«Артур сегодня вспомнил, что мы не занимались сексом уже сколько… две недели? Месяц? Да, месяц, если не больше. Когда я прихожу, то еле успеваю поужинать, выслушать его брюзжание, когда он не спит, и проваливаюсь в сон. А выходные… Господи, да ведь я и в выходные уезжаю из дома — придумываю себе какую-нибудь необходимую покупку вроде книги или дешевого, но приличного делового костюма и уезжаю на весь день, лишь бы не оставаться с ними. Это все из-за Седы, наверное».
Катя завернула за угол дома, спрятавшись от порывов ветра, и Антуанетта, поджимая лапки, забежала за ней. Тонкие золотистые прядки шерсти возле носа спутались, превратились в замерзший колтун, а шерсть на ушах повисла сосульками. Катя присела на корточки, посадила собаку на колени и закрыла от метели. На какую-то секунду в голове у нее возникла трусливая мысль — вернуться домой, взять деньги, собрать вещи и уехать вместе с Антуанеттой из этого проклятого города домой, к маме. Но Катя тут же ужаснулась самой себе. «Это предательство! Ты хочешь бросить собственного мужа только из-за того, что тебе тяжело в чужом городе? После того, как он нашел деньги тебе на операцию и пострадал из-за этого?»
— Господи, что же придумать? — вслух спросила она у Антуанетты. — Как я оставлю тебя завтра дома? Седа злопамятная, и она знает, что я ничего не смогу ей сделать. Даже Диана Арутюновна тебе не поможет.
Собачонка сидела у нее на коленях, нахохлившись, и мордочка у нее была недовольная.
— Сердишься? Хочешь домой? Что с тобой поделаешь… Пойдем.
По дороге обратно Катя обдумывала речь, с которой она обратится к Диане Арутюновне. Свекровь держала своих детей в послушании, но у Кати закрадывались сомнения в том, что на этот раз та сможет повлиять на Седу. Ссоры между матерью и дочерью учащались, и пару раз Кате пришлось им напомнить, что соседи могут вызвать милицию, если они будут кричать друг на друга. Спор всегда разгорался из-за ерунды; Артур не вмешивался, уходил в другую комнату.
«Скоро мы будем как пауки в банке».
— Катя! — прокричал кто-то из метели, и девушка, вздрогнув, обернулась.
Ее догоняла недавняя знакомая — рыжеволосая Маша, а за ней бодро скакал ее терьер Бублик. Большой капюшон с мехом на Машиной голове был весь засыпан снегом, и казалось, что она несет на себе сугроб. Катя подумала, что со стороны, наверное, сама смотрится так же забавно.
Она поздоровалась, радуясь, что можно оттянуть возвращение в квартиру хотя бы на недолгое время.
— Добрый вечер, Катя. Смотрите-ка, одни мы такие заядлые собачники. Просто смешно — все остальные по домам сидят, а мы с вами йоркширов выгуливаем. Как у вас дела? Я думала, что вы только по утрам гуляете с вашей Антуанеттой.
— Ее хозяин умер, — сказала Катя, сдерживая слезы. — Вот и пришлось…
И рассказала без утайки все, что произошло утром и вечером.
— Я боюсь вести ее домой, Маша! Там… там мои родственники, и они не будут заботиться о ней. Золовка сегодня закрыла ее в ванной комнате на полдня, а завтра придумает новую гадость. Ей хочется развлечений, раз она не может…
Катя прикусила язык и остановилась на полуслове.
— Сочувствую, — серьезно сказала Маша, присматриваясь к девушке. Расстроена, чуть не плачет, но сдерживается, молодец. И какое симпатичное и открытое лицо… Редкость».
— Мне не нужно было возвращаться к соседу в квартиру, а я вернулась. Не смогла оставить там Тоньку. Моя свекровь, конечно, вышла из себя, и я боюсь, что она не будет защищать собаку. Или просто не сможет.
«Почему ее свекровь вышла из себя? Что за странная семья у девушки?»
— Я подумала, что нужно забрать Тоньку на работу, а там что-нибудь придумать. Это, конечно, очень глупо, но ей-богу — ничего больше в голову не приходит.
Катя представила, как завтра она появляется в офисе с йоркширским терьером, и поежилась.
— Начальство может вас не понять, — в унисон ее мыслям заметила Маша.
— Я не хочу оставлять ее дома.
— Вы так сильно привязались к собаке за то время, что выгуливали ее?
Катя подумала, отрицательно покачала головой.
— Если честно, то нет. Я не очень люблю маленьких собачек, хотя у Тоньки хороший характер. Но она полностью зависит от меня. Поэтому я не могу ее бросить. Нельзя бросать того, кто зависит от тебя, даже если ты не очень его любишь.
В переулке гулко взвыл ветер, заглушив ее слова, и свистящая поземка пронеслась у них под ногами. Антуанетта тявкнула, Бублик прижался к ногам хозяйки.
— Знаете, Катя, — решительно сказала Маша. — У меня есть предложение. Хотите, я вашу Антуанетту к себе возьму? На время. Все равно у меня еще целый месяц будет Бублик жить, а одной мелочью больше, одной меньше… Вы говорите, она у вас спокойная?
— Очень, — оторопело подтвердила Катя. — Подождите… Вы что, в самом деле хотите ее взять?!
— Не вижу больших препятствий. — Перед мысленным взором Маши предстал разъяренный муж, прихлопывающий мухобойкой двух йоркширов, а затем и ее саму, но она торопливо прогнала нелепое видение. — Вы можете зайти ко мне домой, чтобы посмотреть, где будет жить ваша Антуанетта, и убедиться, что я не ворую собачек. Они ведь довольно дорогие, как вы знаете.
Девушка смотрела на нее расширившимися темными глазами, похожими на сливы.
«Сейчас заревет, — поняла Маша. — Нет-нет, только не это…»
— Если вы вздумаете расплакаться, я передумаю, — торопливо предупредила она. — Не выношу слез. Или соглашайтесь, или отказывайтесь — но и то и другое без хлюпанья.
— Согласна, конечно! — Катя просияла, шмыгнула носом. — Простите, я слишком нервная последнее время. Спасибо вам огромное! Я просто не знаю, как вас благодарить…
— Не нервничайте, все будет хорошо. Возвращайтесь домой, а вашу Тоньку я заберу. Антуанетта, пойдешь со мной? Да, вот мой телефон: если что — звоните. Завтра заходите в гости, посмотрите, как устроилась ваша малявка. Да бегите же, я вижу, что вам холодно!
Ей потребовалось время, чтобы пресечь новый поток благодарностей, но в конце концов она отправила Катю домой.
Подходя к своей квартире, Маша не успела придумать никакой связной истории, объясняющей появление второго терьера, и, плюнув на все выдумки, обреченно нажала на кнопку звонка. Дверь открыл Сергей, улыбающийся во весь рот. «Опять Костю обыграл, — поняла Маша. — Может, обойдется?»
Но тут Антуанетта как заправская цирковая собачка, улучившая правильный момент, выбежала вперед и остановилась между Машей и Сергеем. Муж перевел взгляд вниз, затем — на Бублика, быстро нырнувшего в квартиру, и улыбка стерлась с его лица.
— Что, йоркширы почкованием размножаются? — с ужасом спросил он. — Я всегда говорил, что это не собаки, а какие-то странные твари. Ты, кажется, с одним уходила…
Маша протиснулась мимо него в прихожую, за ней чинно вошла Антуанетта, опасливо поглядывая на огромного мужика в дверях. Постояв пару секунд на коврике, она припустила следом за Бубликом, мелко виляя хвостом.
— Мама! — восторженно завопил Костя, выскакивая из комнаты, куда вбежали оба терьера. — Вот это да! Откуда ты его взяла?
— Не его, а ее. Это девочка. Кстати, ее зовут Антуанетта.
Маша разделась, сунула неподвижному Сергею пуховик.
— Ну что ты стоишь? — жалобно спросила она. — Подумаешь, еще одна маленькая собачка… А ты сразу возмущаться!
— Маленькая собачка? «Возмущаться»?! Когда ты забрала у тетушки Дарьи этого свиненка, я ничего не сказал! Но ты ухитрилась где-то найти второго! — Он профессионально обхлопал карманы ее пуховика.
— Что ты делаешь? — изумилась Маша.
— Дудочку ищу. Чем-то ты должна их приманивать! Я живу здесь с лета, и за все время не видел ни одного йоркшира. Но две недели назад появляется, как снег на голову, тетушка, и ты соглашаешься взять у нее это недоразумение на тонких ножках. А сегодня выходишь из дому и возвращаешься с еще одним! Этому должно быть какое-то рациональное объяснение. Я готов поверить в дудочку. Показывай, где она у тебя.
— Я ее спрятала, — сказала Маша, обнимая мужа и нежно прикасаясь губами к его шее. — Нужно искать совсем в другом месте.
— Нечего меня соблазнять. Признавайся, откуда животное?
— Ну… понимаешь… — начала фантазировать Маша, — иду я по улице, вижу — сугроб. А под сугробом кто-то скулит. Я его разрыла — а там собачка. Серьезно, просто подобрала на улице. Ты видел, какая там ужасная погода? Она, наверное, потерялась…
— Ага. Потерялась. И шлейка рядом с ней потерялась. И имя на бумажке было написано. Как, ты сказала, ее зовут?
— Антуанетта. — Маша сделала попытку выскочить из прихожей и удрать, но муж перегородил дорогу, словно шкаф. — Может, я ее сама так назвала!
— Если бы я узнал, что ты сама назвала какое-то животное именем Антуанетта, я бы с тобой развелся. Ни одна собака не заслуживает такого глумления. Не возводи на себя напраслину, ты не могла этого сделать.
