– Зачем? – продолжился допрос. Техничка каким-то невероятным чутьем, присущим только школьным техничкам, распознала в Зине чужую и никак не позволяла девочке проникнуть на вверенную ей территорию.
– Хочу перейти в вашу школу.
– А зачем?
Зина отвела глаза в сторону. Ответить на этот вопрос ей было бы тяжело даже своей бабушке, не то что посторонней тетке.
– Надо, – тихо произнесла девочка.
– Надо ей! Смотрите, какая, – недовольно проворчала техничка. Лаконичный ответ ее не устроил, но другого ожидать не приходилось. Женщина сразу поняла, что девчонка та еще штучка – вещь в себе. – Директора нет. Она до двух часов здесь бывает. Завтра приходи. А лучше – в конце недели.
– Спасибо. До свидания, – пробормотала Зина и побрела восвояси.
С одной стороны, ее порадовало отсутствие директора – отпала необходимость с ним разговаривать, а с другой – цель осталась недостигнутой. Главное – начать, подбадривала себя девочка. Ее путь к цели часто бывал извилистым и состоял из нескольких попыток, так что сегодняшняя неудача скорее была вполне закономерной, нежели неожиданной.
В свою школу Зина ходила с отрешенностью самурая, готового к гибели. Но при этом она знала, что впереди ее ждет не смерть, а новая жизнь. Ей уже стали безразличны злые шепотки за спиной и издевательства. «Убийца! Дочь убийцы!» – звучало по-прежнему, но уже без энтузиазма. Обидчики, не видя ответной реакции жертвы, умерили пыл и маялись от скуки, не зная, чем еще себя занять. Беда состояла в том, что у них всегда было по шесть уроков, кроме вторника, а в четверг – и вовсе семь. Мужественно дождавшись вторника, Зина не стала расчерчивать клетчатый тетрадный листок и, как в «Спортлото», загадывать числа, чтобы получить предсказание на день, – выбора у нее все равно не было. Как только прозвенел звонок с последнего урока, девочка стремглав бросилась в другую школу.
– Аж пятки засверкали, – прокомментировал какой-то одноклассник.
Зине было все равно – ее влекла вперед светлая цель, ради которой она была готова лететь сломя голову. Со скоростью спринтера Зина добралась до знакомого уже вестибюля шестнадцатой школы, который теперь не казался ей пустым и неуютным, тем более что он был наполнен школьниками – началась перемена. Растворившись в толпе, Зина обошла бдительную техничку, занятую наблюдением за гардеробом, интуитивно нашла коридор с расположенным в нем в ряд кабинетами. На одном из них висела табличка: «Осипова Виктория Георгиевна. Директор».
«Здравствуйте, Виктория Георгиевна. Здравствуйте, Виктория Георгиевна. Здравствуйте, Виктория Григорьевна… тьфу!» – репетировала про себя скороговоркой Зина. Сердце подскочило к горлу. Постоять бы, успокоиться, но она очень боялась, что директриса вот-вот уйдет, если еще не ушла.
Зина робко поскреблась в дверь и осторожно ее толкнула. Кажется, не заперто. Не дождавшись ответа, она просочилась внутрь небольшого, заставленного шкафами с книгами и комнатными растениями кабинета. У окна за письменным столом сидели две еще не старые женщины, одна из которых была явно хозяйкой кабинета, и разговаривали.
Зина застыла на пороге, не смея прервать беседу взрослых. Она бы с радостью испарилась за дверь, но все ее тщедушное тельце сделалось непослушным. «Здравствуйте, Виктория Георгиевна», – повторила про себя Зина.
– Чего тебе, девочка? – наконец обратила на нее внимание дама с гладко зачесанными белокурыми волосами и очках в строгой «мужской» оправе – та, которая была хозяйкой кабинета.
– Здравствуйте, Виктория Григорьевна! – пискнула Зина. – Ой!
– Георгиевна. Как твоя фамилия?
– Соболева, – стушевалась Зина.
– Соплева? – переспросила вторая дама, крупногабаритная Мальвина – переросток с голубыми кудрями волос.
В груди девочки все сжалось. Школа из неуютной и чужой превратилась еще и в мерзкую. Ее словно толкнули на пол в лужицу соплей. Соплева! Так ее фамилию еще никто не перевирал, даже одноклассники. Зине стало ужасно обидно – за себя, за родителей, за бабушку, все они с гордостью носили фамилию, которую вот так вот запросто может исковеркать любая толстуха.
– Соболева! – почти выкрикнула Зина.
– Так что ты хотела, Соболева? – повторила вопрос директриса.
– Я хочу перейти в вашу школу.
– А сейчас где учишься?
– В четырнадцатой.
– Почему ты хочешь перейти в нашу школу?
Почему? Этого вопроса Зина ожидала, но боялась и надеялась, что он не прозвучит. Что тут ответишь? Что в своей школе ей стало невыносимо учиться? Да разве такое расскажешь? Да разве они поймут?!
– Просто так, – прошелестела Зина, изучая узор на ковре.
– Что значит «просто так»? Разве просто так переходят из школы в школу? Иди, не выдумывай! Что делается? Уже не знают, что им придумать! – пожаловалась Виктория Георгиевна своей товарке – Мальвине.
Зина с явным облегчением вышла из кабинета, а затем и из здания школы. Улица с ее свежим ветром после давящих стен кабинета директрисы показалась раем. Сквозь хмарь зимнего неба вдруг выглянуло солнце, подмигивая золотым глазом.
«Все будет хорошо!» – играли его лучики, и Зина им верила. Несмотря на внешнюю хрупкость и плаксивость, в Зине содержался внутренний стержень, но только очень глубоко спрятанный, так что проявлялся он лишь в минуты крайнего отчаяния. Вот и сейчас он дал о себе знать. «Не приняли, ну и не надо! Есть еще и другие школы!» – бодрилась она. Разговор с Осиповой вызвал в ее юной душе злость сродни той, с которой спортсмен после поражения начинает тренироваться с утроенной силой. Зина решила во что бы то ни стало добиться своего – сменить школу.
Ровно через неделю девочка стояла в двадцать второй школе перед дверью с надписью «Директор». Имени на двери не было – просто директор. Решительно войдя в кабинет, где сидела, склонившись над бумагами, сухонькая седовласая женщина, девочка отчеканила:
– Здравствуйте, я Зинаида Соболева, ученица седьмого класса четырнадцатой школы. Хочу у вас учиться.
– Желание учиться похвально. Четырнадцатая школа от нас далековато. Ты на какой улице живешь?
– На Июльской, – сообщила Зина, говоря намного тише. Она догадалась, к чему клонит директриса. Сейчас ей откажут из-за места жительства.
– Как же ты будешь к нам добираться каждый день с Июльской улицы?
– А я привычная. К тому же моя студия танцев рядом, мне как раз удобно будет после уроков туда ходить. А то я не успеваю.
– Так ты танцуешь? Вот молодец! Люблю, когда дети делом заняты, а не по улице болтаются. Хорошо, тогда пусть твои родители зайдут. Мы с ними все обсудим.
– Так, значит, можно?! – не поверила своему счастью девочка.
– Можно, – услышала она теплый, как майское солнце, голос.
Домой Зина бежала совершенно счастливая. Дорога от двадцать второй школы была в два раза дольше, чем от ее четырнадцатой, но когда сердце звенит от радости, расстояние не имеет значения – она преодолела его быстро и даже не заметила, как оказалась дома.
* * *
В то «простуженное» утро, за несколько дней до наступления весны, когда Зина впервые отправилась в новую школу в качестве ученицы, ей было страшно, как всегда бывает страшно человеку, входящему в новый коллектив. Как ее там встретят, примут ли; как ей себя вести, когда все без исключения на нее уставятся? От таких мыслей Зина поежилась – перспектива оказаться центром внимания ее совсем не радовала. Но делать нечего – назад дороги нет, надо идти вперед, раз она сама выбрала этот путь.
Перешагнув школьный порог, Зина запаниковала еще больше. Куда идти? Она знала, что ее определили в седьмой «Б» и что первый урок – алгебра. Детей в школе становилось все больше, все торопливо шли в одну сторону – в гардероб, догадалась Зина. Она пошла за всеми, толпа ее привела к ряду удобно распределенных по классам раздевалок. Там, где оставляли свою верхнюю одежду седьмые классы, уже находились две девочки.
– Ты новенькая? – спросила Зину одна из них – румяная брюнетка с открытой улыбкой и пышными ресницами.
– Да.
– Нам классная про тебя говорила.
– Вешай пальто сюда. Или сюда, – предложила ей вторая – расторопная толстушка с аккуратной стрижкой. – Ты, наверное, не знаешь, куда идти? Пойдем с нами – покажем.
– Спасибо, я и правда не знаю. Ваша школа такая большая по сравнению с нашей.
– Уже не «вашей», – заметила стриженая девочка.
Длинный коридор, лестница, опять коридор, рекреация – пришли. Около кабинета математики группками стояли ученики – девочки отдельно, мальчики отдельно, одни шумели, другие старались не выделяться – все как в четырнадцатой школе. Зине на мгновение показалось, что у нее дежавю. «Неужели все повторится? – мелькнуло у нее в голове. – И тогда придется снова…» – Но додумать эту мысль ей не дали – как Зина и предполагала, на нее сразу же обратили внимание. После минутного затишья, в течение которого новенькую поедали глазами, посыпались реплики:
