– Очень похоже, что пристреливший бандитов на квартире Липатова снайпер использовал винтовку Мосина с восстановленным «брамитом», – уверенно заявил Тавров. – И тогда понятно, почему никто не слышал звука выстрела: его просто не было. А кто обратит внимание на шипение, даже если и услышит его? Спасибо, дружище, ты помог нам.
– Погоди, я еще самого главного не сказал, – остановил его Анкудинов. – Те пули, из тысяча девятьсот девяносто пятого года, выпущены из того же оружия, что и недавно присланные мне на экспертизу. Улавливаете? Возможно, что киллер, убивший Буратино и Крокодила Гену, спустя шестнадцать лет застрелил еще двух бандитов.
– Советуешь поискать следы в уголовном мире? – понимающе кивнул Тавров.
– Да, уж больно почерк похож: уверенность в старом оружии, старых боеприпасах и в своей безнаказанности. Очень наглый тип! Между прочим, следователь считает, что это он позвонил в милицию и сообщил о перестрелке в квартире: звонок поступил из телефона-автомата в двух кварталах от дома. И еще: вот на всякий случай данные по патронам. Тогда, как и сейчас, гильз обнаружить не удалось, но они из одного ящика с патронами, которые тогда отстреливал сам оружейник. От них гильзы обнаружить удалось в подпольном тире оружейника. Вот так выглядит маркировка на донышке гильзы: вверху выбиты цифры «пятьсот сорок три», внизу – «сорок два». Означает: Казанский патронный завод, тысяча девятьсот сорок второй год. Кстати, донышко гильзы тоже целиком в зеленой краске, как и пуля. Если найдете у кого-нибудь гильзы или патроны с такой маркировкой, то будьте уверены: с вероятностью девяносто девять процентов это тот, кто вам нужен.
Мы уже начали прощаться с Анкудиновым, но он вдруг с досадой хлопнул себя по лбу ладонью:
– Елки зеленые! Чуть не забыл.
Он достал из планшета файлик с машинописными листами и протянул Таврову:
– Это материалы по оружию, найденному у вдовы генерала Гущина. Я отксерил документы из архива, может, они вам пригодятся.
Тавров поблагодарил Анкудинова и передал файлик мне:
– Слава, посмотри на досуге. Вдруг найдешь зацепки. Лады?
Я кивнул в знак согласия и забрал файлик. Сквозь позрачную пленку я увидел, что первый лист из документов был, видимо, заявлением вдовы о желании передать органам внутренних дел коллекцию огнестрельного оружия покойного мужа. Вначале шли паспортные данные: «Я, Гущина (Липатова) Ольга Владимировна, тысяча девятьсот пятнадцатого года рождения, уроженка города Москвы, пенсионерка, проживаю…»
Что?! Я глазам своим не поверил и перечитал снова. Потом в изумлении вскричал:
– Девичья фамилия вдовы генерала Гущина была Липатова! Уж не приходится ли наш Владимир Николаевич Липатов ей родственником?
– Да, приходится, – откликнулся уже было направившийся к дверям Анкудинов. – Там есть справка о родственниках. Отец Владимира Николаевича Липатова был ее младшим братом. Соответственно Владимир Николаевич Липатов приходился Ольге Владимировне и покойному генералу Гущину племянником.
Вот так новости! Мысли вихрем закружились у меня в голове. В горле от волнения пересохло, и я залпом выпил остатки пива из кружки. Тавров заметил мое состояние и участливо осведомился: не заболел ли я?
– Нет пока, но готов сойти с ума от новости: наш Липатов оказался племянником генерала Гущина! Понимаете, что это означает?! – с волнением воскликнул я.
– И что же? – улыбнулся Тавров с едва заметной иронией. Но я не обратил внимания на ироническую усмешку Таврова и принялся с жаром излагать новую версию:
– Да вот, смотрите! У Липатовой-Гущиной было два брата. И Вениамин Владимирович в списке ближайших родственников фигурирует. А вот отец нашего Липатова Николай Владимирович не фигурирует, поскольку он умер за два года до эпопеи с оружием генерала. И его сын, то есть племянник Гущиной, там не отмечен. А ведь и братья, и племянник наверняка были вхожи в дом генерала Гущина. Возможно, что сразу после смерти генерала Владимир Николаевич Липатов заполучил пистолет «ТТ» с глушителем, а вдова генерала могла и не знать об этом.
– Но с таким же успехом «ТТ» мог присвоить Вениамин Владимирович, – возразил Тавров. – С его страстью к коллекционированию он мог постараться получить что-нибудь из коллекции генерала Гущина.
– То есть вы считаете, что рюкзак на шкафу все-таки принадлежал покойному Вениамину Владимировичу Липатову? – озадаченно спросил я.
– Мог принадлежать, – уточнил Тавров. – Я всего лишь выдвигаю версию. И хочу еще раз напомнить: чтобы подозревать Владимира Николаевича в причастности к смерти дяди – даже игнорируя тот факт, что смерть признана естественной, – нужен мотив. Предположим, каким-то образом Владимиру Николаевичу удалось спровоцировать смерть дяди. Но зачем? Он был единственным наследником, был в курсе всех его дел, и даже кинься его дядя искать сокровища Энрико Дандоло, он наверняка взял бы племянника с собой. Нет мотива!
– Минуту! – прервал его я. – А как в рюкзак попали документы грабителя?
– Возможно, они были знакомы, – предположил Тавров. – Представь на минуту, что Вениамин Владимирович решил продать оставшийся от сестры «ТТ» с глушителем случайному знакомому, а тот оказался беглым рецидивистом, нуждавшимся в деньгах.
– Где он мог познакомиться с беглым рецидивистом? – усомнился я. – В Академии наук?
– Коллекционеры часто имеют связи с сомнительными типами вроде барыг, скупающих зачастую заведомо краденные раритеты. Возможно, что кто-то из таких дельцов и подвел академика Липатова под ограбление.
Версия выглядела довольно убедительно. Во всяком случае, гораздо убедительнее моей. Действительно, зачем Липатову добиваться смерти дяди? И тут мне еще кое-что пришло в голову.
– А как вы объясните происхождение двух недавних трупов в квартире Липатова?
– А что тут объяснять? – удивился Тавров. – Их застрелили.
– Мне это напоминает ответ нашего бывшего президента на вопрос: «Что случилось с подводной лодкой «Курск»?» – «Она утонула». Понятно, что застрелили! Но кто и зачем? Кто круглосуточно следил за окнами квартиры Липатова, чтобы застрелить ворвавшихся туда бандитов? Кто? Ну-с, есть у вас версии?
– Пока нет, – пожал плечами Тавров.
– А у меня есть версия! – торжествующе объявил я и тут же принялся ее излагать: – Мне подозрительно, как быстро пришел в себя после нападения Липатов. Он даже отказался покинуть квартиру хотя бы на время и предпочел ночевать по соседству с заляпанными кровью стенами и полом. Похоже это на «ботаника», каким он выглядит по жизни?
– Просто у него редкое самообладание, – возразил Тавров.
– Не похож господин Липатов на человека с редким самообладанием, – скептически усмехнулся я. – Ну никак не похож! И потому у меня другое объяснение: что, если Липатова охраняют? Что он не простой ученый-историк с внешностью и повадками типичного «ботаника», а хитрый и умный авантюрист? Посадил в соседнем доме охрану – и чувствует себя в безопасности!
– Хо! Ну ты даешь! – захохотал Тавров, не в силах сдержать веселья. – И зачем ему это надо?
– Не знаю, но версия мне кажется имеющей право на жизнь, – запальчиво сообщил я, несколько обиженный смехом Таврова. – Факты на моей стороне!
– О чем ты, Слава? Да какие факты?!
– А стрельба из снайперской «трехлинейки» с глушителем? – напомнил я. – Очевидно, что это была «трехлинейка» с глушителем «брамит». Такой же патрон используют снайперские винтовки Токарева и Драгунова, но они автоматические, а уменьшенный пороховой заряд дозвукового патрона с зеленой пулей может оказаться недостаточным для работы автоматики: очередной патрон просто перекосит при подаче из магазина – и привет!
– Резонно, – согласился Тавров. – Тем более что на винтовки Токарева и Драгунова штатных – а значит, надежных – глушителей не производится.
– Значит, опять в деле глушитель «брамит»! – торжествующе заключил я. – Раз генерал Гущин на память о партизанском прошлом держал «наган» с «брамитом» и «ТТ» с таким же глушителем, то кто мешал ему заодно прихватить и «трехлинейку» Мосина с «брамитом»?
– Стоп! – поднял руку Тавров. – Ты забываешь, что винтовка, использовавшаяся при стрельбе по квартире Липатова, ранее применялась при ликвидации уголовных авторитетов Буратино и Крокодила Гены. А патроны для нее у подпольного оружейника киллер купил вместе с глушителем. Зачем он это сделал, если у него изначально уже был такой глушитель?
– Как запасной! – тут же нашелся я. – Представьте, что придется стрелять за одну вылазку не пять раз, а десять-пятнадцать. Не будет же он на позиции менять прокладки в глушителе! А чтобы снять глушитель с байонетным замком со ствола и надеть новый, требуется не более двадцати-тридцати секунд.
– Логично, – согласился Тавров. – Тогда подытожим: Липатов давно знаком с профессиональным снайпером и сейчас привлек его для своей охраны. У тебя есть на примете кто-нибудь подходящий из окружения Липатова?
