При подъезде к городу он увидел зарево, отблески которого окрашивали редкие тучки на небе. Кара-Огая поразила эта картина, хотя в последнее время немало повидал страшных пожарищ. "Беда",- понял он, буквально нутром ощутив холодный ужас.
- Гони! - крикнул он водителю, и тот молча, ничего не спрашивая, выжал педаль до отказа.
В той стороне был его дом.
Не дожидаясь, пока машина остановится, он выскочил, безотчетным движением вытащил из кобуры пистолет. Ворота были распахнуты, в ярчайшем свете огня метались человеческие тени... Не помня себя, Кара-Огай бросился к дому н огненному монстру, в который превратилось его жилище. Он не ощутил жара, почувствовал, как затрещали волосы на бороде. Кто-то оттащил его.
- Где Люся? Люся! Где она, кто знает, скажите!
Он хватал за грудки людей, которые суетились с ведрами. Но никто не отвечал. Кара-Огай тряс пистолетом, ходил вокруг дома и кричал, стонал, как умирающий, никому не нужный вожак стаи...
- Где пожарные машины? - кричал он осевшим, чужим голосом, забыв, что их давно сожгли на городской демонстрации, когда на колонну его сторонников пустили мощные струи из водометов.
Сколько они тушили - никто уже не скажет. Время останавливается, когда начинают ход стрелки человеческого горя. Дымный воздух стал рассеиваться вместе с забрезжившим рассветом. На том месте, где у них была зимняя кухня, почерневший Огай и нашел свою страшную находку. Обугленное тельце, на остатках пальцев едва различимы три кольца с тремя разными камнями н алмазом, изумрудом и рубином, которые он подарил Люсе.
- Уходите, уходите все,- не поворачиваясь, глухо сказал он людям, стоявшим за его спиной.
Они безмолвно подчинились. И тут он некстати подумал, что если б не выехал на "мерседесе" - и он бы сгорел. Кара-Огай еще раз пристально посмотрел на то, что осталось от Люси, вздохнул, обошел вокруг дома. "За что такие испытания?" - горько подумал он, в одночасье вспомнив и голодное детство, и лагеря, и жестокие драки, и тупую, бессмысленную работу в чайхане... Он вышел на улицу и увидел двоих.
- Брат, прости, я не виноват!
Кара-Огай потемнел лицом.
- Пошел прочь, негодяй! Ты мне не брат! Как ты допустил, что эти скоты подложили в мой дом бомбу? Почему ты не умер?
- Я уходил... Казик опустил голову. Но не надолго! Вот он оставался. Ты у него спроси!
Сирега бухнулся в ноги Кара-Огаю.
- Не виноват я, Кара-Огай! Клянусь матерью! Здесь стоял! А потом как рванет! Я ворота открыл, а там что-то страшное! Не подойти... Я кричать стал, людей звать, боевики из штаба приехали, тушить стали... А потом вы приехали...
- Ты врешь, шакал! - Кара-Огай с силой пнул Сирегу ногой, тот упал в грязь. Ты бросил ее! Ты сам взорвал дом вместе с фундаменталами.
- Я клянусь! - Сирега вскочил.
- На том свете поклянешься. Кара-Огай вытащил пистолет, взвел курок, но в последнее мгновение одумался: "Ведь скажут, за любовницу убил". Потом с тобой разберемся. Судить будем. Он повернулся к Казику: - Отведи его в штаб. Пусть закроют в подвале.
Казик охотно подчинился, подобрал автомат Сиреги, бодро рявкнул:
- Давай, пошел!
* * *
А в это время Люська, живее всех живых, валялась на диване у лучшей своей подруги Зойки и слушала радиоприемник. Телевизор у хозяйки давно сломался, чинить было негде, но для воскресшей мадам Шрамм дежурные мелодии эфира звучали лучшим гимном свободы, торжества и восторга. Она упивалась сладким чувством победы над мужчинами - ее утомителями и поработителями. О, жалкий Иосиф со своей теорией извечной сексуальной неудовлетворенности масс, несчастный "копошилка", ни на что не способный. Липкий пачкун! Она расхохоталась, вспомнив, как застала своего супруга с так называемой любовницей! Боже, как он перепугался! А ведь на что-то еще надеялся! Люся вскочила, стала ходить по комнате. На ней осталось то же платье, в котором она выбежала из дома. "Наверное, дедушка переживает,- подумала она. Старикашка, который возомнил себя Зевсом... А я, хитрая Даная, сбежала..."
Вернулась Зойка, принесла пакет с фруктами, купленными на базаре, шампанского не достала, вино кончилось, осталась одна водка. Она не поскупилась, взяла сразу три бутылки. Люся скривилась, но делать было нечего: не посылать же ее снова и Бог знает куда.
- Ну, рассказывай! - нетерпеливо произнесла хозяйка. Глазки ее горели от нетерпения. Весь город о тебе говорит...
- Без тебя знаю! - хвастливо бросила Люся, хотя почувствовала, как начали дрожать поджилки. Давай мы с тобой, подружечка, сначала выпьем! Ты лучшая подруга - все без утайки скажу... Жизнь - сказка! Почти каждый день золото, кулончики приносит, чулочки, парфюмерию французскую - я в жизни такую не видела... Но - сиди во дворе. И ни шагу. Иоська ангелом показался после этого сатрапа. Однако не возвращаться же... Решила я сбежать от такой веселой жизни. Но как? Этот баран Казик целый день меня пасет, как овцу блудную. Один раз за ворота выскочила - дальше угла не дошла... И тут вот случилось - праздник у них. Чего-то освободили, кого-то победили... Собирается он, целует на прощание, осторожней да осмотрительней будь, говорит, а то пожары в городе, в больнице психической много народу сгорело... В общем, оставил мне в охрану того же Казика гадкого и еще одного парня - он за воротами стоял, тоже охранял. Только Огай уехал, приходит этот тип. "Слушай, сестра, я чуть-чуть уеду, ладно? А ты одна посиди!" Братик нашелся... Как будто без него усохну... Катись куда хочешь, говорю. А он, скот, ставит передо мной детский горшочек и говорит: "Вот, возьми, если захочешь а-а". И, представляешь, закрывает дверь на ключ. А у меня свой ключ был. О нем никто не знал... Уехал он, и тут я решилась: надо убегать, сейчас или никогда. И красного петуха им пустить, чтоб в суматохе про меня забыли. Выхожу как есть, парень этот меня заметил. Спрашивает: "Далеко ли собрались? Я за вас головой отвечаю..." Ну и всякое такое. А я ему, как последняя скромница, говорю: скучно мне, одиноко. Приглашаю в дом чаю попить. Он ни в какую: нехорошо да неудобно. Потом все же согласился: "Ладно, Казик через два часа обещал приехать, а хозяин еще позже..." Беру его за руку, как школьника, он даже упрел от неожиданности, и веду не в комнаты, а в маленький чуланчик, там старые овчины хранились. Толкаю вперед, закрываю дверь, он ни черта не понимает. А я - к нему на грудь. Ну, тут он сообразил, что к чему, стянул с меня все, что на мне было... И сама понимаешь. Ух, и жеребец! Из тюрьмы его освободили - голодный, можешь себе представить...
- Ну ты даешь, Люська! - покачала головой Зоя.
- А дальше я уже знала, что делать. Сережка этот, дружок, так ошалел от меня, ну, думаю, теперь крутить надо, пока горячий. Обнимаю, целую его, говорю: ты единственный, кто может меня из тюрьмы вызволить. Украли, похитили меня и всякое такое, старик жестоко избивает, слезу пустила... Он перепугался: "Как я могу помочь?" А я уже поняла, как черт надоумил... Побежала в дом, схватила мешок и фонарь. Садись, говорю, в свою машину и езжай в психушку, там куча трупов обгоревших, пожар был, сам знаешь. Найди какой, чтоб на меня похожий был,- и вот мешок тебе.
А он мне: "Как, на тебя похожий?!" Обалдел, мозги в кювет съехали... Еле объяснила. Взял фонарь, мешок... "А если они вернутся?" Скажу, говорю ему, что за шампанским послала - победу праздновать. Поехал... Хожу по кругу, как тигрица. Уже все приготовила: спички, деньги вытащила из тайника, доллары. Не заработала, что ли, за все время? Наконец подъезжает. "Привез?" н спрашиваю. В багажнике, говорит, твое жаркое. А самого чуть не выворачивает. Бери, говорю ему, и неси за мной. В зимней кухоньке вытащил из мешка, я свет включила, посмотрела... Уже не страшно было. Нормально, говорю. Дала ему кастрюлю, чтоб бензин слил. Побежал, как заведенный. Если б кто тогда приехал, значит, не судьба была мне... Вылила на пол бензин, сама подняла эту гадость и прислонила к стенке... Баллоны у него там стояли с газом. Один полный был... Включила на полную мощность, бросила спичку на пол, бензин вспыхнул, дверь закрыла на ключ - и бежать. Гори синим пламенем, гнусная жизнь! Чмокнула Сережку в щеку, сказала, что скоро дам знать о себе... Побежала, ноги как не свои, а впереди - фары. Еле успела в канаву прыгнуть: Казик возвращался. А тут как рванет - и у меня внутри как будто что-то отрезало. Не у меня, а сама я как бы оторвалась от прежней жизни. Все - и идти некуда.
- А если узнают?
- Не узнают! Я ведь и колечки успела одеть на ту несчастную...
- Ух, хитрая же ты! - Зойка качнулась, неверным движением схватила бутылку, плеснула сначала себе, потом подруге. А ты меня не убьешь?
- Сдурела, что ли? - Люся дернула уголками рта. С чего бы?
- За квартиру. Или чтоб не разболтала...
Вместо ответа Люся обняла захмелевшую подругу, поцеловала ее.
- Давай еще, Люська, за свободу выпьем. Или за поминки. Чего-то только я одна все пью и пью...
"Пусть напьется и заснет",- подумала Люся и сделала вид, что выпила.
Когда подруга задремала, она взяла оставшиеся две бутылки, отнесла их на кухню, хотела вылить, но передумала и спрятала в шкафу за грудой пустых стеклянных банок. "Пригодится еще..." Потом проверила, надежно ли закрыта входная дверь, снова вернулась на кухню, выбрала нож покрепче и, заметив под плитой топор, взяла и его...
