этажа по- прежнему пусто. Я быстро пробежал его на цыпочках. Добрался до третьего этажа. Выиграл! Убийцей был точно один из троих братьев!
Совершенно запыхавшись, я медленно спустился вниз. Гортензия еще не выходила. Я подождал ее перед дверью. Что такое? Наконец я постучал. Она подошла отворить мне.
— И что?.. Вы меня не поняли?.. Вы должны были подняться при выстреле моего пистолета!
— Я ждала, чтобы вы выстрелили, — сказала она мне.
— Как! Но я же стрелял!
В течение нескольких секунд я оставался потрясенным. Затем, как-то разом, в моем мозгу наступило просветление. Конечно же существовало другое и несравненно более логичное объяснение, чем то, что я себе придумал. Теперь я был уверен, что знаю, как разворачивались события, и даже имя виновного. Мне оставалось лишь найти абсолютное, неоспоримое доказательство. Я вновь прошел в вестибюль.
