– Да, – сказал Михась, увидев на табло очередной незнакомый ему номер. – Слушаю внимательно.
– Присмотрелись? Познакомились?
– Да, все в порядке.
– Есть вопросы, сомнения, колебания?
– Я же сказал – все в порядке! – Михась уже позволял себе не только дерзить, но и повышать голос.
– Приятно слышать.
– Взаимно.
– Я позвонил некстати?
– С чего это?
– Какой-то ты сегодня взвинченный.
– Ближе к делу, – вздохнул Михась.
– Как я понимаю, речь о деньгах?
– Не о бабах же!
– Это почти одно и то же, – теперь уже вздохнул Епихин.
– Сочувствую. У меня пока это еще не одно и то же.
– Все впереди, Михась, все впереди.
– Авось.
– Я помню твое предложение, или, скажем, требование... Я не могу принять его полностью.
– Это как?
– Не могу вам положить на стол сразу всю сумму. Во-первых, я действительно не могу, а во-вторых, это будет неправильно.
– В чем же, интересно, заключается эта неправильность? – Михась даже в этот простой вопрос сумел втиснуть ерничество, будто спрашивая, он поигрывал плечами и ерзал на стуле задом.
– Могу ответить, – Епихин был непробиваем. – Первое... Вы резко повысили сумму, которая была оговорена заранее. Я пошел на это, хотя похоже, вы не знаете расценок в таком деле.
– Расценки плавают в зависимости от важности персоны. То, что запросили мы... Почти минимум.
– Не будем об этом, – прервал Епихин. – Вопрос в другом... Вы захотели сразу все. Так не бывает. Половина до, половина после. Обычно стороны договариваются на таких условиях.
– Обычно да, – и Михась, и Епихин, не сговариваясь, старались произносить нейтральные слова, чтобы они не прозвучали уликой, даже если кто-то необыкновенно хитрый записывает каждое слово. Посторонний человек, даже случайно услышавший их разговор, мог подумать о чем угодно – о покупке мебели, поставке подержанных автомобилей, строительстве дома. – Это когда речь идет об обычной сделке, – повторил Михась. – А у нас она необычная. Если ты знаешь нас, то мы не знаем тебя. Мы уже об этом говорили. И тебе ничто не помешает слинять, заплатив всего половину.
– Михась, – Епихин помолчал. – Не будем валять дурака. С вашими способностями... И с теми знаниями, которые у вас уже есть обо мне...
Епихин опять замолчал, давая возможность Михасю осознать комплимент, который он произнес.
– У нас нет о тебе никаких знаний!
– Есть, – твердо сказал Епихин. – Не будем валять дурака... После того, как случится то, о чем мы говорим... Вы без труда выйдете на меня.
– А ты пошлешь нас на все буквы русского алфавита.
– Михась, – терпеливо продолжал Епихин, не повышая голоса. – Мы договорились... Половина до, половина после. И уже завтра вы получите деньги. Пятнадцать тысяч. Обычным способом.
– А остальное? – спросил Михась.
– Сразу после... – Епихин помолчал. – После получения доказательств.
– Уши? – Михась неосторожно произнес первое слово, которое выдавало смысл всего разговора.
– Ну, зачем же так... Есть телевидение, радио, газеты... Этого вполне достаточно. А кроме того, у меня есть свои каналы... Это уже не твоя забота.
Шел разговор достаточно неопределенный, даже пустоватый. Михась просто тянул время – ему надо было принять решение. Они с Аликом были согласны на получение половины суммы, но решили поторговаться – вдруг получится, вдруг заказчик дрогнет, и, желая скорейшего решения его проблем, согласится. Но Епихин, видимо, и в самом деле не мог выложить всю сумму сразу. И Михась решил вырвать хоть что-нибудь сверх половины.
– Хорошо, – сказал он. – Я согласен. Завтра мы получаем двадцать тысяч. Это немного больше половины, но, учитывая риск, на который мы идем, можно остановиться на этой сумме.
– Я должен подумать, – сказал Епихин и по своему обыкновению тут же отключил связь. В какой-то момент ему показалось, что разговор затягивается и кто знает, какой контроль существует в Москве за слишком уж длинными разговорами.
А Михась, отложив мобильник в сторону, вдруг поймал себя на том, что он не был бы огорчен, если бы все сорвалось, если бы заказчик просто послал бы его подальше. Тогда они с Аликом могли бы с легким сердцем отправиться к Фатиме и хлопнуть по кружке пива...
Не получилось – звонок раздался через полчаса.
– Я согласен, – сказал Епихин. – Вокзал и ячейку назову завтра. Срок исполнения – неделя.
– Пусть так, – спокойно сказал Михась. Подержал трубку в руке – не последует ли хозяйский гнев за непочтительность. Гнева не последовало. Все правильно, киллер не имеет права быть слишком уж почтительным. Ему и дерзость позволительна, ему все позволительно – было бы дело сделано качественно и в срок.
Рухнув на кушетку в своей комнатке и закинув руки за голову, он в который раз мысленно прошел путь от калитки, врезанной в железные ворота, до той путаной тропинки, которая соединяла две немчиновские улицы – Советскую и проспект Революции. Очень уж понравилась ему эта тропинка. И людей на ней нет, а если они там появляются, то редко. Да и кто там бывает – бабуля вышла в магазин за хлебом, почтальонша сократила путь со своей сумкой. Хотя откуда в Немчиновке почтальоны? Письма писать перестали, газеты тоже не выписывают, толстые приложения к разным журналам отошли в предание... Разве уж что чрезвычайное – телеграмма из города Тамбова, вызов на переговорный пункт, какая-нибудь захудалая фирма упросит кого-то разнести рекламные листочки... И заросли черемухи душистой, продолжал размышлять Михась, и крапива в человеческий рост... Да и мужичок, похоже, не из трусливых, за такими вот, отважными, охотиться легче – они почему-то уверены в своей неуязвимости.
Напрасно.
Нет неуязвимых.
А трусливый и оглянется десять раз, и шагу прибавит, услышав шорох за спиной, и в чужую калитку с испугу нырнет на всякий случай...
– Да, – с тяжким вздохом произнес Михась, – трусливые, соблюдают древние законы джунглей, не пренебрегают законами джунглей... Потому и живут дольше. Хотя, может быть, и не столь красиво, не столь сытно.
Пришел Алик.
Постучал в дверь, приоткрыл, заглянул, увидев Михася, распростертого на кушетке, вошел. Дверь за собой прикрыл плотно и ключик не забыл повернуть.
На всякий случай.
– Это правильно, – одобрил Михась, не поднимаясь. – Для того ключи и придуманы, чтобы ими пользоваться.
– Вот и пользуюсь, – проворчал Алик, уловив в словах приятеля насмешку. – Что наш-то... Звонил?
– Звонил.
– И что?
– Переговоры прошли успешно и закончились компромиссным соглашением.
– Это какое же соглашение вы заключили?
– Первое – деньги завтра.
– Все?
– Нет. Но и не половина. Двадцать тысяч он завтра положит на каком-то вокзале. На каком – сообщит дополнительно.
– На все деньги пожлобился?
– Не надо его корить, – великодушно проворчал Михась. – Он ведет себя не так уж плохо. На машину дал, на пивко подбрасывает... А потом, двадцать тысяч – это же ведь деньги, на которые мы сами поначалу согласились. Сто процентов оговоренной суммы. Пожлобились-то как раз мы – запросили добавку в десять тысяч. Так что не будем обижаться на мужика... Никуда он не денется, отдаст остальное. Если выполним задание, – добавил Михась. – Помнишь ту тропинку, по которой наш клиент так беззаботно шел прогулочным шагом после напряженного трудового дня?
– Ну? – Алик последнее время нервничал, передвигался короткими перебежками, ходил какими-то разновеликими шагами, неожиданно нырял в метро, причем в вагон входил в последнюю секунду, до этого старательно делая вид, что входить не собирается. И впрыгивал, ощущая за спиной хлопок дверей. Ему казалось, что таким образом он отсекает слежку, а то, что за ним неустанно следят, он почему-то не сомневался. При его полноте и неповоротливости это давалось нелегко, и даже сейчас, войдя в комнатку Михася и усевшись на табуретку, он дышал часто, словно погоня осталась за вот этой дверью.
Михась все это видел, усмехался про себя, но помалкивал, поскольку его состояние было не лучше. У него просто хватало сил видеть себя со стороны, делать вид, только делать вид, что спокоен и уверен в себе.
– Завтра за деньгами пойду один, – неожиданно сказал он, глядя в потолок.
– Это почему же? – дернулся Алик.
– Часто дышишь.
– А мне по комплекции положено.
– Не надо меня дурить, Алик. Ничего тебе по комплекции не положено. На вокзалах полно оперов в гражданском. Они сразу тебя просекут, в первую же минуту.
– Что просекут? Что они просекут? – закричал Алик.
– Твою криминальную сущность. У тебя и пальцы вон тоже...
– Что пальцы?!
– Вздрагивают.
– Лифт у тебя не ходит! Пешком на шестой этаж бежал! – соврал Алик.
– Ты что, на руках бежал? – рассмеялся Михась.
– На бровях!
– Ладно, Алик, остановись... Если хочешь, поедем вместе. А то еще заподозришь меня в чем-нибудь.
