— А не проще ли было задать ей хорошую трепку? — спросил Рори.
Джейк посмотрел на него с сожалением.
— Тебе стоит научиться получше понимать женщин из рода Клермонов, мой мальчик, если ты хочешь бежать с ними в одной упряжке. Видишь ли, они все истинные леди. Они никогда не повышают голоса и не теряют улыбки, когда выходят из себя. По ним этого совсем не видно.
У Рори вырвался вздох, больше похожий на рыдание.
— Прекрасно. А как насчет мужчин, которые женятся на женщинах из рода Клермонов? — полюбопытствовал он.
Джейк поднял свою чашку с кофе в полном иронии тосте.
— Им остается только быть все время настороже, как охотнику в джунглях. И периодически залечивать раны, полученные в этом увлекательном приключении. Ты понимаешь меня, мой мальчик? Короче говоря, мужчина, который берет жену из рода Клермонов — если он, конечно, хорошо изучил эту женщину, — обязан, для собственной безопасности, иметь в виду, что за каждой дверью, которую она просит открыть для нее, может таиться дикий зверь. Поэтому на всякий случай он должен носить с собой дубину и доставать ее каждый раз, когда решится открывать эту дверь.
Рори попытался примерить сказанное к себе, а потом спросил:
— А почему бы ему не открыть другую дверь?
— Ну, конечно, он может попробовать это сделать, — согласился Джейк, но его женщина скорее всего заранее предусмотрит этот вариант, и тогда дикий зверь будет поджидать его за каждой дверью.
Через мгновение Рори посмотрел на Бэннер и строго предупредил:
— Если ты когда-нибудь попросишь меня открыть дверь, я лучше на всякий случай возьму ружье.
— И возьми то, что побольше, — заботливо посоветовала она.
— Как насчет кофе? — весело поинтересовался Джейк.
Рори тяжело вздохнул.
— Черт! Почему бы и нет? — согласно кивнул он.
Поплотнее завернув свою импровизированную тогу вокруг поджарого тела, Рори опустился в кресло и потянулся за чашкой с кофе. И даже не моргнул, когда на веранду вернулся Коннер и бесстрастно посмотрел на него.
— Ты собираешься сознаваться или нет, Рори? — настойчиво потребовала Бэннер.
— Ты что, смеешься? После того как я увидел, на что ты способна, когда я отказался, я могу себе представить, что будет, если я признаюсь. И после того, что ты натворила, ты действительно еще ждешь признания? — искренне удивился он.
— Чересчур сложное и запутанное объяснение, — твердо заявила Бэннер, осуждающе глядя на молодого человека. — И потом, я надеюсь, ты понимаешь, что у меня богатое воображение и оно сейчас работает не в твою пользу, рисуя мне всякие ужасы.
— Во всяком случае, ты можешь быть уверена, что я никого не зарезал и не зарубил топором, — заверил он ее.
— И на том спасибо, — кивнула она.
— И вообще я никакого преступления не совершал, — заявил он.
— Тогда скажи, в чем дело, — настаивала она. Он поцеловал ее.
— Сейчас у меня в голове совсем другое. — Рори попытался отмахнуться от нее.
— Например, размышления о том, как ты выглядел завернутым в простыню? спросила Бэннер, не двинувшись с места.
Рори поморщился.
— Дорогая, давай поговорим обо всех этих вещах несколько позже, предложил он.
— Когда позже? — уточнила она.
— Ну… например, после твоей выставки. — Рори наконец решился назвать какой-то приблизительный срок. — По-моему, до этого не стоит портить тебе настроение и заставлять нервничать. Ты согласна?
Бэннер смотрела на него подозрительно. Но постепенно суровое выражение на ее лице смягчилось.
— Наверное, ты прав. Но потом ведь ты мне все расскажешь, да? — Она выжидающе смотрела на него.
— Обязательно, — заверил ее Рори.
— Ты знаешь, моя мама советовала мне никогда не верить янки. Может, мне стоит послушаться ее совета? — заметила Бэннер и вздохнула.
— Но я только наполовину янки, — напомнил ей Рори.
— Вот этой-то половине я и не верю, — заявила Бэннер.
Рори сокрушенно вздохнул.
— Что-то мы давно не катались верхом. Может, покатаемся? — спросил он, меняя тему разговора.
Они были на веранде одни, оба одетые в джинсы и ковбойки. Бэннер только что вернулась из своего коттеджа, куда относила простыню.
— Ну, что ж, давай покатаемся, — согласилась она.
— Встретимся у конюшни, — сказал он. — Мне надо быстренько позвонить кое-кому.
Ее взгляд опять стал подозрительным, поэтому он поспешил объяснить:
— Ты же знаешь, что я планировал уехать отсюда раньше, но задержался, поэтому мне надо перенести парочку деловых встреч и уладить кое-какие вопросы.
Ему не удалось до конца развеять подозрения Бэннер, но она все же направилась к конюшне. Однако на полпути туда девушка вспомнила, что оставила свой хлыст на столике в холле, и решила вернуться за ним.
В холле хлыста не оказалось, и Бэннер, ругаясь про себя, подошла к приоткрытой двери в библиотеку, решив проверить, не оставила ли она его там накануне. Но через мгновение она начисто забыла о хлысте.
Рори стоял спиной к ней и разговаривал по телефону. Она слышала, как громко и четко он произнес:
— Нет, Дэвид, ты мне ничего не должен за вечеринку! Я все это устроил для развлечения. А уж заодно, чтобы ты мог приехать сюда, не возбуждая подозрений Бэннер. Нужно было, чтобы ты увидел ее работы, но, поверь мне, это не самое важное. Теперь главное — выставка? Как там обстоят дела? Хорошо. Я доволен. А что с теми людьми из списка, который я тебе передал? Они все собираются присутствовать? Прекрасно. Да, да, все они коллекционеры работ художников-южан. Надеюсь, тебе удастся неплохо продать некоторые картины. Да. Возможно, это убедит ее, что она талантлива. Конечно. Ладно. Увидимся.
Бэннер бесшумно закрыла дверь и прислонилась к ней. Она смотрела Рори в спину, пока он разговаривал, а потом клал трубку. Раньше она думала, что любовь к Рори и доверие к нему заставят ее забыть о гордости. Теперь она поняла, как сильно ошибалась.
Гордая, упрямая кровь, которая текла в жилах многих поколений ее предков, взыграла в ней, красной пеленой застилала глаза.
Значит, это он все организовал! Он умело использовал свой авторитет, чтобы хитростью заманить сюда владельца нью-йоркской галереи, дабы тот, как бы случайно прогуливаясь возле мастерской, увидел ее работы. Значит, вот что это было за преступление, в совершении которого Рори так упорно не хотел сознаваться! Вне всяких сомнений!
Но буквально через мгновение она поняла, почему он это сделал. Конечно, им двигало чувство любви к ней, и именно это чувство заставило его избрать такой извилистый путь, чтобы помочь ей сохранить свой дом, не полагаясь на чью-либо помощь.
Сейчас она любила его слишком сильно, чтобы подозревать в коварстве. Она не могла поверить, что все это Рори затеял ради того, чтобы наверняка получить и Бэннер, и усадьбу. Дни и ночи, проведенные вместе с ним, убедили ее в том, что для него она важнее всего на свете, точно так же, как и он для нее. Поэтому все ее подозрения отпали сами собой.
Но она была возмущена тем, каким образом он решил помочь ей. Он самонадеянно предположил, что выставка поможет ей сохранить усадьбу, и, разумеется, немедленно приступил к осуществлению своего замысла. И все же, несмотря на свое возмущение, Бэннер вдруг ощутила, как умиротворение окутывает ее плотной вуалью, не мешая, однако, ее мозгу напряженно работать.
Рори положил трубку, повернулся к двери — и замер в совершенно нелепой позе. Бэннер спокойно стояла, прислонившись спиной к двери и скрестив руки на груди, — ее лицо выражало крайнее любопытство. Рори подумал, что ни в ее позе, ни в выражении лица вроде бы не заметно никакой угрозы. Если таковой вообще следовало ожидать…
Но тут память услужливо подсунула ему воспоминание о появлении в импровизированной тоге, и он внутренне содрогнулся.
— О… Ты давно тут стоишь? — осторожно спросил он.
— Достаточно давно… — ответила она.
Он про себя отметил, что ее голос ничуть не изменился, — он, как всегда, звучал спокойно и мелодично. Никаких подозрительных огоньков в зеленых глазах не наблюдалось, губы лукаво улыбались.
Рори вдруг начал нервничать.
— Бэннер, я тебе сейчас все объясню, — промямлил он, с мольбой смотря на девушку.
— Правда? — Она казалась доброжелательно настроенной.
— Это совсем не то, что ты думаешь, — пробормотал Рори, оправдываясь. Единственное, что я сделал, — это пригласил сюда Дэвида, чтобы он увидел твои работы. А выставка — это целиком его идея, честное слово.
— Значит, ты его неплохо знаешь, — сделала выводы Бэннер.
— Да, — сокрушенно подтвердил Рори. — Он старинный мамин друг.
Бэннер кивнула, как если бы подтвердились ее самые худшие подозрения.
— Я так и думала, — сказала она. — Когда он спросил, не позировал ли ты мне для портрета Джентльмена с Юга, он обратился к тебе по имени таким фамильярным тоном, будто привык к этому за многие годы.
