Петр уехал от меня к дочери, сильно задумавшись. Я думаю, он оставит свою политическую карьеру, тем более в губернаторы ему не пролезть, другие люди имеются. С моей точки зрения — это лучший выход.
Первая месть свершилась почти случайно. «Петра Смирнова», а на самом деле Михаила Проскурина, нашли на Филиппинах. Сложнее было узнать его настоящее имя — как бывший сотрудник спецслужб, он не фигурировал ни в одной из баз данных. Предположив, что, судя по уровню образования и некоторым оговоркам, он окончил МГИМО, мой начальник службы прошерстил выпускников этого вуза. Добраться до альбомов выпускников было тоже не просто, но нашлись в архиве и там корыстолюбивые люди. Листали альбомы две недели. Там, в альбоме за 78 год знакомое лицо и было обнаружено, дальнейшее было проще — выявить место жительства, удостовериться что не ошиблись.
Зная законодательство Филиппин, Проскурина было просто подставить в аэропорту Манилы. В наружный карман чемодана подкинули дозу наркоты. Мужик сел пожизненно. Осталось сообщить ему, за что именно.
Его английский босс сразу же понял откуда ветер дует, мне позвонили, соединили с ним:
— Лев, я считал, что мы с тобой разошлись по-хорошему? Ты, по-моему, берега попутал, я за своих людей отвечу, — начал он, вальяжно растягивая слова.
— Я в своем праве, он изнасиловал мою дочь, когда они были в Еланской. Ты не знал? Я тебе доверил свою дочь, твоим людям, — не сдался я, — а она потом чуть опять в психушку не загремела! Тебе нужны свидетели? Легко, ее соседка лечила от побоев!
— Стоп, стоп! Не в курсе был, уточню. Если ты не врешь, я добавлю этим шавкам от себя, чтобы знали, на кого можно пасть разевать! Но если не подтвердиться, к тебе претензия. Будь готов.
Через неделю на улице мне отдали конверт. В конверте было фото Проскурина с перерезанным горлом.
Команда детективов плотно работала в Еланске и Красногорске. Сведения покупались, зачастую с братками, не поднявшимися выше обычных быков, или отошедших от дел, было достаточно бухнуть в бане с девками. Они развязывали языки по-пьянке, и топили, топили друг друга.
Все допросы, все встречи писались на видео. Я смотрел часы этих мерзких пьяных исповедей, слушал этих нелюдей, и мне было гадко, гадко от них и от себя. Там было много пострадавших — мой зять и дочь еще содержались «в шоколаде». Другим приходилось хуже — их били, насиловали, включая «щенков», как говорили эти упыри.
Что делать с ними потом, я не решил. Мочить всех подряд я был не готов. Как бы там не было, убить человека, даже такое дерьмо, я не могу, не палач.
Тут моя дочь сообщила, что вышла замуж и ждет ребенка! Боже мой, благодарю тебя! На радостях, я дал команду спецам передать все материалы в милицию, прессу и проследить, чтобы они все прочно сели и свернуть операцию.
Катерина. Спустя годы…
Глава 21. Катерина. Спустя годы…
Сегодня я жду приезда моих сыновей. Они должны приехать на Новый год. Мы первый год как расстались, и я очень тяжело это переживаю.
После окончания школы, с золотыми медалями, между прочим, Антон поступил в Московский физико-технологический, Кирилл увлекся программированием и учится в Англии, по выбору деда.
Я по-прежнему жила в Красногорске, у меня неплохо сложилась карьера, чего и следовало ожидать — когда дома никто не ждет, и все время и силы отданы работе. Неожиданно для себя я втянулась и полюбила свою административную работу — мне казалось, что на любом месте человек может помогать людям. Иногда тем, что просто делает свою работу хорошо.
Кирилл до окончания школы жил с нами, и до сих пор считает меня мамой, Наталью он тоже стал звать «мама Наташа», но уезжать отказывается систематически.
После того, как у Наташи родилась дочь, она стала более нормальной, что ли. Подругами мы так и не стали, несмотря на попытки Натальи, я ей не доверяла, но ровные приятельские отношения поддерживать научились.
И вот на выходе из аэропорта показались два моих сыночка: Антон, высокий, крепкий и темноволосый, с усиками, блин! И Кирилл, ого! выше его уже на полголовы! светлый и тощий, челка на глазах, как обычно.
— Мама! — они подбежали ко мне, Антон подхватил меня и покружил вокруг себя.
— Пусти Тошка, дай Кира обнять! Ой, как повзрослели, как выросли! И усики, Тошка! Как у Лермонтова!
— У меня тоже усики, мама, только светлые и их не видно! — смеется Кирилл.
Разве может большее счастье для матери — как видеть своих детей счастливыми и здоровыми? Разве не это цель и смысл ее жизни? Пусть я осталась одна, зато мои дети здоровы и счастливы. И я вместе с ними. Ну и пусть, я простой черный хлеб, скушный и обыкновенный. А вы попробуйте без него прожить.
