на части. — Я до сих пор скучаю по нему… Он стал моей первой настоящей и единственной любовью. Этот человек был моим счастьем, моим вдохновением… Мой покойный муж был для меня всем миром. Миром, который рухнул после его внезапной смерти.
— Тетушка… — с грустью во взгляде тихо произносит Ракель, слабо покачав головой. — Дорогая…
— Если захочешь, я как-нибудь отвезу тебя на кладбище и покажу его могилу. Думаю, ты должна знать, кем был твой дядя. Ведь ты еще ни разу не видела его. И потом сможешь приходить к нему сама, когда только захочешь.
— Конечно, съездим. Мне очень интересно узнать, каким был ваш муж. Я хочу побывать на его могиле.
— Он часто говорил, что мечтает поехать в Штаты и познакомиться с тобой. Я много рассказывала ему про тебя. Говорила, как сильно скучаю… Доминик даже предлагал поехать к тебе и твоему дедушке вместе. — Алисия тяжело вздыхает. — Но увы, ты так и не познакомилась со своим дядей. Который любил бы тебя как свою дочь.
— Я не сомневаюсь, — бросает легкую улыбку Ракель.
— Наверное… Это наказание за все ошибки моей молодости. — Алисия, становясь еще более грустной, быстро вытирает их ладонью и тихонько шмыгает носом. — А проклятия семьи Гильберта сработали. Они желали мне страдать — вот я и страдаю.
— Нет, тетя, не говорите так, — с жалостью во взгляде умоляет Ракель, мягко гладя Алисию по руке.
— Эва будто бы знала, что мне предстоит много страдать. Ведь даже пережив суд и не отправившись в тюрьму, я продолжала находиться будто бы в аду.
— Я так не думаю. Ведь два года вы все-таки были очень счастливы в браке.
— Да, но я мечтала прожить всю свою жизнь рядом с Домиником и родить ему детей. Однако этому не суждено было сбыться.
— Скажите, а вы бы остались с ним, если бы знали о его болезни раньше? — неуверенно спрашивает Ракель. — Если бы знали, что выйдя замуж, все равно станете вдовой!
— Без сомнений, — уверенно произносит Алисия. — Я бы осталась с этим мужчиной до самого конца. Даже если бы в конце концов потеряла бы его. По своей воле я бы ни за что не оставила Доминика. И я повторяла это все время, когда мой муж был близок к смерти.
— Он и правда никогда ни на что не жаловался? Не подавал виду, что ему плохо?
— Нет, никогда. Мой муж никогда не говорил о том, что его беспокоило. Всегда казался счастливым и бодрым. Всем сердцем хотел, чтобы я чувствовала себя хорошо. — Алисия слабо качает головой. — Он не хотел нагружать меня своими проблемами. Даже работая с утра до вечера и жутко уставая, Доминик установил негласное правило: уделять мне внимание в любом случае.
— А после смерти Доминика вы больше никого не встретили? — интересуется Ракель.
— Нет, после его смерти я ни с кем больше не встречалась. Да я и не хотела снова знакомиться с мужчинами и выходить замуж. Мне казалось, что второго человека, который мог бы заменить мне покойного мужа, просто не может существовать в этом мире. Лучше Доминика никого не было и не будет. Я до сих пор в этом уверена.
— Говорите, вы вышли замуж за Доминика уже после того, как произошла история с отцом Эвы Вудхам? — осторожно спрашивает Ракель.
— Да, верно. — Алисия немного опускает стыдливо глаза и крепко сцепляет свои руки. — Мое знакомство с мужем состоялось уже после того, как я устроилась работать в клуб. Где позже познакомилась с Гильбертом… И просидела три месяца в тюрьме за убийство отца Эвы, пока шло следствие.
— Неужели вы добровольно отказались от счастья и не стали больше ни с кем встречаться? — удивляется Ракель.
— Да, я отказалась от встреч с мужчинами. — Алисия тяжело вздыхает и бросает грустный взгляд на окно. — После всего того, что мне пришлось пережить, я решила больше никогда не влюбляться. Впрочем, на меня больше никто и взглянул после смерти моего мужа.
— Почему? — слегка округляет глаза Ракель. — Вы же красивая женщина! В свои сорок семь вы прекрасно выглядите. Стройная, подтянутая, всегда прекрасно одевайтесь…
— Не знаю… — слабо пожимает плечами Алисия. — Может, я вела себя закрыто и не подпускала себе мужчин. А может, дело было в моем возрасте. Ибо к моменту смерти Доминика мне было уже тридцать пять. Как говорится, уже не юная девчонка…
— Но ведь бывают случаи, когда люди и после тридцати находят свое счастье, — с легкой улыбкой отмечает Ракель.
— Я знаю, но мне больше не хотелось снова связываться с этим. Решила, что с меня хватит. И… Окончательно смирилась с тем, что мне никогда не быть счастливой женой и матерью.
— Боялись, что история вновь повторится? Что вы потеряйте мужа, едва привязавшись к нему?
— Отчасти. Произошедшее заставляло меня думать, что раз в моих отношениях с мужчинами происходило что-то подобное, то я вряд ли буду счастлива. — Алисия нервно сглатывает. — Решила, что это Господь наказал меня за мои грехи и забирает у меня всех моих близких. Мол, Он решил, что я не заслуживаю счастья после того, как работала проституткой и убила человека.
— Думайте, Бог не простил вас? — интересуется Ракель.
— Скорее всего. Хотя я каждый день молюсь Ему и прошу прощения. Но видно, что мой грех слишком тяжелый. И Господь не хочет прощать меня. Он заставляет меня страдать и дорого расплачиваться за поступки, совершенные в молодости.
— Я не верю, что вы так легко приняли тот факт, что вам не суждено стать счастливой.
— Я потратила очень много времени на то, чтобы смириться с этим. Однако теперь я спокойно отношусь к тому факту, что до сих пор одинока. — Алисия бросает короткий взгляд на свои руки. — Обидно, конечно, но раз уж так случилось… Значит, такова моя судьба. Жить без мужа и детей. Расплачиваться за грехи прошлого.
— Может, еще не поздно позаботиться о своем счастье? — загадочно улыбается Ракель. — Уверена, что на вас вполне мог бы обратить внимание какой-нибудь симпатичный мужчина.
— Да нет, Ракель, ты что…
— А что? Сходите в какой-нибудь магазин, да познакомьтесь с кем-нибудь! Дай Бог, вы вновь обретете шанс стать счастливой.
— Нет, милая, мое время уже давно ушло… — с легкой улыбкой и грустью в глазах качает головой Алисия.
— Почему, тетя? — недоумевает Ракель. — Почему вы думайте, что замужество и рождение детей — дело молодых людей? Это неправильно! Можно добиться желаемого в любом возрасте. Нужно лишь желание и терпение.
— Дело не только в этом, солнце мое. Дело еще и в моих чувствах. Я все еще
