— Ну, что, пойдем? — спросил Коля друга вместо приветствия.
Санек кивнул, и они дружно направились к магазину. Взяв пива, они какое-то время соображали, куда пойти, где можно посидеть со вкусом. За домом располагался заросший бурьяном пустырь, на краю которого сохранился островок деревьев. Там было хорошее местечко, знакомое всем местным любителям отдыха на природе, но сегодня за стволами мелькали белая рубашка и чьи-то тела, местечко уже было занято.
Тогда Коля и Санек просто вошли в липовую аллею, обрамлявшую пустырь с одной стороны, и остановились под приглянувшимся деревом. Коля повесил на сук пластиковый пакет, с которым с утра не расставался. Бутылки им еще в магазине откупорила продавщица, они отхлебнули, Коля полез в пакет за чипсами. Они солидно стояли, с достоинством пили из бутылок, шуршали картофелем, разбрасывая обертки вокруг, и чувствовали себя прекрасно. Как мало нормальному человеку надо для душевного комфорта, если разобраться! Аллея была излюбленным местом собачников. Вот и сейчас они проходили мимо друзей вместе со своими псинами, косились на валяющиеся на земле обертки, но ничего не говорили.
— Ты слышал, — озабоченно начал Коля. — Акцизы собираются повысить. От блин! Житья от них нету.
Ну, ты подумай! То блокираторы, то акцизы…
Машины у Коли не было, но вопрос волновал его из принципа. Он ревниво следил за мерами правительства, специально чтобы в очередной раз убедиться, что главное для них — извести простого человека.
— Давно пора, — мизантропически изрек вислоусый Санек. — Это от твоих автомобилистов житья нету. Во!
Он ткнул пальцем в сторону ближайшей «ракушки», которая целиком заехала на газон, вклинившись между двумя тонкими липами. Бедные липы были еле живы.
— Почему я не могу в выходной погулять по аллее?
На каждом шагу эти машины воняют, «ракушки» торчат, ночью обязательно у какого-нибудь гада сигнализация заработает и будет выть целый час… Почему про нас, пешеходов, никто не думает? Зато как речь зайдет о бензине или гибэдэдэшниках, сразу крик — а что там бедные автовладельцы? Лужков пальцем их тронуть боится — как же, избиратели хреновы. Ты им попробуй «ракушку» запрети, они тебя на выборах прокатят.
Санек произносил свою речь мрачно и, как школьная учительница по литературе определила бы, «без выражения».
— Ты чо, ты чо? Не понимаешь, — взволновался Коля. — У простого человека, какого-нибудь там ветерана ВОВ, и радости-то в жизни всего осталось, что его ржавый «Запорожец». У него, может, пенсия ниже прожиточного минимума, а тут бензин…
Коля так и пританцовывал от возмущения вокруг Санька с бутылкой в руке, удержать руки в спокойном состоянии он не мог — постоянно ими размахивал, и из пивной бутылки незаметно для него время от времени вырывался фонтанчик драгоценного напитка. А Санек стоял как вкопанный, бутылку поставил на землю, прислонив к стволу липы, чистил воблу и продолжал свои обличения:
— По дорогам носятся как припадочные. На зебре и не думают притормозить, затерроризировали всех. Едут — одной рукой за руль, другой — за мобильник, вечно чего-то бубнят в трубку. Убийцы за рулем.
— А что делать простому человеку? Он, может, в последние годы советской власти свой «жигуль» купил, всю жизнь копил, теперь мечта сбылась — так нате вам кризис. Машина есть, а денег на бензин нет!..
— Ну, и не хрен ныть! Пусть продает свой «жигуль» или в гараже держит до лучших времен. Бедный ветеран, как же. Вон посчитай хоть в нашей округе, сколько брошенных машин гниет во дворах — годами стоят со спущенными покрышками. Им даже продать машину лень, хотя она еще и в товарном состоянии, легче бросить ее на улице. И все плачутся, что нищие…
— А как же мечта всей жизни? Как? — не мог успокоиться Коля.
— А как со статистикой дорожных происшествий?
Каждый день по несколько человек на тот свет отправляют…
— А потому что гибэдэдэшники — бандиты! Они произвол творят на дорогах. Поборы сплошные, несправедливость! Взятки вымогают! И название себе какое придумали лошадиное — г-и-и-и-бэ-дэ-дэ!
Коля загигикал, иллюстрируя лошадиное название. Проходившие мимо собачники шарахнулись от него, оттаскивая на поводке нервничающих псов. На одного особо взвинченного ротвейлера, разъевшегося до размеров небольшой коровы и такого же неповоротливого, Колины визги подействовали столь пагубно, что бедная собака долго не могла успокоиться.
Даже после того, как хозяин с трудом оттащил ее за нагрудный поводок подальше от приятелей, пес все оборачивался на ходу в сторону Коли и Санька и рвался поквитаться с ними за неприличный вопль — облаялся, бедняга, до пены на клыках. Приятели, самое обидное, драмы не заметили, так были увлечены своим принципиальным разговором.
— Да сами твои же любимые автовладельцы им в лапу и суют, навязывают, еще и угрожают. Устроили террор. И название им эти твои автовладельцы, буржуи недорезанные, придумали. Было как просто и мужественно — ГАИ. А теперь, конечно, позор один, а не название, — вздохнув, согласился Санек и задумался о происках автовладельцев, а Коля аж пивом подавился от подобной напраслины.
— Что же, по-твоему, пусть бензин дорожает? — поставил вопрос ребром трясущийся Коля.
— А хрен с ним. Пусть дорожает, — вынес свой приговор Санек, обсасывая воблино ребрышко.
Коля не нашелся, что сказать, и только отхлебнул из бутылки — там оставалось едва на донышке. Отдав должное политике, Коля подумал, что теперь можно поговорить и о деле.
— Санек, — снизив голос почти до шепота, он придвинулся к приятелю. — Слушай, такое дело, посоветоваться надо. Глянь-ка, чего я у себя дома нашел.
Коля полез в карман брюк и долго там шарил с побелевшим лицом. На какое-то мгновение ему показалось, что искомого у него в кармане нет — пропало, да и все. Но потом он все-таки извлек оттуда маленький бумажный комочек. «Уф!» — отлегло у него от сердца. Коля расшевелил комочек грубым коричневым указательным пальцем и протянул Саньку.
Тот внимательно рассматривал содержимое кулечка.
— Золото… — громко просипел Коля.
— Какое золото, — с сомнением отозвался Санек. — Небось подделка.
— Ты что! — забыв про осторожность, вскинулся Коля, но потом опять вспомнил про конспирацию и зашевелил губами прямо в ухо Саньку:
— Точно тебе говорю, золото. А камушки-то, видишь…
— И откуда? — задал вопрос на засыпку неисправимый скептик Санек.
— Откуда… — растерялся Коля. — Вот я и думаю, откуда…
— У Вальки спрашивал?
— Что я, дурак? Наоборот — вот уже несколько дней ни слова. И она будто и знать ничего не знает о сережках — тоже как воды в рот набрала. Слушай, я вот чего думаю… Может, любовник у нее богатый завелся?
Санек посмотрел на Колю как на придурочного.
Он вспомнил облик Колиной жены — приземистой, черноволосой, стрижка под мальчика, с увядшей кожей на лице и глазами, вечно ждущими плохих новостей.
— Да откуда… — отмахнулся он.
— Оттуда! — заволновался Коля. — Откуда я знаю!
Просто так золотые сережки в доме вдруг не обнаруживаются! Не я же их ей купил, значит, кто-то другой.
С какой такой стати, за какие такие услуги и красивые глаза? А она, видно, тоже чует, чье мясо съела, — ничего не спрашивает, не интересуется, куда ее сережки подевались… Вот сука! Все бабы суки, честное слово!
— А ты бы напрямик спросил, — предложил Санек, с сомнением выслушавший всю тираду.
— Отпираться будет, ясное дело, — напустился на него Коля. — Признается, что ли? Наоборот, станет вопить, что я где-то сережки украл и что тюрьма меня ждет. Начнет плакать о детях, что они из-за моих пьянок плохо учатся, и проклинать тот день, когда за меня замуж вышла… Хрен я ей покажу — еще отберет.
Я так считаю, эти сережки мне по праву принадлежат — потому что не фиг хахалей заводить! Она за моей спиной будет трахаться с кем попало, а я ей золото любовника возвращать?
— Да не суетись ты раньше времени, — посоветовал Санек, покосившись на блестящие бирюльки в руке Щетинина. — Кому твоя Валька нужна? Она у тебя не из таких — все о детях да о детях… Да и не золото это. Бижутерия. Дай посмотреть поближе.
Санек взял у Коли сережки, повернул к солнцу, поднял и посмотрел на просвет, отодвинул руку и поглядел на украшения издалека. Совершив все эти манипуляции, он вынес вердикт:
— Бижутерия…
— Бижутерия? — возмутился Коля. — Дай сюда!
Он выхватил сережки обратно, замотал их в кулечек, сунул в карман и придержал рукой, убедившись, что они там смирненько лежат.
— А вот давай проверим! Спорим, что золото! — предложил возбужденный Коля. — На что спорим?
— На бутылку, — основательно подумав, ответил Санек. Что еще в самом деле он мог сказать?
Приятели дружно повернулись и двинулись обратно к магазину, при этом мелкий распетушившийся Коля шел рядом с Саньком, безотчетно напирая на собутыльника и тесня его к краю дорожки, повторяя:
