Об этом ресторанчике знали немногие. Нарсуду было мало. На столиках горели свечи.
— Что ты такой напряженный, Митя? Расслабься. У нас сегодня не будет никаких деловых разговоров. — Амалия Петровна осторожно погладила Курочкина по щеке.
Она сидела напротив него, за круглым столиком. Между ними дрожал огонек свечи, причудливо шевелились тени, и лицо Амалии Петровны все время менялось: то казалось молодым и прекрасным лицом его студенческой любви, девочки Ли, то делалось старым, безобразным, ледяным.
Курочкин ковырял вилкой лобио и молчал.
— Митюша, скажи хоть что-нибудь. Ты мне не нравишься сегодня.
— Видишь ли, Амалия, я устал, — пробормотал Дмитрий Захарович, не поднимая глаз.
— Я тоже устала. Вот мы сейчас и отдыхаем вместе. Последние дни были трудными, но теперь все хорошо. А если ты мне поможешь, если за следующие месяц-два мы с тобой наберем достаточно сырья, можно будет на недельку отправиться куда-нибудь в теплые края, в Египет или в Таиланд. Как тебе такая идея?
Курочкин взглянул на нее удивленно:
— Ты хочешь поехать отдыхать со мной?
— Почему бы и нет? Мне надоело быть одной. Ты вдовец, я одинока, почему бы нам не позволить себе маленькие совместные радости на старости лет?
— Но у нас с тобой несколько… — Курочкин закашлялся, — несколько другие отношения…
— А почему бы тебе опять не назвать меня Ли? Это ведь ты придумал для меня такое чудесное имя.
Официант принес горячее. Дождавшись, когда он отойдет, Курочкин тихо произнес:
— Я хотел тебя спросить, той женщине, которую я прислал… как ее? Ей сделали искусственные роды?
— Какой женщине?
— Полянская ее фамилия.
— Полянская? Ты ее прислал? Ах, да… Конечно. Спасибо тебе большое.
— А где она сейчас?
— Где? Ну, не знаю, наверное, еще у нас в больнице. А почему ты спрашиваешь?
— Ну, понимаешь, это же первый случай, когда вот так… А плод был какого пола?
— Ох, Митюша, не помню. Какая разница?
— Но ведь ты сама принимала?
— Да, конечно. А кто же? Ну какая тебе разница? Кажется, мальчик. Не помню.
Курочкин наконец решился посмотреть ей прямо в глаза. Но ее взгляд ускользал в дрожащем свете свечи.
— Скажи мне честно, Амалия.
— Ли, — мягко поправила Зотова, — я же просила иногда называть меня Ли.
— Хорошо. Скажи мне, Ли, если у нас с тобой сегодня не деловая встреча, честно скажи мне: тебе не страшно?
— Ну-у, Митя, ты сегодня явно не в себе, — усмехнулась Зотова. — Чего бояться? У нас все законно, ты сам знаешь.
— Нет. Не закон я имею в виду. Не закон! Мы ведь с тобой уже старые. Скоро придется отвечать. Не здесь, а там.
— Ох, Митюша, — кокетливо погрозила пальчиком Зотова, — тебе больше пить нельзя. Ты бы лучше съел что-нибудь. Смотри, как вкусно, — и она поднесла к губам Курочкина вилку с кусочком шашлыка. Он послушно, как ребенок, взял мясо в рот и стал жевать. — Вот и умница, — похвалила его Зотова, — правда вкусно? А отвечать, Митя, ни перед кем не придется. Там, — она многозначительно подняла глаза к потолку, — ничего нет. Я атеистка, ты знаешь.
— А я вот — нет, — признался Курочкин. — Чем старше становлюсь, тем мне страшней.
Он налил себе полную рюмку коньяка из графинчика, выпил залпом и продолжал:
— Хорошо. Ты — атеистка. Но тебе их хотя бы бывает жалко?
— Кого - их?
— Сама знаешь кого. Женщин, детишек.
— Тебе определенно нельзя пить, Митя. — Зотова откинулась на спинку стула и смерила своего собеседника ледяным взглядом. — Я это поняла еще в институте. Ты сразу пускаешь сопли и тонешь в них.
— Зачем ты мне врешь, Амалия? — вскинул на нее совершенно трезвые глаза Курочкин. — Полянская Елена Николаевна сбежала от вас той ночью. Ребенка своего спасла. И мне, старому идиоту, от этого будет спокойней умирать.
— Откуда ты знаешь? — резко спросила Зотова.
— А вот это, дорогая моя Ли, уже не твое дело, — торжествующе улыбнулся Курочкин.
— Она приходила к тебе? Ты говорил с ней? Что ты ей сказал?
Курочкин встал, достал бумажник и швырнул на стол две стотысячные бумажки:
— Вот тебе за ужин. Хватит? Больше я не съел и не выпил, чем на двести тысяч? Никогда мне не звони! — И он пошел к выходу.
— Дмитрий! — чуть повысила голос Зотова. — Дмитрий Захарович! Вернитесь!
Но он уже вышел вон, не оглянувшись. Света и Костик проводили старика взглядами, а потом заметили, как Зотова быстрым движением спрятала деньги в сумочку.
* * *
— Мне нужно срочно повидаться с вами. Голос Амалии Петровны был спокоен, но Вейс почувствовал — опять что-то произошло.
Телефон находился у туалетных комнат. Высокая блондинка, сидевшая за соседним столиком, вышла из дамской комнаты и остановилась рядом. Она долго рылась в своей сумочке, вероятно, искала жетон. Зотова не обратила на нее никакого внимания.
— Откуда вы звоните? — спросил Вейс.
— Знаете маленький грузинский ресторан на Миусах?
— Знаю. Минут через двадцать буду. Ждите. Официант ничуть не удивился, когда вместо интеллигентного старичка с бородкой за столиком пожилой дамы оказался седовласый красавец лет пятидесяти.
Зотова подробно пересказала разговор с Курочкиным. Вейс задумался.
— Надо как-то остановить эту женщину, она не успокоится. — Зотова закурила. — Мы уже и потеряли из-за нее троих. А теперь потеряли четвертого моего лучшего поставщика. Вейс молчал.
Молодой бизнесмен за соседним столиком достал сотовый телефон и передал своей спутнице, которая, набрав номер, стала что-то тихо и быстро говорить. Если бы Зотова была внимательней, она сейчас удивилась бы: зачем блондинка так старательно искала жетон в сумочке и вертелась у автомата, если у ее приятеля есть сотовый телефон в кармане? Но Амалия Петровна, поглощенная своими проблемами, ничего вокруг не замечала.
Через пятнадцать минут к ресторану подъехал новенький вишневый «Москвич». Ни водитель, ни двое пассажиров из машины не вышли.
Когда Зотова попросила счет, Светлана и ее спутник уже расплатились. Заляпанный «жигуленок» двинулся вслед за серебристой «Тойотой» Амалии Петровны. А еще через полчаса отужинавший Вейс покинул ресторан, и вслед за его «БМВ» тихонько отчалил вишневый «Москвич» с двумя пассажирами.
* * *
По дороге домой Вейс думал о Елене Николаевне Полянской. Несмотря ни на что, эта женщина внушала ему уважение и симпатию. Но Зотова права. Ее надо убирать. Надо убирать и Курочкина. С ним все просто: пожилой одинокий человек. Можно сделать все чисто и малыми силами.
А вот с Полянской сложней. Из-за нее угробились трое его людей, а заодно и «скорая» пропала. Другую «скорую» ему уже не дадут.
Придется идти на поклон к Колдуну, уголовному авторитету. Приятного мало. Одно дело — использовать его каналы для переправки серий препаратов за бугор, причем использовать не регулярно, а так, от случая к случаю, и совсем другое просить у него высококлассного киллера.
Такая просьба заставит Колдуна задуматься. Но делать нечего. Надо честно признаться себе: своими силами он с Полянской не справится. Нужен квалифицированный несчастный случай, такой, что не подкопаешься. А это может устроить только человек Колдуна.
Скрепя сердце Вейс остановил машину у метро и направился к ряду телефонов-автоматов. Почему-то по сотовому из машины Колдуну звонить было нельзя — в тех случаях, когда использовался номер экстренной связи. Именно такой случай был сейчас у Вейса, и именно этот номер запомнил наизусть невзрачный парнишка в короткой джинсовой курточке, который вышел из вишневого «Москвича» и топтался возле телефонов, подбрасывая на ладони жетон, пока Вейс беседовал.
Света немного удивилась, когда после сообщения из ресторана Андрей Иванович оставил их с Костей на Зотовой, а за седовласым красавцем пустил другой «хвост».
То, что красавец — пока главный фигурант, Света поняла сразу. И опять удивилась: несолидно как-то работают. Впрочем, она нутром чувствовала серьезность начавшегося дела, а потоку пока что воздерживалась от собственных предположений и выводов.
С подробным докладом к Андрею Ивановичу она приехала глубокой ночью, когда их пост в Лесногорске наконец сменился. Подъехавшая группа наружников должна была дежурить уже не у дома Зотовой, а у больницы.
Выслушав Светин доклад, Андрей Иванович налил еще по чашке чая себе и ей и задумчиво произнес:
— Я знал, что у нас есть конкуренты-нелегалы, но никак не мог их нащупать. К тому же боялся спугнуть. Ты же знаешь мой принцип: дерьмо всплывает само. Так и получилось. Ко мне нежданно-негаданно явился мой бывший студент и выложил про них все — от и до. Выяснилось, что работают конкуренты грубо и нагло: хватают женщин чуть ли не прямо на улице, усыпляют. А если они идут на это, значит, у них нехватка сырья. Следовательно, препаратом они торгуют вовсю и, что самое неприятное, наверняка вывозят его за границу.
