Внезапно, мимо неё, как вихрь, пронёсся старший из отпрысков многодетного семейства... Видимо, у него ещё за ужином чесались руки: он на ходу пребольно дернул её за косу. Юрка небрежным балетным движением оттянул ногу в сторону и обидчик полетел в придорожную пыль, вскочил, набросился на защитника с кулаками, опять полетел - в канаву. Прямо под ноги стройному иван-чаю, который, как известно, лучше всего кустится на помойках.
Указав на выбравшегося из грязи и оттиравшего свой джинсовый костюмчик разбойника, Маринка бесхитростно предложила:
- Пойдем отсюда!
Закинув головы, дети безжалостно заржали и пошли рядом, весело обсуждая происшествие.
? Марин, ты прости меня, я не хотел тебя обидеть, и мама твоя мне понравилась...
? Юр, ? сказала она примирительно, ? фиг с ним! Ты мне лучше расскажи, почему у тебя мама, как Эдмон Дантес? Если не хочешь, не говор-ри. Я ведь тоже не должна была тр-репаться по поводу того, где моя мутер-р р-работает... - от волнения она всегда сильнее раскатывала букву "р".
Это был аргумент! Юрка, тщательно подбирая слова, рассказал о смерти отца, обвинении матери и похищении братьев и сестер. Не сказал только, что теперь мать и старшая Катя - уже на свободе.
Они бы стояли и дольше, если бы он не спохватился о времени: командирские стрелки приближались к десяти.
* * *
Разомлевшая от детективной мелодрамы Марья Павловна поднялась в номер и с досадой обнаружила, что забыла вызвать слесаря.
Она поспрашивала, как его найти, - её отослали к сестре-хозяйке: она, мол за всё отвечает.
В холле за "прилавком", где выдавали ключи от номеров и где должна была находиться ответственная за хозяйство дама, никого не было. Зато в комнатке ключницы раздавались зверские стоны и яростные всхлипывания.
- И как же я теперь буду-у, - истерично взвизгивал женский голос. Где мне голову приклони-ить в мои-то годы-ы-ы... На что я жить-то буду-у, чем расплачу-усь... Мне теперь только вешаться остало-ось!.. О-ой, с меня спрося-ат, что же я отве-ечу-у!..
- Люся, погоди, я тебе сейчас сердечного принесу, - на пороге появилась пожилая медсестра и почти бегом отправилась в медпункт.
Вопли привлекли внимание Луканенковой. Марья Павловна остановилась, повертела в руках "книжечку отдыхающего" и решительно направилась в каморку.
- Где здесь можно найти слесаря, или мне так и плавать всю оставшуюся жизнь?! - строго спросила она у опухшей от слёз кастелянши и, разглядев в ней свою вчерашнюю благодетельницу, надела на лицо сочувственно-озабоченное выражение. - Голубушка моя, что случилось?! Вас кто-то обидел?
- Обидел, оби-идел... - зарыдала в голос голубушка.
На столике возле неё зазвонил телефон. Дернувшись от неожиданности, она сбила левым локтем трубку и оттуда послышался голос телефонистки:
- Алло, пансионат Солотча? Рязань - телефон: 22-13-47 - заказывали? Ответьте, Рязань - на проводе.
Сестра-хозяйка с удивительной резвостью схватила говорящую трубку и плотно прижала её к уху.
- Алло! Алло! - слёзы на её физиономии мгновенно просохли. - Нет, не из дома!.. Да это и есть крайний случай: дома-то у меня теперь нет!.. Тут всего не расскажешь... - она покосилась на отдыхающую. - Когда? Хорошо... тон стал не плаксивым, а унылым. - Конечно, понаехали: полный дом, то есть двор... Как я могу?.. Понятно. Да и с машиной тоже какая-то непонятная вещь... - взгляд кастелянши стал затравленным. - Да, зачем же, конечно буду на месте!.. Тем более, что мне теперь велено никуда не отлучаться: надо отвечать на вопросы... Что я, дура?!..
Марья Павловна ничем не выдала своего удивления по поводу напастей, свалившихся на тётку: "Не много ли для одной... как бабка сказала?.. шельмы?"
Она успокаивающе положила руку на пухлое плечо, повторяя в уме номер телефона:
- Это ваши друзья? Они ещё не знают, что случилось? Они помогут вам?
- Когда они всё узнают, они помогут мне по полной программе! проговорила погорелица монотонно, а потом скинула оцепенение вместе с рукой Марьи Павловны. - Мне надо идти, я должна спешить...
- Подождите! - Капитан перекрыла телом выход. - Расскажите мне всё по порядку. Я действительно могу помочь: у меня есть знакомства в линии МВД!
- Не у вас одной!
Пострадавшая от стихии стала прорываться сквозь отдыхающую. Наивная! Сквозь капитана Луканенкову? Не тут-то было! Марья Павловна, особенно заинтригованная последней фразой, усадила заведующую наволочками обратно на стул, ткнув её своим аристократичным указующим перстом в лоб.
- Рассказывайте! - повторила она металлическим голосом, в котором уже не было ни тени сочувствия.
Кастелянша уставилась куда-то за её спину с надеждой вырваться: подоспела медсестра с мензуркой. Капитан перехватила её взгляд, мило улыбнулась медицинскому работнику, взяла у той из рук успокоительное средство и решительно выпроводила "белый халат" из каморки, заверяя, что ни за что не оставит тётю Люсю, пока она в таком состоянии. Медсестра с облегчением вздохнула и побежала запирать на ночь свои служебные помещения.
- Так вы от Грека? - с облегчением спросила сестра-хозяйка и, увидев выжидающее выражение на лице гостьи, стала торопливо заговаривать зубы: Что ж вы раньше не сказали, я разместила бы вас с дочерью в люксе...
- Давайте ближе к делу! - Марья Павловна пояснила: - И про машину, и про пожар... - Она не знала, что конкретно сгорело: дом, квартира, дача, поэтому постаралась задавать вопросы в обтекаемой форме.
Кастелянша рассказала ей о вырванных проводах в BMV, о грязи с чужих ботинок. Кто мог это сделать - представления не имела. Самое интересное, что машину-то вернули! На вопрос, как и когда узнала о пожаре, объяснила, что с утра отпросилась с работы: поехала в автосервис. После того, как автослесарь исправил разрушения в салоне машины, она съездила к себе домой пообедать и обнаружила... Тут её испуганно-непрерывная речь снова перешла в прерывистый всхлип.
Капитан, наконец, смилостивилась: предварительно понюхав, протянула страдалице медицинскую мензурку, от которой за версту несло валерианой. Та опрокинула содержимое в рот, словно водку.
- Клянусь, я не знаю, что там произошло, и почему все мальчики оказались в просмотровом зале. Последние дни там находилась только доверенная мне девчонка. Режиссер был убежден, что в этот вечер сумеет её дожать. Он перед всем худсоветом раскритиковал предыдущие методы обучения: ему нужна актриса, а не проститутка.
Марья Павловна ушам не верила. Кто же это сидит перед ней: менеджер по актерам, кинопродюсер?.. Да нет, вроде бы это - сестра-хозяйка пансионата. Вот только за кого она принимает её - капитана Луканенкову? Почему в ней страха больше, чем горя? Почему оправдывается перед ней, как перед аудитором или налоговым инспектором?.. О какой актрисе толкует и о каких "мальчиках" сокрушается:
- Я уезжала на работу в восемь часов вечера и все были на местах. Все были такие весёлые, так радовались, что съемочная группа укатила на натуру, а у них выдастся спокойный вечерок! На редкость были дисциплинированные ребята: никогда не оставляли своих постов!
Используя обрывки подслушанного телефонного разговора, Луканенкова стала спрашивать, перейдя на "ты" и подчеркнув тем самым своё главенство:
- Ну, а когда подъехала к дому, что ты увидела?
- Да что же я могла увидеть! - завыла кастелянша. - Одни головешки, да пожарников... И чего они там в них ковырялись, чего искали?.. Как будто, определив, что "очаг возгорания" находился в подвале, они вернут мне дом, оборудование, аппаратуру... Как раз при мне из подвала доставали режиссера, и ваших мальчиков. Наружный наблюдатель тоже среди них оказался. Такой видный парень, жить бы да жить... - она жалостливо всхлипнула.
- Милиция на месте была?
- Спрашиваете! Как вороны налетели!
- Вопросы какие-нибудь задавали? - следователь не отпускала цепкого внимания.
"Пострадавшая" злобно усмехнулась и проскрипела:
- Еще бы! Почти как вы!
- Что их интересовало? - последовал новый вопрос.
- Кто эти "орлики" и почему вооружены...
Сестра-хозяйка уловила перемену в допрашивающей её посланнице. Она не поняла её причины, стала доказывать с пеной у рта, хватаясь за сердце, что ничего им не сказала.
Марья Павловна действовала наощупь:
- А кто по-твоему, это сделал? Не могла всё устроить девчонка?
Сердобольная погорелица убежденно замахала руками:
- Да что вы! Даже если б смогла выскочить! Не в том она была состоянии: слишком активно сопротивлялась, всё невинность интернатскую из себя строила.
Ехидство мелькнуло в глазках, опухших от плача по родимому гнезду. Именно это злорадное "сочувствие" к состоянию девочки, которое так контрастировало с демонстративным проявлением сожаления по поводу гибели охранников, и нарушило традиционность служебного мышления капитана.
До этого момента реалистке Луканенковой шорами закрывало глаза неверие в то, что подобная фантастическая удача возможна, что бывают в жизни удивительные совпадения.
