Надежда отпила кофе, который оказался жидковат и пахнул сушеными клопами, оглянулась по сторонам и протянула руку к телефону. Так, вот оно, контакты… И как же у нее сын-то записан? Так и записан: Витюша. Что ж, кому господин Мясников, великий и ужасный, а для матери всегда он будет Витюша.
Чувствуя себя Штирлицем, Надежда запомнила номер бизнесмена и быстро переписала его на телефон Рукавицына. Тут как раз явилась мастер и позвала Надежду.
– Мне только укладку, – заторопилась Надежда, – больше ничего не нужно.
Возможно, мама Мясникова и была довольна Раечкой, но к этому мастеру Надежда доверия не испытывала, тем более что рыжая клиентка ушла мрачная и долго шумела в холле.
Хмурая и недовольная Люба молча принялась за работу. Надежда в зеркале видела, что с головой творится неладное, но молчала, поскольку самым заветным ее желанием было оказаться от этого салона как можно дальше.
– Готово! – объявила Люба.
– Ой! – Надежда остолбенела, глядя в зеркало.
Там отражалась жуткая рожа с выпученными глазами. Волосы стояли дыбом, как иголки у взбесившегося ежа. Мастер перехватила в зеркале ее взгляд и поджала губы.
– Не нравится? – агрессивно спросила она.
– Нет-нет, все хорошо, – закивала Надежда, – спасибо большое.
Девушка за стойкой, увидев Надежду Николаевну, выронила из рук журнал.
«Дома голову вымою!» – подумала Надежда, расплатившись и припустив прочь из этого треклятого салона.
* * *
Войдя в кафе, Надежда прямым ходом устремилась к столику Лидии.
Та сидела как на иголках перед чашкой пустого чая. Оживившись при виде Надежды, она привстала и прошептала:
– Что у тебя с головой?
– Издержки производства! – отмахнулась Надежда. – Пришлось пожертвовать собой! Ну и дыра этот салон красоты, скажу я тебе! Больше никогда сюда не приду!
– Ну что, как все прошло? Удалось?
– Разумеется, – спокойно ответила Надежда. – А что ты шепчешь-то? Тебя что, тот старый разведчик не научил – если хочешь не привлекать к себе внимания, разговаривай спокойно, нормальным голосом, держись уверенно. На тебя сейчас все кафе смотрит.
– Да? – Лидия испуганно огляделась. – Да здесь и нет никого!
– Тем более нет смысла шептаться! Вот он, телефон Мясникова! – Надежда гордо ткнула в нужную строчку в мобильнике Рукавицына. – Сейчас пошлем ему ту фотографию…
– Что – прямо отсюда? – испугалась Лидия.
– Именно отсюда! – отчеканила Надежда. – Не из дому и не со своего собственного телефона. Из кафе и с телефона покойного Володи, тогда нас никто не вычислит! Ты же знаешь, найти человека по номеру его мобильного телефона ничего не стоит, а Володи уже нет на свете, так что ему ничто не угрожает!
Крайне довольная своей предусмотрительностью, Надежда достала мобильный телефон Рукавицына, нашла злополучную фотографию и послала ее по адресу Мясникова.
– Вот и все, дело сделано! – проговорила она гордо. – Теперь мы с тобой можем с чистой совестью выпить кофе. И даже… и даже съесть что-нибудь вкусное. Скажем, вишневый штрудель.
Обычно Надежда очень осторожно относилась к выпечке – она берегла фигуру и боролась не то что за каждый килограмм, а за каждые сто грамм веса. Но сегодня она решила вознаградить себя за успешно проведенную операцию, кроме того, она считала, что затратила массу нервной энергии, а значит – и калорий. И кофе в этом салоне был отвратительный.
Так или иначе, она заказала большую чашку кофе со сливками и вишневый штрудель. Лидия тоже поддалась на уговоры и со вздохом заказала кофе (правда, черный) и пирожное (правда, сухое).
– Ну, и что теперь будет? – проговорила Лидия, доев свое пирожное.
– Получив эту фотографию, Мясников поймет, что к чему, разберется с Викторией Павловной, и ситуация постепенно урегулируется.
– Так что – мне можно вернуться домой?
– Думаю, торопиться не нужно. Еще два-три дня поживи у своей знакомой, а уже потом…
– Ну ладно, два-три дня я как-нибудь переживу… А потом дочка с внуком возвращаются, так чтобы уж за них не волноваться…
– Ну и хорошо. – Надежда взглянула на часы: – Ой, мне пора домой… я ведь мужу обещала… потом мы с тобой созвонимся!
Они дружно поднялись из-за стола, вышли из кафе и уже хотели распрощаться, как вдруг рядом с ними остановилась большая черная машина. Дверцы машины распахнулись, из нее выскочили несколько мужчин в черных костюмах и, ни слова не говоря, втащили перепуганных женщин внутрь.
В отличие от похитителей Надежда громко верещала:
– Отпустите! Отпустите меня немедленно! Кому говорю!
Вместо ответа один из людей в черном ловко заклеил ей рот скотчем.
Обе женщины оказались на заднем сиденье машины, с двух сторон сжатые молчаливыми спутниками.
– Значит, если послать сообщение не из дома и не со своего телефона, то нас никто не вычислит? – угрюмо проговорила Лидия.
– Еиа ауа аео ео… – прогудела Надежда сквозь скотч.
От ее усилий лента отклеилась с одной стороны, повисла, Надежда сдула ее в сторону и повторила:
– Техника шагнула далеко вперед!
– Замолкни, тетя! – прикрикнул на нее сосед справа и приклеил скотч на прежнее место.
* * *
Еще минут пятнадцать они ехали в мрачном молчании. Наконец машина остановилась перед красивым трехэтажным особняком дореволюционной постройки, окруженным кованой оградой. Металлические ворота распахнулись, машина въехала за ограду и остановилась перед крыльцом. Надежду и Лидию провели внутрь.
Поднимаясь по крыльцу, Надежда успела прочитать на медной табличке: «ЗАО ХПМ».
«Добро пожаловать в империю Виктора Мясникова! – подумала она. – Что называется – за что боролись, на то и напоролись!»
Женщин провели через просторный холл, ввели в кабину лифта. Кабина была отделана красным деревом и зеркалами, на полу лежал настоящий персидский ковер. Роскошная кабина плавно поднялась на третий этаж, затем вся группа прошла по устланному ковром коридору и остановилась перед массивной дверью из резного дерева.
Дверь открылась. Женщин провели через приемную в большой, роскошно обставленный кабинет.
Их молчаливые спутники остались за дверью, кроме одного, видимо, старшего по званию.
В глубине кабинета стоял антикварный письменный стол с инкрустацией. За этим столом сидел крупный мужчина лет сорока пяти с широким волевым лицом и густыми бровями, которые придавали ему мрачный сосредоточенный вид.
Надежда сразу же узнала в нем Виктора Ивановича Мясникова, хотя и видела его только на фотографиях в Интернете. Она даже хотела вежливо поздороваться с хозяином кабинета, несмотря на явно вынужденное знакомство, но рот ее был заклеен скотчем, и получилось только нечленораздельное мычание. К тому же она вспомнила, что сотворили сегодня с ее головой, и совсем расстроилась.
– Что это такое! – недовольно проговорил Мясников, показав на заклеенный рот Надежды.
– Извините, Виктор Иванович. – Мужчина, сопровождавший Надежду и Лидию, сделал шаг вперед и даже, кажется, щелкнул каблуками. – Шумела очень, ругалась, пришлось заклеить…
– Так отклейте! – сухо приказал Мясников. – И оставьте нас одних!
Мужчина выполнил приказ и безмолвно удалился. Надежда прижала ладонь ко рту страшно злая – вот теперь еще кожа воспалится.
– Садитесь! – процедил Мясников, показав женщинам на два старинных кожаных кресла, стоящие по другую сторону стола. – И извините за такую форму… м-м… приглашения.
– Да уж, воспитанные люди так не поступают! – проговорила Надежда, удобно устроившись в кресле и тем не менее сердито зыркая на хозяина кабинета.
Она покосилась на Лидию. Та выглядела не лучшим образом – была испугана и подавлена. Однако волосы ее лежали вполне прилично, и губы были накрашены аккуратно. Надежда совсем расстроилась.
– Оставим это! – отмахнулся Мясников. – Лучше скажите, кто вы такие. Я не привык разговаривать с незнакомыми людьми. Хотя… – он пристально взглянул на Лидию, – кажется, вас я где-то видел…
– Ну да, вы ее видели на юбилее вашей мамы, – затараторила Надежда, чтобы помешать Лидии сказать что-нибудь лишнее. – Пела она, помните? С тобой, Лили Марлен! Прощай, Лили Марлен!
– Ах да, действительно, теперь я вспомнил! А вы? Вас я не помню! – Он пристально уставился на Надежду.
Лидия открыла было рот, но Надежда незаметно пнула ее ногой и зачастила:
– А я у вас не была… я петь вообще не умею! У меня с голосом не очень, и слух тоже не абсолютный…
– Я заметил, – прокомментировал Мясников.
– Но вы помните ее спутника – Владимира? Он тоже пел, и на аккордеоне… «Вот кто-то с горочки» и другие старые песни… так вот, мы с Володей…
Надежда скромно потупилась и как бы невзначай выставила вперед руку с обручальным кольцом.
– А… ну, это меня не касается… – протянул Мясников, потирая переносицу. – Ладно, этот вопрос не так важен. Перейдем, что называется, к песням о главном. Откуда у вас та фотография?
