От Никиты носками не пахло. Волосы и одежда у него были чистыми, парфюм дорогим, в салоне машины витали ароматы ванили и сигар, а в открытое окно проникали буйные запахи сирени. Саша с удовольствием их вдыхала и знала: пусть даже их расследование ни к чему не приведет, она никогда об этом не пожалеет…
* * *
Она не сразу уразумела, куда Никита ее везет, а когда поняла, бежать оказалось поздно. Несмотря на слабые попытки сопротивления, он затащил Сашу в здание. Она успела подумать, что вскоре все увидят ее разбитые коленки и донесут шефу, что его сотрудница в непотребном виде и в рабочее время шастает бог знает где. Но, к счастью, коридоры были пусты, лишь где-то наверху ожесточенно спорили два женских голоса. Сотрудников журнала «Взгляд» Саша неплохо знала по роду службы, помнила, как зовут некоторых журналистов, здоровалась с его владельцем, Олегом Бортниковым — маленьким, пузатым крепышом, местным владельцем заводов, газет, пароходов, которому для пущей солидности не хватало разве что дамского журнала.
В последнее время дела у журнала шли не ахти. Провинциальному изданию трудно конкурировать со столичным глянцем и активно наступающим Интернетом, выпирающим из каждого гаджета. Население предпочитало рассматривать гламур в айфонах и компьютерах, тиражи падали. Если прежде журнал занимал здание бывшего детского садика целиком, то уже год как журналистов потеснили арендаторы мелких полиграфических и косметических фирм. Но первый этаж, а точнее его левое крыло, пока принадлежал журналу, значительно сократившему свой штат. Именно туда Никита потащил Сашу, и буквально перед дверью она сообразила, что знает, к кому он ее ведет.
Шеф-редактора «Взгляда» Юлию Быстрову — роскошную, язвительную брюнетку и, кстати, талантливую журналистку, Саша недолюбливала за высокомерие и свободу высказываний. Она ни за что не призналась бы даже себе самой, как ей иногда хотелось пройти, как Юля, с высоко поднятой головой, не замечая восторженных и завистливых взглядов, и произнести нечто такое, что ввело бы окружавших в ступор, но, увы и ах, этого она позволить не могла ни при каких обстоятельствах. Поэтому на официальных мероприятиях, презентациях или выставках Саша старалась держаться от Быстровой подальше, чтобы не мучиться от чувства собственной неполноценности.
Они не встречались уже с полгода, и, когда Никита без стука открыл дверь, Саша робко понадеялась, что за это время Юля несколько увяла и на фоне ее растрепанного вида будет смотреться не так великолепно, как прежде.
Надежды рассыпались, стоило войти в кабинет. Юля восседала в кожаном кресле и отбывала каторгу на рабочем месте, бездумно сокрушая злыми птицами баррикады зеленых свиней. Никите она явно обрадовалась, встала с места и клюнула в щеку, а на Сашу посмотрела со сдержанным любопытством. И Саша была вынуждена констатировать: нет, вызывающая, слегка восточная красота этой роскошной женщины никакого урона не понесла.
— Привет, — сказал Никита. — Мы по делу. Знакомься, это Саша! — И без стеснения поинтересовался: — У тебя еда есть какая-нибудь? Или хоть печеньице?
— Мы знакомы! — буркнула Саша и прикрыла колени сумкой, но юбку, стянутую узлом, спрятать не удалось. Беспощадный взгляд Быстровой моментально заметил этот маневр, бровь ее иронично дернулась, но в глазах промелькнуло беспокойство.
— Очень рада! — сказала она, но без радости в голосе. — Чашки в шкафчике, еда в холодильнике. Что найдешь, все твое. Могу кофейку сообразить. Мне тут недавно презентовали кофемашину. Чудо-вещь, скажу тебе.
— Знаю, — кивнул Никита и ловко оттеснил Сашу, которая стояла на пути к холодильнику. — Никак не разорюсь на нее. О, колбаска! Саша, хочешь колбаски?
— Нет, нет, спасибо! — смутилась Саша.
Никита особо не огорчился ее отказом и принялся сооружать себе трехслойный бутерброд с колбасой и сыром.
Быстрова, видно, сочла, что обмен реверансами закончен, достала из шкафчика чашки, ткнула в кнопки кофемашины и уселась на свое место, выставив на всеобщее обозрение бесконечные и идеальные по форме ноги.
Саша кашлянула и стала с равнодушным видом разглядывать висевший на стене календарь.
Никита, судя по его отточенным движениям, чувствовал себя как дома. Распотрошив холодильник, он насыпал в вазочку печенье и, не дождавшись, пока ему подадут кофе, принялся за бутерброд. Юля наблюдала за ним с иронией, но без осуждения.
— Я, между прочим, без обеда, — произнес недовольно Никита, встретив ее взгляд.
— Ешь, ешь! Я ведь знаю, никто, кроме меня, о тебе не позаботится, — сказала Юля и покосилась на Сашу.
И хотя все было сказано специально, чтобы показать свое превосходство, Саше стало стыдно. Ведь она действительно выдернула Никиту бог знает откуда и даже не подумала, что он целый день на ногах и вряд ли успел позавтракать, но затем успокоила себя. Кормить Шмелева — прерогатива рыжей бестии с рыбьими глазами, а ей что за забота?
Никита доел бутерброд и взял в руки чашку с кофе. Лицо его приобрело благостное выражение. Довольно щурясь, он весело спросил:
— Как дела, подруга? Как тираж? Падает?
Юля равнодушно пожала плечами, демонстрируя, что будущее журнала ее нисколько не волнует.
— Падает! А что делать? Против Интернета я бессильна! На прежних санях не выедешь! И скука, Никита, скука смертная. Борюсь с ней всеми силами! Как истинно светская львиха, записалась на всякие шейпинги, пилатесы и даже, чтобы порадовать ненаглядного супруга, стала ходить на стрип-пластику.
Никита подавился, закашлялся и вытаращил глаза.
— Это что ж такое?
— Это как бы танцы, — Юлия закинула, ну, чисто голливудская дива, нога на ногу, — но с элементами стриптиза. Тренировки до изнеможения! После них я на стриптизерш стала смотреть с уважением. Представляешь, за месяц сбросила четыре килограмма.
Юлия снова кинула беглый взгляд на Сашу, дабы та поняла, что информация озвучена исключительно для нее.
Саша внешне восприняла это равнодушно, но про себя порадовалась, что у Быстровой есть проблемы. Лишние килограммы ее не волновали. Она бы с удовольствием их приобрела, чтобы не торчали ключицы и коленки чуть бы округлились, и бедра…
Никита прокашлялся и, хитро прищурившись, поинтересовался:
— Когда и где представишь свою программу? Кстати, под каким псевдонимом выступаешь? Белокурая Жази? Или роковая Марлен?
— Пей свой кофе и заткнись! — фыркнула Юля и посмотрела на Сашу. — Что же вы сидите как неродная? Угощайтесь, пока этот монстр все не сожрал!
Саша взяла чашку и устроилась в уголке, чувствуя, как ее начинает глодать что-то вроде ревности. Видеть, как панибратски Юля общается с Никитой, было неприятно, хотя в этом диалоге не было той интимности, которая, так или иначе, возникает между очень близкими людьми. Тем не менее эта парочка, словно дорвавшись друг до друга, практически не обращала на нее внимания. Юля слишком усердно игнорировала гостью, а Никита вовсе как одурел в присутствии Быстровой и следил за каждым движением ее рук, ног, головы, точно голодный кот за птицей.
«На меня никто так не смотрел!» — подумала Саша с обидой. Похоже, заботы Быстровой занимали Никиту гораздо больше, чем ее неприятности.
— Чем думаешь заняться в ближайшее время? — спросил он и потянулся за третьим бутербродом.
Юлия отмахнулась, звякнув браслетами.
— Чем мне еще заниматься? Работа — непыльная, деньги — приличные. Нервотрепки много, чаще не по делу. Но я такой же наемный работник, как и все. Вытолкают в шею — уйду! Муж, надеюсь, прокормит. На крайний случай пойду к нему в салон машины продавать.
— Кстати, о машинах! — оживился Никита. — Ты, говорят, на новой катаешься?
— Ты чаще в командировках пропадай! Это ж главное событие сезона! — рассмеялась Юлия. — Глянь, вон стоит черненькая!
Никита бросил бутерброд на стол, подбежал к окну и, открыв створку, высунулся наружу.
— Где? Ух ты! «Кайен»?
— «Кайен»! — самодовольно ответила Юля. — Валерка сначала себе взял, но ему разонравилась. Говорит, слишком выпендрежная машина для сорокапятилетнего мужика. А я масла в огонь подлила, мол, в твоем положении это еще и пошло. Теперь у него «Мерседес» с панорамной крышей, простенько, но со вкусом.
Саша, конечно, была в курсе, что «Порше Кайен» — марка автомобиля, но как он выглядит, не имела никакого представления, зато отметила, что у Быстровой до сих пор есть муж, и это слегка утешило. В ее представлении подобные дамы долго в замужних не задерживались.
Никита отошел от окна, сел на прежнее место и, взяв надкусанный бутерброд, усмехнулся:
— Что тут сказать? Жируете, господа буржуи. Каждый год новая тачка!
— А ты не завидуй! Уходи из журналистики в бизнес, тоже будет новая машина каждый год. Или удачно женись, — отрезала Юля с довольной, но издевательской улыбкой.
