– Конфликты у Гарика, не у Феликса, – сказал Гущин. – Эти двое сюда вон заявились. Что насчет этого клуба «Только Звезды»?
– Ничего. В Интернете ни слова, никаких упоминаний. Наверное, и правда закрытый клуб.
– Ладно, это выясним здесь, на месте. Что еще в Интернете?
– Я наткнулась на фотографии, правда, без комментариев. Феликс и Евдокия Жавелева сняты вместе на Мальдивах, снимки довольно вызывающие – они голышом по-пляжному, она его обнимает. Весьма романтичные фото. Правда, без даты.
– Связь?
– Про их роман ничего нет. Но у Евдокии – ее в Интернете Дуся называют – не счесть поклонников, каждый месяц новый.
– Что еще? – спросил Гущин.
– Пока все, но я только начала.
– Тогда прервись. – Гущин глянул на часы, потом из-под полога палатки – на вечернее небо. – Пойдем послушаем местные враки.
Глава 21
Обслуга и родственница – тонкости различий
– У меня у самого четверо детей от двух браков! Я вообще не понимаю, как это можно – причинить вред ребенку! Убил бы своими руками такого гада!
Бармен клуба «Только Звезды» Артур Мелконян во время беседы громко выражал свое негодование и возмущение. Полковник Гущин и Катя разговаривали с ним на кухне особняка. Было видно, что парень сильно волнуется, – он бешено жестикулировал, когда вопросы касались происшествия в детской, о котором он «понятия не имел – я вообще не знал, что в доме есть какие-то маленькие дети!», и замыкался как улитка, когда Гущин спрашивал о деятельности и клиентах клуба.
Впрочем, самое основное о клубе бармен вынужден был рассказать. Примерно в тех же словах, как до этого Феликс описывал Мещерскому принципы действия клуба «Только Звезды». Бармен открыл Гущину и Кате и второе, неформальное название – «Тайный Запой». Он утверждал, что сведения о командировке клуба в деревню Топь, в поместье Феликса Санина, он сам получил лишь утром: «Подвернулась работа – надо срочно ехать». Он сказал, что прибыл в дом Феликса Санина вместе с машиной клуба, доставившей запасы алкоголя и закуски, 28 мая в одиннадцать часов утра. Клиенты приехали где-то в течение последующих трех часов. Никакую няню Светлану Давыдову, да и маленького сына Аякса, он вообще не видел. Слышал, что вечером 28 мая был какой-то шум в зале, соседствующем с каминным, где он устроил передвижной бар, – громко ссорились женщины, затем все стихло. Клиенты клуба, сам хозяин и его брат прикладывались к рюмке вечером и весь последующий день. Ночью тоже пили, на террасе. Он не мог уследить, кто где был – занимался баром, коктейлями, выпивкой. Последний, кому он наливал в ночь на 30-е, был актер Иван Фонарев. Это произошло около двух ночи. Потом наступило затишье, гости расползлись по дому, и он никого не видел. В половине третьего вышел на террасу и уснул в шезлонге, на свежем воздухе. Проспал до девяти и отправился в комнату для прислуги принимать душ и бриться. Когда выходил из душа, услышал дикий женский вопль. А потом от горничной Валентины узнал о трагедии с мальчиком.
Полковник Гущин выслушал его терпеливо, практически не перебивая. Катя посетовала в душе, что Мещерский не рассказал ей об истинном назначении клуба «ТЗ» – устраивать закрытые пьянки, чтобы гости не страшились огласки.
Следующей здесь же, в кухне, Гущин опросил горничную Веру Бобылеву – ту, что обнаружила Аякса в детской.
Лицо женщины распухло от слез.
– Как же это? Что же? Неужели умрет? – вопрошала она. – Маленький наш, кровиночка… Я как вошла, как увидела, словно ножом меня ударили – он в кроватке, а подушка на нем!..
– Вы трогали подушку? – спросил Гущин.
– Да, да, ваш сотрудник меня уже пять раз об этом спрашивал. Я ее схватила и бросила на пол. Гляжу, а у маленького уж личико синее. Я думала, умер он. Задушили его.
– Вечером когда вы видели мальчика?
– Ох, да если бы я знала, что приключится, я бы все бросила – и тут, в кухне, и по дому – и дежурила бы при маленьком неотлучно, – сказала Бобылева. – Светлана, наша няня, такой фортель вдруг выбросила – тайком к врачу хотела уйти, и ушла со скандалом. А теперь вы, полиция, говорите, что убили ее. Кто? За что? – Бобылева на секунду испуганно замолкла. – У меня прямо голова кругом! Не знаю, что и думать. Я эти дни на Светку сердитая была очень – думала, к парню она удрала, вот что я думала, или если к врачу, то уж никак не к дантисту, а по женской части, может, залетела по глупости – вот что я думала. А сейчас прощения у нее прошу, у бедняжки, у души ее неупокоенной. Когда она ушла позавчера вечером, Феликс меня вызвал и попросил вместе с Валечкой, племянницей моей, присматривать за мальчиком. А дома-то дым коромыслом, мы одни с Валей на такую ораву. Капитолина-то наша – барыня, только распоряжаться умеет, а насчет работы все на нас перекладывает. Я Аякса ужином покормила в детской – котлетка куриная паровая и овощное пюре. Соки и сладкое доктор ему не разрешает, маленький у нас диатезный, с аллергией, я ему по диетическому меню все готовлю. Он после ужина сел рисовать, Гарик пришел в детскую, остался с ним. Я ушла и до вечера закрутилась по дому. В девять понесла в детскую, как обычно, стакан теплого молока. С маленьким сам был в детской.
– Отец? – спросил Гущин.
– Феликс. Он ему сказку читал по книжке. Он всегда ему на ночь читает, когда дома, когда не в отъезде или на телевидении. Я оставила их. Феликс его сам спать уложил.
– И вы в детскую больше не заходили до утра?
– Я по дому кружилась – то то, то се. Пьяные все, ох, – Бобылева вздохнула. – Я Валечку послала в половине одиннадцатого глянуть, как там маленький. Она сходила – сказала, спит он, все нормально. У него режим. Феликс меня еще вчера просил, чтобы я ночевала в комнате Светки-няни. Мы же все ждали, надеялись, что вернется она. А кого-то нанять чужого со стороны, когда тут гости клуба, мы не могли. Вот и справлялись своими силами. Я как в кухне прибралась, меню на завтрак составила, так было уж почти три часа ночи. Я в комнату няньки не пошла, легла у себя. Заснула сразу. Мне ж в шесть утра вставать – готовить на всю ораву. Я думала – маленький спит. Он всегда тихо спит, спокойно, до самого часа, как мы будим его. На горшок не встает, потому что ему до сих пор на ночь памперсы надевают. Феликс, когда укладывал его и сказки читал, сам его в памперсы одел – ничего тут такого необычного. Утром я пошла маленького будить, вошла, а он… а там…
Бобылева закрыла лицо руками.
– Сколько вы работаете у Феликса? – спросила ее Катя.
– Почти пятнадцать лет. – Бобылева вытерла слезы. – Дома этого еще не было. Как он купил свою первую хорошую квартиру на Смоленской площади, так и позвал меня приходящей домработницей. А потом я и сюда, уже с полным проживанием, переехала. Валечка – племянница моя – сначала в Мытищах работала, но с учебой у нее как-то не пошло, тугодумка она. Ей больше физический труд дается, чем умственный. А Феликс платит хорошо, вот я ее сюда и переманила к нам. Она уже шесть лет здесь со мной, при мне. Довольная была. Мало ли что, мы обслуга, а деньги-то получаем – тут на всем готовом, так что я деньги свои в банк складываю, коплю и Валечку тоже заставляю. По нынешним временам это счастье – и жить на всем готовом, и деньги копить. А работы тяжелой мы с племянницей не боимся. И Феликс нас уважает. И мы его. Только вот теперь горе-то какое… Думать я ни о чем не могу кроме как о маленьком. Вдруг как умрет? За что это нам? И со Светой тоже ужасы какие – убитая она! И все это за такой срок короткий – два дня!
Бобылева снова заплакала. И Гущин более ее расспросами не донимал. Попросил найти Капитолину Касаткину. Теперь очередь за ней. Горничная Бобылева отправилась искать домоправительницу. Катя и Гущин пока осмотрели весь нижний этаж особняка – апартаменты, залы и пристройку с бассейном и спортивным залом.
Гущин помечал на плане, полученном от оперативников, где терраса, на которой вечером пили гости и хозяева, где детская, где комната няни, где кухня, где комнаты для гостей. Катя думала – это все для проформы, для практики мало что дает.
Капитолина пришла в пристройку, и беседа с ней состоялась возле бассейна. У воды. Катя впоследствии, когда события начали развиваться стремительно и страшно, все думала об этом совпадении.
Капитолина выглядела испуганной, толстой, не слишком опрятной – мятые брюки, на ладонях еще видны следы черной краски – плохо помыла руки после того, как эксперты откатали у нее пальцы.
– Какой ужас, горе-то какое! – сказала она хрипло. – Я никак не могу прийти в себя. Феликсу звонила много раз, хотела узнать – что, как. Но он не отвечает на мои звонки. Я понимаю, что ему сейчас ни до кого. Но Аякс ведь не чужой мне, если уж на то пошло, он мой племянник.
Катя отметила, что Капитолина противоречит и собственным словам, и словам своего сожителя Ракова – о том, что после приезда клуба «ТЗ» в доме никто не притрагивался к мобильному. Феликс, выходит, телефон при себе имел, когда вышел беседовать с Гущиным.
