– У вас есть какая-то информация?
– Пока нет, но, думаю, скоро будет.
Она еще раз извинилась, положила трубку и налила себе еще кофе. Затем умылась холодной водой и начала потихоньку собираться. Она почему-то была уверена в том, что деньги привезут. И предчувствие ее не обмануло – через сорок минут в передней раздался звонок. Она подошла к двери и заглянула в глазок. Увидела хрупкую девушку, смотрящую тоже в глазок и пытающуюся ей улыбнуться.
Ирина распахнула дверь:
– Проходите.
– Меня зовут Оля. Вы – Ирина Васильевна Собакина?
– Да-да, все правильно, и я жду тебя. Проходи, – она вдруг поняла, что видит перед собой совсем еще девочку, да такую симпатичную, рыженькую, смешную. – Кофе будешь?
– Да можно, вообще-то…
– Пойдем на кухню. Пока я буду готовить, ты мне расскажешь, где ты познакомилась с Леной и как оказалось, что у тебя на руках такие деньги…
Девушка смотрела на нее и, видимо, не знала, как себя вести.
– Ты должна довериться мне. Пойми, она в беде. Я – адвокат, и после того, как ты мне отдашь все деньги, девять тысяч долларов, я тотчас закажу билет на самолет и уже сегодня днем буду в Лазаревском.
– Мы познакомились с ней в мотеле «Спящий мотылек», где я работаю… – и Оля рассказала ей о том, как Лена приехала 13 числа в мотель на «Фольксвагене», как остановилась в комнате с видом на поле подсолнухов, о том, как ее заинтересовали японские стихи – хайку… – Думаю, у нее была с кем-то назначена встреча в «Мотыльке», она явно кого-то дожидалась… А потом возле мотеля остановился «КамАЗ», шоферы часто останавливаются у нас, чтобы пообедать, и вот один такой водитель с «КамАЗа» подошел ко мне и, протянув сверток, сказал, чтобы я передала его девушке на «Фольксвагене», которая остановилась в мотеле.
– Сверток? А что в нем было?
– Понятия не имею. Легкий такой сверток… Похожий на тот, который мне передала много позже моя сменщица, только уже от Лены.
– А раньше вы когда-нибудь видели ее?
– Нет, никогда. Понимаете, она провела у нас ночь, а утром развернула машину и поехала совершенно в противоположную сторону…
– Как это?
– Понимаете, обычно у нас останавливаются те, кто едет в сторону Волгограда, это по пути, а Лена развернулась и поехала в другую сторону – как на Москву… И больше я ее не видела. А спустя несколько дней моя сменщица передала мне вот этот пакет, – Оля достала из сумки сверток, – и сказала, что мне просили передать… Дело в том, что эта девушка Лена прежде назвалась Оксаной Кузнецовой. Но я, если честно, сразу ей не поверила. Мне показалось, что она придумала это имя только что… Так многие делают, чтобы не называть свое имя… У нас ведь мотель, там встречаются, назначают свидания, и нам совершенно необязательно знать подлинные имена и фамилии наших постояльцев. Ведь никто из них не задерживается надолго.
– И что было в этом свертке?
– Деньги. Очень много денег. И записка.
– Ты можешь мне ее показать?
– Да, конечно.
Собакина взяла из рук Оли записку и пробежала глазами:
«Оля, я доверяю все эти деньги тебе, потому что знаю: я в опасности. Я чувствую, что меня хотят втянуть в какую-то грязную историю. Эти деньги я оставляю тебе на тот случай, если окажусь в безвыходном положении. Я позвоню в „Мотылек“ и скажу тебе, что с ними делать, потому что я и сама пока ничего не знаю. Я уверена, что ты – честная и порядочная девушка и что на тебя можно положиться. Знаешь, я и сама теперь иногда сочиняю хайку… До свидания, Лена Оленева (Оксана – это мое ненастоящее имя)».
Ирина перечитала записку дважды.
– Можете себе представить мое удивление, когда я увидела эти деньги и записку. Сначала я испугалась, но потом взяла себя в руки и спрятала деньги. И вдруг этот ночной звонок… Вот возьмите – здесь девять тысяч долларов. Пятьсот она велела оставить про запас, и я их тоже сохраню. Вы мне хотя бы скажите, что с ней случилось и где она?
– Она в Лазаревском. Думаю, ее подозревают в убийстве…
– В убийстве?
– В багажнике ее машины обнаружили труп женщины.
– Женщины… – протянула задумчиво Оля. – Между прочим, в тот день, когда Лена передала моей сменщице эти деньги с запиской, она была в мотеле не одна. С ней была девушка, симпатичная, светловолосая. Когда они регистрировались, то, понятное дело, назвались чужими именами, как я уже говорила, это обычное дело.
– Но как же ты тогда поняла, от кого этот пакет?
– Во-первых, они, эти две девушки, приехали на «Фольксвагене», моя сменщица мне его описала и даже сказала номер, который совпал с номером машины Лены-Оксаны. Во-вторых, мне доверили такую кучу денег… Да еще это упоминание про японские стихи. Деньги я взяла, а что мне было делать? Я понимала, какую ответственность на себя взваливаю, принимая их. Но этот звонок сегодня… Я поняла, что не ошиблась и теперь рада, что наконец избавляюсь от этих денег. К тому же, может, вы и правда сумеете помочь ей…
Раздался телефонный звонок. Собакина схватила трубку. Это был Канабеев Виталий.
– Ирина Васильевна?
– Виталий? Что-нибудь узнал?
– Да, в Лазаревском пару часов тому назад задержали любовницу Тахирова, некую Елену Оленеву; в багажнике машины, которую он ей подарил, обнаружили труп Милы Белоус… Вот такие дела.
Она ждала этого и боялась, ей не хотелось, чтобы Мила погибла. Мила была необычным и очень интересным человеком, она была живой, подверженной страстям женщиной, да к тому же еще и красивой, умной, умела работать с людьми и многим помогала по доброте душевной. Ирине до последней минуты не хотелось верить, что в багажнике «Фольксвагена», принадлежавшего ее новой подзащитной, – мертвая Мила. Хотя она предчувствовала это с самого начала, едва лишь услышала от Миши про его бывшую любовницу. Да, она могла убить Милу, могла. Вот только непонятно, как она так глупо попалась с трупом в машине? А что, если Милу убил сам Тахиров, который подставил вместо себя Лену?
– Ты сможешь добраться до дома? У тебя есть деньги на такси?
– Я с братом, он на машине и ждет меня внизу, – Оля улыбкой поблагодарила Собакину за заботу. – Вы должны понять меня…
– Ах да! Думаю, речь идет о расписке… Да, конечно…
Ирина взяла чистый лист бумаги и быстро составила текст расписки, после чего пересчитала деньги, расписалась и отдала расписку Оле. Ей явно нравилась эта тихая и улыбчивая девушка.
– Вы поможете ей?
– Я сделаю все, что в моих силах…
Собакина закрыла за Олей дверь и позвонила в аэропорт.
– Она отказалась говорить… Сначала несла какую-то ахинею про японские стихи… И это вместо того, чтобы бить себя кулаком в грудь и доказывать свою невиновность.
Велькин и Медведкин курили на крыльце отделения милиции, в изоляторе которого продолжала находиться Лена Оленева.
– Я сказал ей, что адвокат не приедет, – сознался Велькин. – Понимаешь, время идет, такую бабу замочили, а она молчит как рыба об лед. Что мне было делать?
– Собакина звонила мне, она уже через час будет в Лазаревском. Значит, говоришь, что у нее не все в порядке с головой?
– Уверен. Или же она просто находится в шоке.
– И ты думаешь, что это она убила?
– Не знаю… Если бы смерть этой Белоус наступила недавно, я бы еще и поверил, но зачем ей возить в машине полуразложившийся труп, от которого так смердит? Я тоже начинаю думать, что его подложили. Но она все равно что-то знает.
– Почему ты так думаешь?
– Нам звонили из Саратова. Оказывается, Оленева – любовница Тахирова, мужа Белоус. Но у Тахирова алиби. Железное. Что касается причины смерти… Ночью провели вскрытие – смерть наступила от инъекции сильнодействующего яда. Укол ей сделали после того, как она приняла большую дозу снотворного. И произошло это 13 или 14 числа, как раз в эти дни Тахиров был в Саратове, имеются свидетельские показания… Он два дня находился почти безвылазно в автосалоне, принадлежавшем его жене, и, по словам сотрудников, сильно волновался по поводу ее исчезновения. Постоянно звонил общим знакомым, места себе не находил… А потом поехал, точнее, полетел в Лазаревское…
– А где он был вчера?
– Мы отвезли тебя в пансион, а сами поехали к дому Белоус. Хотели уже взламывать замок, но охрана открыла ворота… Тахиров был мертвецки пьян… Мы нашли его в спальне. Он так много выпил виски – горничная сказала, что это его любимый напиток, – что находился в полной отключке. Мы попросили ее сообщить нам, когда он придет в себя.
– А ты спросил ее, почему они никому не открывали дверь?
– Таков был приказ хозяина.
– А что с Милой? Когда ее видели в доме последний раз?
– 12 июля, в день ее приезда. Она приехала одна, в прекрасном настроении, распаковала вещи и ушла на море. Вернулась, отпустила горничную, пообедала и легла спать. Охране приказала никого в дом не впускать… У нее в Лазаревском было много знакомых, которых она приглашала к себе, устраивала вечеринки, но иногда ей просто хотелось побыть одной. Но самое интересное началось вечером двенадцатого… В ворота постучалась женщина, представилась, кем ты думаешь?
