Могли ли у Коко возникнуть какие-то ассоциации? Связывал ли он с яблоками рабочего, который их привёз? Он выл в момент убийства! Даже для кота с паранормальной психикой это было уже чересчур! Может, он понял, что яблоки — это муляж, и сам факт взбесил его? Может, кота одолевало любопытство? Может, ему было интересно, как лакированная гладкая ваза, похожая на фарфоровую, будет скользить по лакированному столику, гладкому, как стекло? А может, он хотел провести эксперимент с ковриком? Конечно, шлёп! не так интересно, как бух! — когда на пол, застеленный ковром, валится книга, или хрясь! — когда глиняный цветочный горшок летит вниз с высоты тринадцати футов.
Квиллер подумал, что его кошки живут в отличных условиях — по сравнению с «тесным» амбаром для хранения яблок, который он переделал под жилые апартаменты. Наверно, Коко тонко намекал ему на яблочный амбар! Неужели что-то скверное происходило по тому адресу, где он жил летом?
Набрав положенную тысячу слов для своей колонки, Квиллер отправился к вековой развалюхе — сараюшке на окраине Пикакса. Он тщательно исследовал помещение — и внутри, и снаружи. Всё было в полном порядке, за исключением одного: на полу в кухне валялась задушенная мышь. Возможно, именно это бередило душу Коко?
«Я — круглый дурак, — сказал Квиллер сам себе. — Я пытаюсь прочесть послания, которые никто и никогда мне не отправлял. Коко столкнул вазу со стола только потому, что он хотел столкнуть эту вазу со стола!»
Квиллер сдал в набор свою статью о батиках Мисти Морган к полудню, то есть в последний момент. Проходя мимо художественной редакции, он увидел Милдред Райкер — она издали приветственно помахала ему рукой.
— Заходи ко мне с Полли как-нибудь вечерком, посмотришь на наш новый диванчик, а я угощу вас лёгким ужином.
— Лёгким ужином? — переспросил Квиллер. — На лёгкий я не согласен. Только на тяжёлый.
— Подам и первое, и второе, и третье, — пообещала Милдред. — По случаю выходных я приготовлю мой знаменитый «Суп из башмака» и подам его с хрустящими хлебцами и разными сортами сыра, уложенного на фарфоровую доску, а потом будет салат из авокадо и тыквенный пирог.
— Мне всё нравится, кроме супа из башмака.
— Я тебе никогда не рассказывала, по какому рецепту я его варю? — Она попросила секретаршу отвечать на звонки, пока она выйдет на несколько минут, и затем поведала Квиллеру следующую историю: — Когда я была маленькой, я часто ездила на ферму к бабушке и дедушке, к югу от Тронто. Это было задолго до того, как в Мускаунти появились трактора. Мы всегда отставали от прогресса лет на тридцать. У них на ферме пахали на лошадях. Кроме старомодного сельхозоборудования на ферме была целая куча наёмных работников, которых бабушка должна была сытно кормить. И она устраивала им грандиозные обеды каждый день. Раз в неделю она варила бобовый суп в огромной лохани для стирки. Бабушка кидала в лохань безумное количество морковки, лука, картошки и сельдерея, и пока суп варился, над огнём поднимался восхитительный аромат. Бабушка говорила мне, что суп так хорошо пахнет, потому что вместе с овощами она обязательно кладёт в него старый башмак. Он даже разрешала мне влезть на стул и посмотреть, как булькает суп, пока она помешивала своё варево длинной деревянной ложкой. Я заглядывала внутрь — и точно! Он был там! Старый фермерский башмак! Я спрашивала её, кладёт ли она один и тот же башмак всякий раз, когда варит суп, или берёт другой. Она отвечала: да, каждый раз другой! Все фермеры со всех окрестных хозяйств тащат ей свои стоптанные башмаки для навара! Потому суп и получается такой вкусный!
Вернувшись домой, я рассказала маме про бабушкин секрет. И тогда я испытала первое разочарование в своей жизни. Мама объяснила мне, что на дне лоханки лежала большая ветчинная кость. Я возражала, уверяя её, что видела шнурки. Но мама сказала, что это — жилки от мяса, оставшиеся на кости. Некоторые дети огорчаются, узнав, что Санта-Клаус — не настоящий. Мне же было очень грустно, когда я узнала правду о старом фермерском башмаке. И теперь каждый раз, когда я варю бобовый суп, я вспоминаю свою бабушку.
— У тебя хватит смелости опубликовать рецепт на «Кулинарной страничке»?
— Многие не понимают шуток, — пожала плечами Милдред. — Меня затаскает по судам Министерство здравоохранения.
Подходя к муниципальной автостоянке, Квиллер встретил Мак-Вэннела.
— Как тебе понравился митинг, Мак?
— Цирк! Между прочим, там удалось собрать больше двух тысяч для Фонда Раффа Эбби. А что ты думаешь о Джеффе Янг?
— Замечательная женщина! Тебе повезло, что она теперь будет работать у вас.
— До меня дошли слухи, что ты водил её обедать. Она что, составляет твой гороскоп?
— На эту тему мы с ней не говорили, Мак.
— Сейчас она занимается моим и Горди. Тебе тоже нужно её попросить, Квилл.
— Я подумаю об этом… — В такой уклончивой манере Квиллер вежливо отвергал напрягавшие его предложения… Но ситуация повторилась несколько часов спустя. Когда он пришёл домой, ему позвонила Полли.
— Квилл! Меня попросили узнать кое-какие подробности о тебе — не мытьём, так катаньем! — пробормотала она извиняющимся тоном.
— А кто попросил? Что-то мне это не нравится.
— Никакого криминала нет. Это для рождественского подарка. Мне нужно всего лишь место и точное время твоего рождения.
— Ну-ну… Похоже на штучки Милдред. Передай ей, что для подарка гороскоп ни к чему. Пусть подарит мне галстук ручной работы с боа-констриктором посередине!
Повесив трубку, Квиллер фыркнул в усы. Шутка зашла слишком далеко. Сьюзан ни за что от него не отцепится — будет шантажировать и дальше, прикрываясь благородными целями. Единственным выходом было пойти к Джеффе Янг и признаться во всём — но только не сейчас!
Коко сидел на письменном столе, обнюхивая утреннюю почту. Он по конверту мог определить, есть ли у отправителя кошки и собаки. Одно письмо было от Берджесса Кэмпбелла — обещанная распечатка истории, надиктованной им на магнитофон:
Уникальная коллекция Финеаса Форда
Давным-давно, в двадцатые годы, в маленьком городишке Брр жил-был один человек. Он был зеленщиком и бойко торговал своим товаром, расхваливая его: «Овощи с грядки, зерно для посадки». Человек он был хороший: трудился не покладая рук, жену любил и всегда был кристально честен с покупателями. Детей у них не было, и он, чтобы хоть как-то утешить жену и отвлечь её от горестных мыслей, каждое воскресенье возил её кататься в своём «максвелле». А может, в «модели Т». Он всегда покупал ей клубнику или пирожок, в зависимости от сезона, а на обратном пути домой останавливался в кафе-мороженом — выпить газировки.
Жена его обожала ходить по антикварным магазинам. Она никогда ничего не покупала — просто смотрела. Тогда в каждом городке была своя антикварная лавка, и на каждой ферме можно было найти сарай, набитый старой рухлядью, на котором висела табличка «Антиквариат». Пока она бродила среди всякого хлама, муж её плёлся за ней, в недоумении вертя головой и задавая себе вопрос: «Кому нужно всё это барахло?»
Иногда он любил подшутить над своей женой. Когда она говорила ему: «Стой! Вот антикварная лавка!» — он спрашивал: «Где? Где?» — и, нажав на педаль, катил дальше. Правда, она частенько требовала, чтобы он развернулся и ехал назад.
Один раз, когда ей удалось настоять на своём, они заехали на ферму, где были залежи всяческого ненужного старья. Финеас послушно семенил за женой. Внезапно он увидел одну вещицу, которая пробудила его любопытство, и поинтересовался у фермерши, что это за штука.
— Это ЧЁРТЗНАЕТЧТО, — ответила она. — Раннеамериканского происхождения. Очень редкий экземпляр. Распространён только на Среднем Западе.
— А сколько вы за него просите?
— Ну, доллар, не меньше, — ответила хозяйка.
— Даю девяносто центов. Хотите — берите, хотите — нет, — быстро предложил Финеас. Стреляного воробья на мякине не проведёшь!
Отнеся покупку в машину, Финеас положил её на заднее сиденье. Жена, увидев нечто странное, спросила:
— А что это за штуковина?
— Какая штуковина?
— Вон там, на заднем сиденье.
— А-а-а, это ЧЁРТЗНАЕТЧТО, — небрежно обронил Финеас, будто покупал такие вещи каждый божий день. — Раннеамериканского происхождения. Очень редкий экземпляр. Распространён только на Среднем Западе.
— О-о-о! — с уважением воскликнула жена. — А что ты будешь с этим делать?
— Поставлю в шкафчик, за стекло.
И с той пор у Финеаса появилась привычка каждое воскресенье ездить по лавкам древности, разыскивая второе ЧЁРТЗНАЕТЧТО. Он получал удовольствие от погони за редким экземпляром! И однажды — это был выходной день, конечно, — он нашёл его! Теперь он был обладателем двух ЧЁРТЗНАЕТЧТОВ! Он стал коллекционером!
