кибербезопасностью.
Тринни удивленно подняла бровь Ничего себе у него связи! Ребята из кибербезопасности засекречены по самое не балуй.
– И? – помимо воли она втягивалась в разговор, забывая и об их размолвке, и о своем разочаровании.
– Лет десять назад или около того разрабатывался проект – управление контактной виртуальностью. Управление изнутри. И вроде как находили уникумов, которые что-то такое могли. Изменять интерьеры внутри программ, создавать целые пространства – прямо там, общаться с людьми через их копии… На это тогда кучу денег угробили. Но потом проект был признан нерентабельным, и его свернули.
– Именно нерентабельным? Не бесперспективным? – уточнила Тринни.
– Зришь в корень, – Ричард улыбнулся. – Прикрыли, потому что было дорого, а как использовать – непонятно. Кому нужно, чтобы некий уникальный бездельник за сумасшедшие деньги менял виртуальность изнутри, если обычный программист без труда сделает это снаружи? И за копейки.
В кабинете появился официант с огромным подносом, и Чижов замолчал. Когда все приборы были расставлены, а официант исчез за дверью, он продолжил:
– То, что со мной… с нами тогда случилось, звучит как полный бред и галлюцинация… Но вдруг пиратский чип имеет какое-то отношение к тем исследованиям? А к тебе попал по ошибке? Не зря же у тебя его так быстро изъяли…
Ричард снова улыбался. И на сей раз совершенно искренне.
Тринни его понимала. Если ты какое-то время боялся, что сходишь с ума, а потом узнал, что все это – лишь часть какого-то научного эксперимента… Что ж, вполне нормально испытать облегчение.
Она кисло улыбнулась в ответ. Вот и поговорили… Можно разъезжаться по домам.
– Такие новости. Только поговорить я хотел не об этом.
– А о чем? – Тринни подняла на него глаза.
Он поймал ее взгляд и долго не отпускал его, а потом спросил:
– Почему ты тогда меня поцеловала?
– Почему ты тогда меня поцеловала?
Да потому что я тебя люблю, чертов ты извращенец!
Я была влюблена в тебя еще тогда, когда наблюдала за тобой на экране, часами не отходила от голограммы, выискивала и по нескольку раз перечитывала все новости, где упоминалось твое имя…
Или думала, что влюблена.
Потому что в тот вечер, когда ты оказался рядом – в этой своей маске, с этой своей улыбкой и тихим голосом, от которого прошибает током… В тот вечер я пропала. Окончательно и бесповоротно.
Ты говорил какие-то ничего не значащие светские глупости, а я впитывала тебя. Дышала твоим запахом, куталась в твое тепло, дрожала от твоего голоса. Я отравилась, пропиталась тобой…
И теперь ты можешь быть злым, раздражительным, неприятным – я не перестану тебя любить, потому что ты течешь в моих венах.
И если после ужина ты просто уйдешь и мы никогда больше не увидимся, если ты заберешь себя из моей жизни – я останусь отравленная и опустошенная. Но даже после этого не смогу тебя разлюбить.
Так она могла бы ответить.
Но не ответит.
Потому что такие вещи обязывают.
Кому как не ей знать, каково это, когда восторженный воздыхатель, как щенок тапочку, тащит к тебе свою любовь – безусловно прекрасную, но совершенно ненужную… И непонятно, что тебе со всем этим богатством делать – и с поклонником, и с его чувствами.
Стать для Чижова тем, кем был Лейн для нее? Ну уж нет.
– Не знаю, что на меня нашло… Конечно, мне не стоило… Ты не подумай, я не из… – она хотела сказать: «не из этих», но вовремя осеклась. Потому что как раз он, скорее всего, из этих. – В общем, извини.
– Нет-нет, не извиняйся… Я ведь и сам… – Ричард нахмурился.
Она выдавила из себя улыбку:
– Забудем, да?
– Конечно, забудем.
Официант принес новую смену блюд и забрал у Тринни из-под носа пустую тарелку. Что там хоть было? Что-то украшенное листочками мяты… Точнее Тринни вспомнить не могла. А ведь тут наверняка отличная и очень дорогая кухня. Когда еще получится попробовать что-то подобное? Правильный ответ – никогда.
Ужин между тем шел своим чередом.
Ричард был мил и обаятелен. Он расспрашивал ее о детстве, о работе, о всяких глупостях, и Тринни отвечала, почему-то не стесняясь. Он шутил, и она хохотала так, что на глазах выступали слезы. К тому времени, как подали чай с вишневым штруделем, они были знакомы уже целую вечность. Они словно стали старинными друзьями.
Персональная магия Чижова. Только так и образуются друзья вроде хозяина этого отельчика или парня из кибербезопасности…
Она пила минуты и секунды. Поглощала их, вбирала в себя, пропитывалась ими. Она старалась запомнить все: приглушенный свет, тихий звон бокалов, поворот головы, взгляд, поднятую бровь, жест, смех, салфетку, прижатую к губам… Потом, в той жизни, которая наступит, когда вечер закончится, она часто будет надолго замирать, падать в воспоминания и перебирать в памяти все эти сокровища.
И все-таки одна мысль не давала ей покоя. Если бы сейчас Чижов заявил, что персонально для нее позволит создать свой вирт, просто так, по старой дружбе – ее это уже не устроит. Это будет суррогат. Безусловно, лучше, чем вообще ничего. Но весь виртуальный секс мира не сравнится с тем единственным поцелуем, с его настоящим теплом, настоящей страстью.
– О чем задумалась?
Машина мягко катилась по ночной дороге. Как ни пыталась Тринни инвентаризировать мгновения, все они уже закончились.
Несколько минут пути – и они с Чижовым снова окажутся в разных реальностях.
– Так… ничего особенного, – ей все-таки не удалось скрыть печаль в голосе.
– Не грусти, – ее руку накрыла большая теплая ладонь.
Просто прикосновение, означающее участие и дружескую поддержку. А у Тринни от него перехватило дыхание.
– Не буду, – она пожала предложенную руку, стараясь, чтобы этот жест тоже выглядел обыденным и дружеским.
Сейчас Ричард заберет руку и снова положит на руль, так что времени на то, чтобы запомнить и это тоже, совсем мало.
Но он не убрал. Словно забыл. И теперь они ехали, молча взявшись за руки и всматриваясь в темное полотно дороги. Тринни боялась шелохнуться, чтобы только не разрушить нечаянное волшебство.
Но оно закончилась.
Ближе к центру города все чаще стали попадаться встречные машины, и Ричард ухватился за руль. Навигатор быстро и безошибочно нашел дом, где жила Тринни, и машина мягко затормозила.
Все. Приехали.
– Спасибо за вечер, все было здорово, – она пыталась улыбаться легко и безмятежно, но актриса из нее так себе. А Чижов – профи, он ее раскусит. Даже в темноте.
Тринни взялась за дверцу.
– Тут есть
