– А что дальше? – устало переспросила Анастасия Валерьевна.
– Вот вы приехали в Курдюмское. Неужели вам не показалось подозрительным, что дома на Огородной улице заканчиваются совсем другим номером? Вы ведь, кажется, двухсотый дом искали, не так ли?
– А вы откуда знаете?
– Сельчане сказали.
– Понятно, мне они тоже много разных вещей наговорили, особенно один пьяненький мужичок. Только я ему не поверила и все равно пошла искать нужный адрес. Когда я дошла до последнего дома, увидела вдалеке коттедж, а рядом с ним сидел человек в инвалидном кресле. Он помахал мне рукой. Вот я и направилась к нему. Если честно, мне было немножко не по себе, как-то боязно, – призналась Хохлова. – Но я успокоила себя тем, что была середина дня, в огородах копались люди…
– Это хорошо, значит, если потребуется, мы найдем свидетелей. Скажите, Анастасия Валерьевна, самого инвалида вы хорошо разглядели?
– Когда расстояние между нами сократилось примерно вдвое, он заехал за дом. Я его больше не видела.
– Как не видели? У меня создалось такое впечатление, что вы с ним сражались…
– Ни с кем я не сражалась, – возразила клиентка, – кроме своих страхов, но об этом – чуть позже. На улице никого не оказалось, и я вошла в дом. И тут дверь за мной сразу же закрылась, и все…
– Как – все? – Я не могла скрыть своего удивления.
– А вот так! Оказывается, меня вызвали из города в такую глушь вовсе не ради дела, а чтобы просто-напросто запереть в доме! Я, конечно, рвалась наружу, кричала, звала на помощь, но все было бесполезно. Похоже, до огородников мои крики не долетали, а в соседних домах никого не было по той причине, что они еще не заселены. Я пробовала открыть дверь своими ключами, но они не подошли. Затем я подумала, что можно попытаться вылезти в окно, правда, окна там очень высоко расположены, до них еще долезть как-то требовалось. Посветив по углам дисплеем мобильника, я нашла какие-то кирпичи и доски и составила из них пирамиду. Она получилась шаткой, и я упала с самого верха, разодрала руку и разбила коленки. Я несколько раз пыталась до вас дозвониться, но в том каменном мешке связь отсутствовала.
– Ее и в самом Курдюмском нет, – уточнила я. – Это хорошо, что мы с вами успели созвониться и вы сказали, где у вас встреча с заказчиком. Нет, я, конечно, рано или поздно принялась бы вас искать, и нашла бы, но на это ушли бы минимум сутки, а то и двое. Возможно, вас обнаружил бы там кто-то другой.
– А если бы тот человек, Полянский, или как его там на самом деле зовут, вернулся и убил меня? Стоило мне только подумать об этом, как мое сердце начинало переполняться страхом, словно сочившейся из-под земли водой. Я с ужасом представляла себе, как Инна ждала бы меня в конце смены в лагере, а я бы за ней не приехала, и ее отец – тоже. Она стала бы звонить домой, мне и ему на мобильники, и никуда бы не дозвонилась…
– Анастасия Валерьевна, у вас появилось время наконец-то отвлечься от своей работы благодаря этой ловушке. Вы подумали как следует о том, что же все-таки происходит вокруг вас?
– Да-да, я о многих вещах передумала, сидя взаперти, мысленно пересмотрела всю свою жизнь, – Хохлова на миг застыла в глубокой задумчивости, – но так ни до чего и не додумалась. Ни с Василием Волгаревым, ни с Сергеем Касаткиным, о которых вы меня спрашивали, я точно никогда и нигде не пересекалась.
– Возможно, с последним где-то пересекался ваш муж, – задумчиво произнесла я.
– Татьяна, вы до сих пор не рассказали мне о своей поездке в Уткино. Разговор с Димой у вас состоялся?
– Нет, я не разговаривала с вашим мужем, зато пообщалась с его давним приятелем – Косицыным Геннадием Петровичем.
– С Геной?
– Да, оказалось, что ваш муж жил у него на даче.
– Вот про Косицына как-то я совсем забыла… Да и не знала я, что у него есть дача в Уткине… Татьяна, погодите, вы сказали – «жил»? Дима съехал оттуда? Куда?
– Анастасия Валерьевна, дело в том, что Дмитрий Олегович… – я немного замешкалась, – в общем, он в больнице. Именно это я и хотела вам сказать, когда настаивала на нашей встрече.
– Как в больнице?! Что с ним?!
– На вашего мужа было совершено покушение. Его пытались отравить.
– Отравить?! Какой кошмар! Таня, почему вы так на меня смотрите? Дима жив?
– Жив, но он уже сутки без сознания.
– Я поеду к нему! – Хохлова выскочила из-за стола и метнулась в комнату. Через несколько секунд до моего слуха донеслось: – Моя одежда, мои туфли… Я совсем забыла, что в таком виде мне нельзя появляться на людях! Надо было ехать ко мне домой! Татьяна, почему вы сразу мне ничего не сказали?! Вы должны были еще там, в Курдюмском, мне все рассказать!
В голосе моей клиентки послышались отчетливые командные нотки, но они меня отнюдь не смутили.
– Ночью вас все равно не пустили бы в больницу. Поздно ведь уже.
– Димочка, да что же это такое?! Кому мы с тобой помешали?! – причитала Хохлова, копаясь в своей сумке. Достав бумажник и раскрыв его, она уставилась на фотографию мужа, вставленную в прозрачный кармашек. – Дорогой, ты обязательно поправишься, все у нас будет хорошо, так, как прежде…
Я заметила, что из ее сумки выглядывает толстая папка с какими-то бумагами, и спросила:
– Анастасия Валерьевна, это, случайно, не личные дела ваших сотрудников?
– Да, это ксерокопии, – сказала Хохлова и протянула мне папку. – Вы просили, и я их сделала.
Я просила их еще вчера, а получила только сегодня. Ладно, лучше поздно, чем никогда. Взяв папку, я села в кресло и стала бегло просматривать бумаги, пока не наткнулась на личное дело Касаткиной Марии Анатольевны, менеджера по работе с клиентами. Вот его я и принялась изучать самым внимательнейшим образом.
– Вас кто-то заинтересовал? – спросила клиентка.
– Да, одна ваша сотрудница, – я назвала фамилию.
– Знаете, Татьяна, а ведь Касаткина уволилась…
– Почему? Каким образом?
– По собственному желанию. Две недели тому назад она написала заявление об увольнении, и я его завизировала. Сегодня у нее был последний рабочий день.
– Но вчера вы мне ни слова об этом не сказали!
– Знаете, за всеми этими перипетиями я как-то совсем забыла об этом. Честно говоря, я тогда подмахнула ее заявление, не глядя, потому что как раз в тот день получила фотографии. Они полностью завладели мной. А сегодня утром Муромский мне сказал, что у него есть на примете девочка на вакансию менеджера по работе с клиентами… Татьяна, а почему вас Мария так заинтересовала? Неужели только из-за ее фамилии?
– Не только. В ее биографии имеются и другие очень интересные факты. Начнем с того, что Касаткина окончила школу-интернат номер четыре. Он ведь в Агафоновке находится, не так ли?
– Да вроде бы, но при чем здесь это?
– Я обратила внимание вот на что: о чем только с вами ни начнешь говорить – и обязательно вновь прозвучит это название – Агафоновка. Я тоже пока еще не все понимаю, но факты как-то сами собой накладываются один на другой.
– Какие факты?
– Мария, оказывается, замужем, причем – за Сергеем Дмитриевичем Касаткиным. То есть они оба – детдомовцы. Что касается Серого, то он был грозой всего детдома, – и я вкратце рассказала ей, как Серый отомстил учительнице русского языка за то, что та избила Карину и порвала единственную фотографию ее матери.
– И это сделала учительница русского языка! Вот уж воистину: сложносочиненные предложения создают сложноподчиняемых детей, – сказала Хохлова, явно впечатленная моим рассказом.
– Теперь вы знаете, на что способен этот молодой человек. Он постоянно ищет повод для войны, а мотивом для начала его военных действий могут стать не только личные обиды, но и желание за кого-либо заступиться и продемонстрировать при этом не столько свою силу, сколько откровенное неподчинение всяческим законам. Короче, он одержим комплексом супергероя.
– Насчет характера этого мальчика я все поняла. Но вот почему он стал воевать с нами? У нас ведь не было с ним никаких точек соприкосновения!
– Это у вас, Анастасия Валерьевна, не было. А у Дмитрия Олеговича? – Я уткнулась глазами в бумаги. – Кстати, девичья фамилия Марии – Маменко. А отчество Сергея – Дмитриевич. Может, эти обстоятельства вам что-то подскажут?
– Маша Маменко? – переспросила Хохлова, и я поняла, что она наконец-то начинает понемногу прозревать. – Неужели та самая?! Нет, этого просто не может быть! Я бы ее узнала! Хотя… прошло столько лет… Действительно, а сколько же лет прошло? Почти двенадцать…
Анастасия Валерьевна переключилась в «режим» воспоминаний…
Как моя клиентка уже не раз подчеркивала, она и ее муж выросли в тарасовском поселке Агафоновка. Несмотря на то что официально он считался городской территорией, фактически жизнь там очень походила на деревенскую. Большинство агафоновцев проживали в частных домах с удобствами на улице, многие держали домашную птицу и даже скот. Разумеется, все они хорошо знали друг друга, не то что жители высотных многоквартирных домов в новых городских микрорайонах. Почти вся Агафоновка покупала парное молоко у Кузнецовых, державших корову, яйца – у Коноплевых, а самогон – у Хохловых. А точнее, у Евдокии Петровны Хохловой, бабушки Дмитрия. Конечно, конкуренция в сфере самогоноварения была высока, но бабка Дуся настаивала свой продукт на каких-то травах, что отбивало запах сивушных масел и даже, по ее словам, придавало алкогольному напитку ее изготовления целебные свойства. Так что ее самогон был вне всякой конкуренции. Покупатели приходили к ней в любое время дня и ночи. Надо сказать, пенсионерка занялась этим криминальным бизнесом не от хорошей жизни. Ей одной, пожалуй, хватило бы ее скромной пенсии, но в девяностые годы на ее иждивении оказалось три взрослых человека – сын, сноха и внук. Олег Хохлов и его жена Люба работали на заводе газовой аппаратуры, где зарплату не выдавали месяцами. Вот и приходилось вертеться.
