Воропаев стоял в самом конце проулка и разговаривал с одним из пожарных. Мы с Владимиром шли туда же, вглядываясь вперед. Увы, еще издали глазам нашим открылось печальное зрелище: одноэтажные постройки без окон выглядели жалко – черные, мокрые, будто съежившиеся, окруженные горами золы. Однако на большинстве из них сохранились двери. И вообще, они были обложены кирпичом, так что оставалась надежда, что пострадали они только снаружи, а внутри нет, и товар, хранящийся в них, можно было спасти.
Наверное, о том же подумал и Владимир, потому что он быстро подошел к одному из складов, однако при приближении остановился как вкопанный. Я поняла причину: дверь в этот склад отсутствовала. То ли ее выбило и сорвало при пожаре, то ли она сгорела – не знаю. Но я сразу поняла, что это именно склад Воропаева и что там ничего спасти уже нельзя, потому что зиял он черной пустотой, – сгорело все, что в нем хранилось.
– Это мой сын, – услышала я голос Воропаева-старшего, обращенного к одному из пожарных. – Это его склад.
– Да? – уточнил пожарный и вздохнул: – Не повезло! Этот склад больше других пострадал. Скорее всего, именно с него пожар и начался. И именно изнутри. А потом уже пламя перекинулось на другие, но захватило их только снаружи. Двери металлические, сверху кирпич… Да и мы тут уже подъехали, успели потушить.
– Изнутри? – наморщил лоб Воропаев-старший. – Но это что означает? Поджог?
– Вот этого пока сказать не могу, – покачал головой пожарный. – Сейчас полиция подъедет, вместе будем разбираться. Потом акт составим… Вы бы ехали по своим делам, вам тут делать все равно нечего, – убеждающе заговорил он. – Тут волокита бумажная теперь надолго!
Воропаев кивнул и в задумчивости отошел. Владимир, который уже успел заглянуть в свой склад и оценить его состояние как катастрофическое, с обреченным видом сидел перед ним на корточках. Отец подошел к нему и положил руку на плечо.
– А вам кто сообщил про пожар? – решила спросить я у пожарного.
– Да местные жители и сообщили, – пожал тот плечами. – Вокруг же частный сектор.
Да, конечно, кто ж еще… А сюда уже шли полицейские, направляясь сразу к пожарным. На меня и Воропаевых они не обратили особого внимания, приняв за обычных хозяев складов. Да и какие у них могли быть подозрения, ведь никакого криминала пока что обнаружено не было!
Мне не давал покоя сторож, и я рассчитывала как раз сейчас перехватить его и провести серьезную беседу. Однако и тут не успела: в сторожа уже вцепился один из полицейских и теперь дотошно расспрашивал о событиях прошедшей ночи, чуть ли не поминутно. Сторож вертелся ужом на горячей сковороде и старался отвечать односложно, но сержант попался явно въедливый. И это, кстати, было очень хорошо. Получить потом в случае необходимости информацию всегда было можно – знакомых у меня в полиции хватало, да и Константин Юрьевич Воропаев наверняка обладал нужными связями.
Я обратила свой взгляд на Воропаева-старшего. Он как раз беседовал с одним из полицейских, что-то объяснял ему, а тот серьезно и с почтением кивал. Наверное, Воропаев наказывал ему разобраться самым тщательным образом, упомянув при этом свой статус. И это было вполне понятно. И еще почему-то у меня было убеждение, что Константин Юрьевич не ограничится только действиями полиции, а направит кого-нибудь из своих людей ближе познакомиться с этим делом.
Полицейский, беседовавший с Воропаевым, обернулся и поманил рукой одного из пожарных. Они пообщались еще несколько минут. Владимир продолжал находиться в стороне. Однако он уже не сидел на корточках, а поднялся и с тоскливым видом слонялся возле своего склада, иногда поддевая носком ботинка обгорелые останки.
Воропаев-старший тем временем закончил разговор с представителями муниципальных служб и повернулся, чтобы окликнуть сына, но я подошла первой и отозвала его в сторонку.
– Да, Женя, что такое? – устало спросил Константин Юрьевич, снимая и протирая очки.
– Хочу побеседовать с вами наедине, без Владимира, – сказала я. – Учитывая его впечатлительность. Мне кажется, он очень расстроился.
– Да-да, – кивнул Воропаев и вздохнул. – Увы, товар весь сгорел, восстановлению не подлежит. Думаю, у Володи хватит мужества это пережить.
– Ну, если дело только в материальном ущербе, это не так страшно, – заметила я.
– Не совсем так, – покачал головой Воропаев. – Все-таки это его личное детище, самое первое, и его можно понять. Не забывайте: ему всего двадцать три года.
– Но это все-таки не потеря всего бизнеса. Это, как я понимаю, только часть товара. Хотя денек у него сегодня и впрямь не из легких. Одна сделка сорвалась, вторая, получается, тоже… А про третью можно и не говорить с учетом обстоятельств, – кивнула я на то, что осталось от склада.
Воропаев, думавший, как мне казалось, о чем-то своем и выглядевший довольно рассеянным, при этих словах вдруг встрепенулся:
– Сделка сорвалась? А почему?
– Не знаю, клиент отказался без объяснения причины.
– Вот как? – Воропаев задумчиво поскреб чисто выбритый подбородок. – М-да…
И снова нахмурился, глядя в сторону каким-то рассеянным взглядом.
– У вас неприятности? – спросила я.
– Что? Так, нет, пустяки, – отмахнулся тот. – Так о чем вы хотели побеседовать?
Я пристально всмотрелась в его осунувшееся лицо и сказала настойчиво:
– Думаю, вам стоит поделиться со мной своими проблемами.
Воропаев поморщился.
– Женя, мои проблемы – это только мои проблемы, – произнес он сдержанно. – И я сам с ними разберусь. Вы тут совершенно ни при чем.
Воропаев «включил» чиновника и теперь вежливо, но ясно и твердо указывал мне на мое место. Но я интересовалась не из простого любопытства и не из человеческого сочувствия.
– Константин Юрьевич, – я старалась говорить убедительно, – мне пришла в голову одна мысль… Что, если все эти диверсии направлены против вас?
– Что? – не понял Воропаев. – Как это?
– Я имею в виду, что конечная их цель – не насолить вашему сыну, а добиться чего-то от вас. Если вспомнить о должности, которую вы занимаете…
– Чушь какая! – раздраженно проговорил Воропаев. – При чем тут моя должность и мой сын? Это разные вещи!
– Не такие уж и разные! Если предположить, что на вас могут воздействовать через сына. У вас самого есть недоброжелатели?
– Ерунда! – отрезал чиновник. – Никаких недоброжелателей у меня нет!
– Такого просто не может быть, – возразила я. – Даже если вы и на работе ведете себя как милый и очаровательный душка, было бы крайне наивно полагать, что все вокруг вас обожают и не имеют никаких корыстных целей.
– Женя, это бесполезный разговор! – резко прервал меня Воропаев. – Мои дела по службе не имеют отношения к моему сыну! И оставим это. Если у вас все, то давайте на том простимся, потому что мне надо ехать на работу. А вы не оставляйте Владимира.
Я сдалась. Пока. Это было стратегически верно, потому что я заметила, что Воропаев, как ни отнекивался, а принял к сведению мои слова. И наверняка обдумает их тщательно наедине. А сейчас настаивать бесполезно, к тому же у меня были к нему и другие вопросы.
Но что-то все равно он недоговаривал, что-то держал в себе, скрывал и от меня, и от сына. Приехал вот на пожар… Как, почему? Сказал – мне сообщили, но не уточнил, кто именно сообщил и почему ему. Но спрашивать об этом сейчас тоже было бесполезно. Сейчас были более важные вопросы.
– Что сказали полиция и пожарные? – осведомилась я.
– Подозревают поджог, – вернулся к теме Воропаев. – Точно установит экспертиза, ее уже вызвали.
– А почему сразу не приехали эксперты?
– Потому что не было подозрений о поджоге.
– Кстати, тут есть местный сторож, – оглянулась я назад.
Сторож по-прежнему топтался у полицейской машины, и молодой сержант так же его расспрашивал. Сторож уже взмок, поник, но, кажется, продолжал, хоть и вяло, гнуть свою линию.
– Да, сторож, и что? – поднял брови Воропаев.
– Вы бы посоветовали сержанту его не отпускать и дожать до конца, – посоветовала я. – Я, конечно, и сама могу это сделать, но от вас это будет выглядеть убедительнее.
Воропаев нахмурился еще сильнее:
– Вы полагаете, сторож замешан в этом?
– Вряд ли. Но он явно пренебрег своими обязанностями, и злоумышленник мог этим воспользоваться. А в том, что злоумышленник был, я не сомневаюсь.
С этими словами я повернулась и подошла к Владимиру. Тот стоял как в воду опущенный.
– Поедемте, – тронула я его за плечо. – Нам здесь больше нечего делать.
Воропаев-младший все никак не мог заставить себя отойти от сгоревшего склада, словно его присутствие могло что-то восстановить. Я видела, что его отец прошел к полицейской машине и отозвал сержанта в сторону.
