твоим лицом? – голограмма Ричарда сделала шаг навстречу, но, разумеется, осталась стоять на том же месте. – Что бы ты там сейчас ни думала, немедленно прекрати. Бегом собирайся и ко мне.
И он улыбнулся своей знаменитой улыбкой, от которой всему миру хотелось верить в то, что все будет хорошо. И если это действовало на огромный мир, то как могло не действовать на одну маленькую Тринни?
Действия улыбки хватило до половины пути. Оставшуюся половину Тринни проехала как в тумане, переходя от эйфории к панике и обратно. И когда такси остановилось у знакомого крыльца, ей одновременно хотелось умчаться обратно и поскорее оказаться внутри, чтобы кончилась уже эта мучительная неизвестность. Дверь распахнулась сразу же, едва она поднялась по ступенькам. Ричард схватил ее в охапку, втащил в дом и закружил на месте.
И покосившийся было мир снова стал ровным, устойчивым и безопасным.
– Почему твоя сигнализация спокойно пропустила такси? – спросила она, как только Ричард поставил ее на пол.
Просто так спросила, чтоб немного отсрочить момент, когда нужно будет выслушать новость. Неизвестно ведь, понравится та новость ей или нет.
– Потому что в нем ехала ты, – шепнул он ей прямо в ухо.
– И?
– Сигнализация срабатывает только на чужаков. А тебя она уже распознает как свою…
Как свою… Тринни счастливо вздохнула. Пожалуй, она уже готова узнать, что там стряслось.
– У нас возникла небольшая сложность, – словно прочитав ее мысли, сказал Ричард. – Рано утром мне позвонил продюсер. Ближайшие серии будут сниматься в Египте.
Тринни присвистнула – ничего себе, на другом краю света.
– Далеко, – сказала она вслух.
– Именно, – кивнул Ричард. – Будь это где-нибудь на нашем континенте, прилетал бы каждый вечер сюда, а из Египта не налетаешься…
Из Тринни словно выпустили воздух.
– Значит… всё?
– Какое «всё»? – Ричард смотрел на нее так, будто она прошлась на руках или сделала что-нибудь столь же бессмысленное. – Ты что, не выспалась сегодня? С утра сама не своя и говоришь ерунду.
– Но как же?..
– Открой планшет.
Тринни послушалась. Все это ей не нравилось.
– Ищи вакансии, – продолжал командовать он. – Вбивай: «Частный психолог для киноартиста».
– Есть такая, – кивнула она и прочитала: – Требуется частный психолог для киноартиста Ричарда Чижова на время съемок в Египте. Ориентировочно два месяца. Перелет в обе стороны из любой точки мира, питание и проживание оплачиваются. Предполагаемая зарплата… – Тринни снова присвистнула. Ей казалось, она давно избавилась от этой пацанской привычки. Оказывается, нет. Надо себя контролировать. – Размещена пятнадцать минут назад, откликнулось тридцать две тысячи шестнадцать человек. Ой нет, уже тридцать две тысячи девяносто два.
– Думаю, тебе надо попробовать получить эту должность.
– Смеешься? Где я, а где психология. У меня ни диплома, ни…
– А ты видела что-нибудь похожее в требованиях? Давай, предлагайся.
Тринни нажала на кнопку «Отправить резюме». Не прошло и минуты, как ей пришло сообщение: «Поздравляем! Вы приняты. Свяжитесь с работодателем для оформления документов».
– Мне кажется, – сказал Ричард, – нам нужно это отпраздновать. Предлагаю, раз уж сегодня выходной, отключить наши скайпы, чтобы никакие подруги, друзья или продюсеры с фанатами до нас не добрались.
Идея была более чем хороша.
Лейн проснулся и сразу потянулся к телефону. Выключен. Странно. Он не помнит, чтобы отключал телефон, и заряда хватает. Хотя, может, случайно нажал, когда они тут… Лейн довольно потянулся, словно кот, вдоволь налакавшийся хозяйских сливок.
Вчера, как только выяснилось, что Тринни занята и спешить ему некуда, они с Аей решили провести день вместе. Аю отпустили с работы, потому что вечером ей нужно было уезжать на какие-то раскопки. У Лейна работы, на которую нужно ходить, не было.
Все свои дела он мог перенести и на потом, никаких срочных заказов, ничего такого, из-за чего стоило выпускать из объятий девушку. Он посмотрел список пропущенных: ну конечно, Тринни звонила четыре раза поздно ночью, когда он дрых без задних лап. Надо перезвонить.
Два коротких гудка, и радостный голос Тринни сообщил: «Я сейчас не могу подойти, но если вы оставите сообщение, я обязательно его услышу когда-нибудь».
Да что за чертовщина? Уже который день не получается поговорить с Тринни об их интернатском прошлом.
Прошлое…
Почему в последние дни Лейна преследуют давние воспоминания?
Словно именно там прячется что-то важное.
Новый интернат оказался совсем маленьким – около пятидесяти мальчиков и девочек разных возрастов. Классы были небольшими, спальни уютными, набор игр и развлечений куда больше, чем в том, из которого они с Тринни прибыли.
Воспитатели пристально следили за детьми, мгновенно реагировали на любой вопрос или просьбу. К такому было трудно привыкнуть.
Экспериментальный – это слово было в названии интерната, и Лейн слышал его очень часто. Но, разумеется, никому из детей и в голову не приходило задумываться, какие эксперименты имеются в виду.
– Представляешь, у нашего класса теперь вообще все занятия проходят в виртуальности!
Тогда новость Тринни Лейн воспринял спокойно, только теперь, повзрослев и лучше разобравшись в том, как вообще устроен их мир, он понял, что это было почти невероятно.
Использовать контактный вирт разрешалось только для тех сторон жизни, которые наиболее строго охранялись законом о «прайвиси». А проще говоря, для секса и сексуального воспитания.
Для всего остального имелись голограммы и уплотненные голограммы. У такого ограничения были свои резоны. Когда появились первые «Виртиссимо», сразу обрадовались и начали их активно использовать именно игровые компании. Еще бы, компьютерная игра с полным погружением – это же просто мечта! Игровой рай.
Впрочем, не прошло и полугода, как стало ясно – рай превращается в ад. Пользователи, увлекшись приключениями и замысловатым сюжетом, уходили в виртуальное пространство надолго, пропадали там целыми днями, теряли работу, социальные связи; многие умирали: двое-трое суток в игре – без еды, воды, в состоянии постоянного стресса, и так раз за разом – приводили к летальному исходу.
Лейн читал, что тогда даже появилась новая профессия – спасатель. Родственники заигравшихся вызывали подмогу, чтобы вскрыть квартиру, извлечь из «Виртиссимо» чуть живое тело игрока, оказать первую помощь, если, конечно, в ней еще была необходимость.
Умирали многие. Но даже не это стало проблемой. Миллионы людей, вернувшись в реальность, мечтали лишь о том, чтобы снова погрузиться в игру. Работа, семья, дети – все то, что составляет жизнь человека, уже казалось глупым и неинтересным. Многие сходили с ума и даже выйдя из виртуальности, продолжали думать, что они все еще в игре, то есть тоже переставали быть
