Он бросил на меня проницательный взгляд.
— По дороге из центра города домой у вас в машине, случайно, не работало радио?
— Нет.
Я не стала рассказывать детективу Шапиро, что в процессе работы над подобным расследованием мне нужна тишина в машине, чтобы обдумать и взвесить возможные альтернативные сценарии развития истории.
— В таком случае вы не слышали пересказанных слухов о том, что один человек, несколько раз встречавшийся со Спенсером на собрании акционеров, якобы видел его в Цюрихе?
Я долго размышляла над этим вопросом.
— Вы хотите сказать, что тот, кто это утверждает, заслуживает доверия?
— Нет, это лишь новый поворот в истории. Естественно, это сообщение будет тщательно проверено.
— Если эта версия подтвердится, я бы не стала чересчур беспокоиться о судьбе Вивьен Пауэрс, — сказала я. — И если это правда, полагаю, что сейчас она на пути к нему, если уже не на месте.
— Они встречались? — быстро спросил Шапиро.
— Супруги, слуги Николаса Спенсера, так считают, а это может означать, что так называемые пропавшие записи не что иное, как часть продуманной уловки. Правда, что входная дверь была открыта? — спросила я у Шапиро.
Он кивнул.
— Вот почему оставить дверь открытой могло означать попытку привлечь внимание к ее отсутствию, — сказал он. — Буду откровенным, мисс Декарло. Во всем этом спектакле чувствуется какая-то фальшь, и, полагаю, вы уже сказали мне, в чем тут дело. Держу пари, она сейчас летит к Спенсеру, где бы он ни был.
Когда я вошла в закусочную, как раз в обеденное время, Милли приветствовала меня как давнюю знакомую.
— Я всем рассказываю, что вы пишете статью о Нике Спенсере, — сияя, сказала она. — Как вам сегодняшняя новость о том, что он развлекается в Швейцарии? Два дня назад те ребята выловили рубашку, которая будто бы была на нем, и все стали думать, что он погиб. Завтра будет что-нибудь новенькое. Я всегда говорила, что, если у человека хватило ума украсть столько денег, он придумает, как подольше пожить, чтобы их потратить.
— Возможно, вы правы, Милли, — сказала я. — Как сегодня куриный салат?
— Отпад.
«Вот такой вот положительный отзыв», — подумала я, заказывая салат и кофе.
В закусочной было полно народа, поскольку заканчивалось обеденное время. Несколько раз я слышала, как за разными столиками произносится имя Николаса Спенсера, но что о нем говорят, расслышать было невозможно.
Когда Милли вернулась с салатом, я спросила ее, есть ли сведения о состоянии доктора Бродрика.
— Ему чуть-чуть лучше, — сказала она, растягивая гласные в словосочетании «чуть-чуть». — То есть состояние все еще критическое, но я слышала, он пытался разговаривать с женой. Разве это не здорово?
— Да, это хорошо. Я очень рада.
Поглощая салат, в котором было слишком много сельдерея, но почему-то маловато курицы, я продолжала размышлять над этой историей. Если Бродрик поправится, сможет ли он опознать человека, который его сбил, или совсем забудет об этом происшествии?
К тому времени, как мне принесли вторую чашку кофе, закусочная почти опустела. Дождавшись, пока Милли уберет с других столов, я сделала ей знак подойти. У меня с собой была фотография, снятая в тот вечер, когда чествовали Ника, и я показала ее Милли.
— Милли, вы знаете этих людей?
Она надела очки и стала рассматривать группу людей в президиуме.
— Конечно. — Потом принялась показывать: — Это Делия Гордон и ее муж Ральф. Она приятная, он немного чопорный. Это Джеки Шлоссер, очень милая дама. Это его преподобие Хауэлл, пресвитерианский священник. Ну а это, конечно, сам мошенник. Надеюсь, его поймают. Это председатель правления больницы. У него смущенный вид потому, что он уговорил правление вложить так много денег в «Джен-стоун». Я слышала, что к следующим выборам правления, если не раньше, его выгонят с работы. Многие считают, ему следует уйти в отставку. Держу пари, он так и сделает, если будет доказано, что Ник Спенсер жив. С другой стороны, если Спенсера арестуют, тогда, может быть, удастся найти, где он спрятал деньги. Это Дора Уитмен и ее муж Нилс. Обе их семьи в этом городе испокон века. Реальные деньги. То есть прислуга в доме и все такое. Всем нравится, что эта семья никогда не отряхивала прах Каспиена со своих ног, но я слышала, у них в Мартас-Винъярде есть потрясающий летний дом. А справа, с края, — Кей Фесс. Она руководитель волонтеров в больнице.
Я делала записи, пытаясь поспеть за скорострельными комментариями Милли. Когда она замолчала, я сказала:
— Милли, мне бы хотелось поговорить с не-которыми из этих людей, но до сих пор удалось встретиться только с преподобным Хауэллом. У кого-то телефоны не занесены в телефонную книгу, другие не отвечают на звонки. У вас есть соображения по поводу того, как их разыскать?
— Прошу вас, не проболтайтесь, но Кей Фесс, возможно, прямо сейчас в приемной больницы. Даже если она вам не перезвонила, ей можно легко дать знать.
— Милли, вы чудо, — сказала я.
Допив кофе, я заплатила по счету и оставила щедрые чаевые. Потом, сверившись по карте, проехала четыре квартала до больницы.
Я ожидала увидеть маленькую больницу местной общины, однако больница Каспиена оказалась явно растущим учреждением. К главному зданию примыкали несколько небольших строений, а новая территория была огорожена и помечена надписью: «МЕСТО БУДУЩЕГО ПЕДИАТРИЧЕСКОГО ЦЕНТРА».
Я была уверена, что это запланированное строительство сейчас заморожено из-за инвестиций больницы в «Джен-стоун».
Припарковав машину, я вошла в вестибюль. За стойкой в приемной сидели две женщины, но и сразу узнала Кей Фесс. Загорелая, хотя был только апрель, с короткими седеющими волосами, темно-коричневыми глазами, изящным носом и узкими губами, она казалась воплощением ответственности. Сильно сомневаюсь, что в ее смену кто-нибудь проникал в больницу без пропуска. Она сидела ближе всех к огороженным проходам к лифтам, а это говорило о том, что она здесь главный начальник.
Когда я вошла в вестибюль, получения пропусков ожидали четыре или пять человек. Дождавшись, пока сделали все необходимое, я подошла, чтобы поговорить.
— Мисс Фесс? — сказала я.
Она сразу насторожилась, словно подозревая, что я намерена попросить провести к пациенту человек десять детей.
— Я Карл и Декарло из «Уолл-стрит уикли». Мне бы очень хотелось поговорить с вами об обеде, на котором несколько месяцев назад награждали Николаса Спенсера. Вы сидели на возвышении рядом с ним.
— Вы на днях мне звонили?
— Да.
Другая женщина за стойкой с любопытством смотрела на нас, но потом ей пришлось переключить внимание на вновь прибывших.
— Мисс Декарло, раз я вам не перезвонила, разве вы не догадались, что у меня нет намерения с вами разговаривать?
Тон был любезным, но твердым.
— Мисс Фесс, я понимаю, что вы много времени отдаете больнице. Знаю также, что вашей больнице пришлось заморозить строительство педиатрического центра из-за инвестиций в «Джен-стоун». Очень хочу поговорить с вами, ибо полагаю, что правда об исчезновении Николаса Спенсера еще не вышла наружу, а если это произойдет, тогда можно будет отыскать деньги.
Я заметила на ее лице выражение замешательства и сомнения.
— Николаса Спенсера видели в Швейцарии, — сказала она. — Интересно, собирается ли он приобрести замок на деньги, которые могли бы спасти жизни еще не родившихся детей.
— Только два дня назад заголовки газет кричали о несомненном доказательстве его смерти, — напомнила я ей. — А теперь вот это. Суть в том, что вся история нам по-прежнему неизвестна. Прошу вас, уделите мне несколько минут.
Середина дня явно не была временем большого наплыва посетителей. Мисс Фесс повернулась к своей напарнице.
— Марджи, я сейчас вернусь.
Мы уселись в углу вестибюля. Она явно принадлежала к людям с тем складом ума, при котором предпочитают говорить по существу, и хотела поскорей закончить нашу дискуссию. Я не собиралась делиться с ней моими подозрениями по поводу того, что происшествие с Бродриком могло и не быть просто несчастным случаем. Но зато сказала ей о своих подозрениях на тот счет, что Николас Спенсер услышал на торжественном обеде нечто, заставившее его на следующее утро помчаться за старыми записями отца к Бродрику. Потом я решила продвинуться еще на шаг вперед.
— Мисс Фесс, Спенсер был заметно смущен, когда узнал, что кто-то другой, сославшись на него, уже забрал эти записи. Полагаю, что если смогу выяснить, кто на том обеде сообщил ему эти волнующие сведения, а также кого он навестил на следующий день после визита к Бродрику, то мы сможем получить некоторое представление о том, что в действительности произошло с ним и с пропавшими деньгами. Вы тогда говорили со Спенсером?
