– Куда едем?
Надежда назвала адрес той квартиры, в которой на эти дни поселилась Лидия. Свой адрес она называть не хотела, хотя и понимала, что при сегодняшнем развитии техники выяснить его для людей Мясникова не составит большого труда. Пришлось добираться до дома на частнике, на метро тащиться не было сил.
И все равно получилось очень долго из-за пробок. Надежда нервничала, пока не вспомнила, что сегодня у мужа отчет перед инвесторами, и после этого они, конечно же, пойдут в ресторан, так что муж явится домой позднее и не голодный.
Кот сидел на пороге с обиженным видом, на его выразительной морде было написано все, что он думает о своей нерадивой хозяйке. И даже несколько больше.
– Подожди, Бейсик, сейчас я тебя накормлю, – проговорила Надежда, нашаривая ногой тапочки и заискивающе глядя на кота.
И в это время зазвонил телефон.
Надежда сняла трубку, поднесла ее к уху.
– Надя? – донесся из трубки знакомый голос. – Это я, Павел…
– А, Паша! – обрадовалась Надежда, узнав мужа Лены Пантюхиной. – Я только вошла…
– Ну, извини! Я думал, ты все время дома…
– Да нет, знаешь, сколько всяких дел… А ты что звонишь-то? С Ленкой что-то случилось, или с внуками?
– Да нет, типун тебе на язык! С ними, слава богу, все в порядке. Ты же меня сама просила позвонить, если я что-нибудь узнаю про твоего знакомого…
– Про какого знакомого? – переспросила Надежда Николаевна, которая после бурных событий сегодняшнего дня вообще забыла, о чем просила Пашу.
– Ну, ты даешь! – В Пашином голосе прозвучала плохо скрытая обида. – Сама сказала, что для тебя это очень важно, я всех знакомых на уши поставил, чтобы узнать что-то про Жорку Шмелева, а ты про него уже забыла…
– Ой, Пашенька, извини, – спохватилась Надежда. – Я тут просто с хозяйством закрутилась…
тесто у меня не поднимается… – Надежда решила приврать. – Вот я и не врубилась сразу, о чем речь. А так мне действительно важно все, что ты узнал про Жору, – что он собой представляет, чем занимается…
– Тесто? – переспросил Паша, выхватив часть из ее реплики. – Ты пироги печешь? А с чем?
– С капустой, – выпалила Надежда Николаевна первое, что попало на язык.
– О, мои любимые! – завистливо вздохнул Павел. – Ты бы повлияла на Ленку. Может, она тоже пирог испечет.
– Ну, уж Ленка у тебя отличная хозяйка! – вступилась Надежда за подругу. – Не знаю, чего тебе еще нужно!
– Пирогов, – честно ответил Паша. – Хозяйка-то она, может, и хорошая, а пирогов с капустой лет пять не печет! Я уж не говорю про пироги с яблоками или, к примеру, с курагой…
– Ой, да ладно тебе! Вы, мужья, вечно чем-то недовольны. Если бы она пекла пироги, ты бы еще что-нибудь придумал. Заявил бы, что хочешь винегрета. Или киселя. Скажи лучше, что тебе удалось узнать про Жору. Где он сейчас живет?
– Нигде, – ответил Павел каким-то странным тоном.
– То есть что значит – нигде? – переспросила Надежда. – Все люди где-нибудь живут, хоть на съемной квартире. Ты хочешь сказать, что у него нет своего жилья?
– Я хочу сказать, что умер Жора Шмелев, – неохотно проговорил Павел. – Такие дела.
– Как – умер? Что значит – умер? Я ведь только…
Она хотела сказать, что только сегодня видела Георгия в офисе фирмы Мясникова, но вовремя прикусила язык.
– Умер – это и значит умер! – изрек Павел философскую сентенцию сомнительной свежести. – Замерз Жора по пьяному делу.
– Как замерз? Сейчас же тепло…
– А кто говорит про сейчас? Он уже пять лет назад замерз, в самые холода.
– Ничего не понимаю! – протянула Надежда.
– А чего тут понимать? Выпивал наш Жора, по пьяному делу и замерз…
Павел сделал подобающую паузу и продолжил:
– Он после института в Пскове работал, выпивать тогда уже начал. С одной работы его поперли, потом с другой. Потом, тоже по пьянке, подписал он какие-то бумаги, когда протрезвел – оказалось, что поменял свою квартиру в Пскове на домик-развалюху в деревне. Это еще в девяностые годы было, тогда и не такое случалось…
Ну, делать нечего, переехал в ту деревню, сперва даже немного жизнь у него наладилась – работу нашел в мехколонне, огород развел, даже женщина какая-то у него появилась. А потом снова выпивать начал, в деревне с этим делом просто, самогон все варят. Эта баба его, ясное дело, бросила, ну, Жорка тогда совсем с катушек сошел. В общем, шел он откуда-то пьяненький зимой. Присел отдохнуть, да и заснул в сугробе. Утром уже холодного нашли.
– Ужас какой! – закричала Надежда. – Слушай, Павлик, а это точные сведения?
– Самые верные, – обнадежил ее Павел, – можно сказать, что из первых рук. Говорил я с Толькой Пузанковым, он у них в группе старостой был, ездил в ту деревню Жорку хоронить. Тогда они денег кой-каких собрали, дали, кто сколько мог, Толька и отвез. Потому что у Жорки родственников никого не осталось, родители умерли к тому времени, братьев-сестер не было. Говорил – жуткое дело, как человек жил, полная нищета, голые стены…
– Все водка проклятая… – тяжело вздохнула Надежда. – Что же теперь делать?
– А что делать-то? – удивился Павел. – Это пять лет назад было, что ты делать собираешься? Надя, а тебе зачем это все?
– Да оставь, пустое это! Ошиблась я, мало ли на свете Шмелевых? Ладно, Паша, извини, что побеспокоила, Ленке привет!
И Надежда поскорее повесила трубку.
– Не верю я в такие совпадения, – сказала она коту, – не только имя, фамилия, но еще и возраст, и место рождения, и учился, говорит, в Пскове. Такого просто не бывает, стало быть, Нинкин муж – совсем не тот, за кого себя выдает, то есть живет по чужому паспорту. Ты представляешь, Бейсик?
Кот ответил ей злобным мявом – он хотел есть, и никакие посторонние люди его не интересовали.
И только-только Надежда успела накормить рыжего троглодита, переодеться и убрать очередные следы кошачьего*censored*ганства (рассыпанные по всей прихожей тюбики крема для обуви и щетки, а также вывалянная в рыжей шерсти теплая вязаная кофта, которую Надежда надевала, когда в квартире отключали отопление), как в замке заскрежетал ключ и явился муж.
– Надя, я пораньше с работы ушел! – сообщил он. – Надоело там, и чаю хочется.
Надежде хотелось супа. И картошки с мясом. Чаю-кофею она за сегодняшний день напилась под завязку. Но еды в доме не было, вчера все съели.
«Вроде бы нас всего двое, – с тоской думала она, – отчего же я не успеваю обед готовить…»
Ответ подсказал ехидный внутренний голос, но Надежда Николаевна решила его не слушать.
– Надя, а где ты была сегодня? – задал муж традиционный вопрос, отставив пустую чашку. – И что у тебя на голове?
«Еще и это!» – вспомнила Надежда.
– Да представляешь, – нервно заговорила она, – полдня проторчала в парикма*censored*ской, и вот получила такое безобразие! В зеркало страшно на себя смотреть!
– А что? – Муж был сегодня добрым, поскольку квартальный отчет главный инвестор принял благосклонно. – И ничего даже смотришься. Помолодела…
* * *
Вечером того же дня Мясников вышел из своего кабинета и направился к лифту. В коридоре он столкнулся с Викторией. Она остановилась, сложила руки по швам, как солдат на плацу, устремила на шефа преданный взгляд и спросила:
– Виктор Иванович, для меня есть еще какие-нибудь поручения?
– Пока никаких. – Мясников скользнул по ней равнодушным взглядом, как по предмету мебели. – Можете отдыхать. Но завтра утром я жду вас у себя к десяти часам, для вас есть срочная работа.
– Слушаюсь. – Виктория Павловна отступила к стене, проводила шефа пристальным взглядом, в котором привычная преданность и исполнительность постепенно сменились плохо скрытой ненавистью и злорадством.
Мясников вышел из особняка, сел в ожидавшую его возле крыльца машину.
Однако едва машина выехала за ворота и вырулила на проспект, Мясников приказал водителю:
– Игорь, сделай круг и возвращайся к офису, но не к главным воротам, а к задней калитке.
Водитель, приученный ничему не удивляться или по крайней мере никак свое удивление не показывать, безмолвно выполнил приказ.
Через пять минут машина сделала круг и остановилась в переулке, куда выходила задняя стена, огораживающая территорию особняка. Мясников вышел из машины, подошел к незаметной со стороны калитке и нажал на кнопку звонка. Калитка тотчас же открылась, за ней шефа поджидал начальник службы безопасности концерна ХПМ Леонид Барзыкин.
– Все готово? – осведомился Мясников.
– Так точно, – по-военному лаконично ответил Барзыкин. Он и правда был в прошлом военным – майором ГРУ.
Вдвоем с шефом они пересекли задний двор, вошли через служебную дверь в особняк. Не встретив никого по дороге (Барзыкин об этом заранее побеспокоился), они поднялись на третий этаж и вошли в заднюю комнату при кабинете Мясникова. Только здесь Барзыкин позволил себе задать шефу вопрос:
– Вы уверены, Виктор Иванович, что они придут сегодня?
