– И денег с нее бери побольше, – дала я наставление. – Чем больше возьмешь с этой семейки, тем лучше.
– За это не волнуйся, Юля. – Стас улыбнулся улыбкой мартовского кота.
* * *
Когда гости ушли, я включила компьютер и часов до трех ночи работала над статьей о милых стариках, производителях натуральных продуктов и содержателях удивительного места отдыха несговорчивых бизнесменов. Утром отвезу Виктории Семеновне. Пусть ставит в следующий номер. Статья про аккуратно положенный в канаве труп была уже готова. С фотографиями места моего заточения, конечно, получился пролет, но в редакционном архиве найдется какая-нибудь «природа», в общем, шлепнут неясные очертания деревеньки. А уж труп у нас и загримированный, и разгримированный будет. Вдруг кто из граждан опознает и окажет помощь следствию?
Утром проснулась поздно – в одиннадцать. Устала от переживаний последних дней. А вообще мне в Кресты надо было ехать, просить разрешение на свидание. Но звонить решила в первую очередь Серегиным родителям.
Серегина мать была очень рада меня слышать. С ними только что связывался адвокат, которого нанял Колобов. Я быстро поняла, почему Александр Иванович так старается. Адвокат работает на него лично и, если потребуется, Серегу вытащит, а если нет – то как раз засадит на долгий срок. Нужно было, конечно, надеяться на первый вариант. А если нет…
Я спросила у Анны Павловны, не называл ли адвокат фамилию следователя, который ведет Серегино дело. Оказалось, называл, и Анна Павловна ее даже записала и продиктовала мне. Фамилию, к моему большому сожалению, я слышала впервые. Но ничего, Андрея попрошу помочь, решила я, пусть выяснит, что за тип, если с ним тоже не знаком.
Серегина мать спросила, что можно включить в передачку и когда, и где их принимают. «Адвокат что, не сказал? Или не о том говорили?» Насчет места и содержимого я ей ответила сразу же, насчет времени обещала позвонить позднее.
– Ты его увидишь, Юля?
– Сегодня точно нет. Кстати, вы не могли бы дать мне номера телефонов адвоката?
Серегина мать мне их тут же продиктовала. Я ее поблагодарила и обещала перезвонить вечером, чтобы она уже завтра шла с передачкой. Хотя что она думала все это время? Неужели сама не могла съездить в Кресты? Я спросила ее об этом.
– Юля, но что обо мне подумают, если я там…
«О боже!»
– Анна Павловна, Сергей – ваш единственный сын! Вы что, все это время дома сидите и слезы льете?! – Попала прямо в точку. – От сумы и от тюрьмы никто не застрахован, тем более в нашей стране, где по статистике каждый третий мужчина сидел.
– Но это такой позор… Боже, разве я могла когда-то предположить, что мой мальчик станет убийцей?
– Анна Павловна! – взвыла я. – Вы что, не собираетесь ему даже передачки носить?
– Нет-нет, что ты, Юля! Обязательно. Но, может, ты… Я думала… Я как раз хотела тебя попросить. Я тебе все оплачу. Все соберу.
– Я сегодня положу ему деньги на лицевой счет, – твердым голосом сказала я, – а вы завтра отправляйтесь стоять в очереди. Хотя бы потому, что вы на пенсии, а я работаю.
– А там очереди?
– Еще какие. Всего четыре окна. Правда, очередь можно купить. Наши бабульки подзарабатывают. Постараюсь сегодня узнать, сколько стоит очередь. Раньше как-то не требовалось.
– Ничего, я постою, – перебила меня Анна Павловна, потом спросила: – Юленька, а там холодильники есть?
– Есть. Но не во всех камерах. В любом случае у вас скоропортящиеся продукты не примут. Я же вам уже сказала, что взять.
– Мы с отцом подумали… А вдруг его не оправдают?.. И адвокат звонил… Он сказал, что дело серьезное. Сережа, оказывается…
«Что там наплел этот адвокат?! Это Колобов его науськал?!»
– Адвокат сказал, что против Сережи неопровержимые доказательства. Он объяснил, как было дело…
– Вы хоть знаете, что кто-то испортил Сергею машину и именно поэтому произошла авария?
Анна Павловна об этом впервые слышала. Но мне сейчас было некогда с ней долго разговаривать, я решила, что вечером к ней заскочу.
Сев в машину, я вначале поехала на Арсенальную набережную. Машину поставила на некотором удалении от цели и пошла пешком к комплексу из красного кирпича, главному творению классика тюремного зодчества Антония Томишко, австрийца по происхождению, принявшего российской подданство в Санкт-Петербурге, где учился несколько лет.
Томишко был первым архитектором Главного тюремного управления. Он – автор проекта уездной тюрьмы, по которому в России были возведены двадцать два объекта. Томишко построил женскую и пересыльную тюрьмы в Санкт-Петербурге, но самой известной и крупной его работой стали Кресты, к строительству которых приступили весной 1884 года, при Александре III.
* * *
На прием к начальнику Крестов я опоздала, он был с одиннадцати до двенадцати утра, а вот положить деньги на лицевой счет я могла в два часа. Ждать оставалось недолго. В пятое окно, где их принимают, очереди не было, не то что в четыре других… Весь зал был забит народом с сумками и сетками, в нем стоял тихий гул. В основном тут собрались женщины, причем самого разного возраста и, судя по одежде, достатка. Мужчин я увидела лишь двоих, обоих где-то в возрасте около пятидесяти. Кто-то просто стоял, тупо глядя в одну точку, кто-то читал, но основная масса переговаривалась с товарищами по несчастью.
Пока ждала, получила консультации по ряду интересующих меня вопросов у двух милых женщин, можно сказать – моих подруг по несчастью. Они пояснили, что так называемый «прием граждан по личным вопросам» ведет не сам начальник Крестов, а кто-то из его заместителей. Если хочу задать какой-то общий вопрос (например, о вступлении в брак с подследственным), меня примут в тот же день. Если же хочу говорить по конкретному человеку, то нужно прийти где-то за полтора часа до приема – чтобы заранее приготовили личную карточку. Или, например, договориться на другой день – за два-три дня. Ведь человек, который ведет прием, просто физически не может знать всех и обо всех, кто в данный момент содержится в тюрьме. Он должен быть готов к разговору.
Наконец нужное мне окно открылось, и я сдала деньги, затем вышла на улицу и опустилась на пластиковый стул у небольшого кафе, расположенного напротив выхода из зала, где принимают передачки. Светило солнце, заливая Арсенальную набережную и мрачные строения из красного кирпича ярким светом. Было жарко.
Внезапно у меня зазвонил мобильный. Я нажала на нужную кнопочку и с удивлением для себя услышала, что со мной хочет пообщаться господин Креницкий, он же – Редька. Господин Креницкий интересовался, обедала ли я, а услышав, что нет, пригласил составить ему компанию и назвал ресторанчик в центре города.
– Где вы сейчас находитесь, Юлия Владиславовна?
– На Арсенальной набережной.
На другом конце провода повисло молчание. Редька, конечно, догадывался, в каком из зданий я могу быть. Но я решила слегка отомстить ему за Серегины неприятности.
– Я вообще-то у загса, – сказала я. – А вы что подумали?
– Там и загс есть?! – воскликнул до глубины души пораженный Редька.
– Вы считали, что на Арсенальной набережной одно здание? И школа есть, и другие учреждения.
– А что вы делаете в загсе? – по-идиотски спросил Редька, забыв, что я сказала «у загса».
– Узнаю, что нужно для вступления в брак с подследственным. Понимаете, я опоздала на прием к начальнику Крестов, он сегодня с одиннадцати до двенадцати принимал, поэтому поехала в загс, чтобы мне уже там ответили на все вопросы.
– Вы – ненормальная, – простонал Редька, помолчал немного и обалдело спросил: – Серега что, уже успел вам предложение сделать?
– Я сама ему его собираюсь делать.
На другом конце повисло молчание. Редька напряженно дышал в трубку, а я продолжала заливаться соловьем, поясняя: когда мужчина в тюрьме, предложение должна делать женщина, потому что любящий мужчина никогда не станет настаивать, чтобы женщина шла ради него на жертвы.
– Ты и в Сибирь за Серегой собираешься? – прошипел Редька.
– Ну ваша же дочь не поедет, – заметила я, правда, не стала объяснять, что Серегу туда из Питера не отправят, даже если он и получит срок: у государства нет денег, чтобы возить зэков по всей стране.
Потом спросила: встречаемся мы или как? Сколько можно по телефону болтать?
– Встречаемся, – буркнул Редька.
Я обещала быть через полчасика, после чего отключила связь. Девушка, сидевшая за тем же столиком, что и я, и слышавшая все, что я говорила, подняла на меня глаза и выразила готовность объяснить, что нужно делать для заключения брака с подследственным.
– Спасибо, – улыбнулась я ей. – Я сама знаю, просто хотелось позлить этого гада – ну, того, с которым сейчас говорила. Как мой парень сюда попал, жена тут же подала на развод. А это тестюшка был. Чтоб ему пусто было.
– Ой, так у меня ж то же самое, – лицо девушки озарилось улыбкой. – Я ж три года ходила в любовницах, мой все никак не решался развестись, все чего-то мямлил. А как взяли под стражу, жена, как у твоего, недолго думая понеслась разводиться. Ни одной передачки не принесла, сука. Ну а я теперь замужем. Откинется – к себе заберу, – девушка мечтательно улыбнулась и добавила: – А как он мне теперь в любви объясняется… И мама его меня тут же полюбила, я для нее сразу же такая хорошая стала, а жену его честит на чем свет стоит.
