Кандауров с Лоскутовым, прибыв на место преступления, сразу обратили внимание: ближе всего находятся пять шестнадцатиэтажных домов, дальше – широкая трасса, и снова – многоэтажки. Но трасса как бы разделяет районы, там, с той стороны, тоже есть мост и ров. А здесь – вот эти пять домов… Служебная овчарка тоже повела именно к этим домам, к двухэтажному корпусу детского садика, зажатого между ними. Там, в одной из беседок, обнаружились следы ночного пиршества – водочные бутылки, смятые разовые стаканчики. Кандауров дал задание участковым инспекторам и розыскникам: искать пьяную компанию. И он сам, и капитан Лоскутов тоже пошли по домам, опрашивать людей. Именно Михаилу дежурная старушка из одной многоэтажки сказала: «Вчера у Юрки гуляли день рождения. Ночью выходили куда-то, злые, нехорошие! Я им сказала, чтоб не шумели, людей не будили, так они… Ох, говорить даже стыдно! Потом только утром вернулись, и сейчас ещё там, всё пьянствуют! Родители-то Юркины уехали на дачу – пусть, мол, молодёжь сама празднует. Разве можно, ведь мальчишки ещё совсем!..»
Когда оперативники зашли в квартиру с незапертой дверью, увидели: несколько парней в полной отключке – кто на полу, кто на диване. Лоскутов помахал ладонью перед носом:
– Чуешь, Вик, запашок? Тут не только пили, планчик курили, это точно!
У двух спящих парней на светлых джинсах сразу разглядели рыжие пятна крови. В соседней комнате, на кровати, в невменяемом состоянии лежал сам именинник Юрка. У него в крови были не только штаны. Когда Викентий наклонился над ним, увидел на рубахе кровавый отпечаток ладони…
Четверо пьяных, накурившихся анаши парней увидели одиноко идущего через мост молодого человека. Он им просто не понравился… Сергей был спортсменом и старше этих семнадцатилетних молокососов, отбивался, но их было четверо. Когда его, забитого ногами и потерявшего сознания, отволокли под мост, Юрка достал складной нож. Озверевшие, уже не люди, они били студента ножом по очереди, потом ещё долго отмечали свою «победу» в детском садике.
… Хорошо, что с Михаилом всё обошлось. Наверное, есть смысл всё же именно сейчас взять отпуск – ведь они всегда работали на пару. А за месяц, глядишь, Миша совсем поправится, выйдет на работу…
Кандауров плотно прикрыл дверь палаты, оглянулся. Так и есть – Антон сидит за столиком дежурной медсестры, развлекает девушку! Он на неё сразу «положил глаз», как только они пришли в больницу! Побыл немного в палате у Михаила, а потом оставил коллег одних. Викентий улыбнулся: что ж, капитан Антон Ляшенко человек холостой, симпатичный, молодой! Впрочем, годы уже к тридцати приближаются, пора подумать и о женитьбе. А медсестра – это хороший вариант, если учесть, что здоровье Антона подорвано Чернобылем. Внешне об этом ни за что не догадаться: эдакий обаятельный крепыш!
Они шли от госпиталя пешком к управлению, разговаривали.
– Я слышал, капитан, вы московских бандитов ведёте очень плотно. Ждёте «Носорога»?
– Да, есть сведения: через два дня он приедет из Крыма. Тогда всех и возьмём.
Не так давно капитан Ляшенко был переведён из угрозыска в отдел по борьбе с организованной преступностью. А сейчас он был одним из руководителей операции, завершающей очень громкое дело. Полгода назад вооружённая банда ограбила крупную фирму по обмену валюты: налетели внезапно, убили двух охранников, кассиршу, случайного прохожего. С места происшествия они скрылись, но оперативники сработали быстро и через несколько дней повязали и главаря Филимонова, и его «команду». Однако двое опытных бандитов тогда ускользнули и бесследно исчезли. А месяц назад очень похожий налёт случился в Москве. Там в перестрелке погиб и один бандит – был опознан, как бежавший харьковчанин. Вот тогда капитан Ляшенко и возглавил группу по разработке связей бывшей банды Филимонова. Вскоре вышли на некоего тренера по плаванью одного городского бассейна. У него в доме – новеньком двухэтажном строении, – уже жили, затаившись, четверо крепких парней. Их опознали приехавшие коллеги из МУРа: да, это те самые налётчики. Но не было главного – главаря банды по кличке «Носорог». Ловко установленный подслушивающий аппарат позволил узнать: «Носорог» скоро прибудет сюда же, из Крыма, вместе со своей любовницей…
Антон Ляшенко уже несколько дней почти не отлучался от пульта связи с группами слежения. Вот только в госпиталь, навестить Михаила. Они – «два капитана», – хоть и не работали в такой тесной связке, как Кандауров с Лоскутовым, но крепко дружили.
– А вы, Викентий Владимирович, напрасно отказались перейти в наш отдел! Здесь совсем не тот разворот, и массшабы международные, и техническая оснащённость. Да и операции просто захватывающие! Для вашего опыта как раз…
Кандауров скупо улыбнулся:
– Я человек простой, простодушный. Мне поймать убийцу-одиночку – больше ничего не надо.
Антон засмеялся:
– Да уж, простоты необыкновенной!
Он хорошо знал: зачастую вычислить и изобличить преступника, работающего одного – хитрого, непредсказуемого, часто с психическими отклонениями, – гораздо сложнее, чем организованную банду. А у подполковника Кандаурова был принцип: лично «вести» преступника, самому разгадывать его загадки, самому арестовывать. Недаром подполковник был правнуком знаменитого ещё до революции следователя сыскной полиции Викентия Павловича Петрусенко, более известного, как «сыщик Петрусенко». И потом, Кандауров считал: если все кинутся ловить банды, кто же защитит простого горожанина от грабителя, вора, убийцы? А их ведь, преступников-одиночек, меньше не становится – как никогда захлёстывает волной бессмысленных, жестоких расправ, часто в наркотическом или алкогольном опьянении. Как, например, тот спившийся, потерявший человеческий облик убийца, на которого пришлось, как на настоящего зверя, идти облавой.
Это случилось минувшей осенью, Кандауров хорошо помнил, как всё начиналось. Люботин – так называется небольшой город недалеко от Харькова. На одном из хуторов, в своём доме нашли убитую старушку восьмидесяти лет. Избушка её стояла одиноко, да и она сама была одинокой. Но из ближних дач к ней ходили люди за молоком и яйцами. Пришли две женщины и нашли окровавленное тело. Местная милиция стала вести поиск, но через день – ещё одно нападение на одинокую старуху из близкого села. Но та осталась жива, хоть и сильно изранена. А через два дня – ещё одна жертва, вновь одинокая бабушка за восемьдесят лет…
Кандауров с бригадой выехал в Люботин, на помощь местным розыскникам: надо было действовать быстро, а то ведь сколько ещё старушек порешит убийца – в таком-то темпе! Да и жители округи были сильно напуганы жутким маньяком, слухи ходили один страшнее другого… На подозреваемого вышли быстро – дважды судимый 36-летний житель Люботина. Но дома он не жил – приблизительно со времени первого убийства, и это косвенно подтверждало подозрения. Викентий первый предположил: прячется в лесу, благо он близко подступал к округе – обширный, густой. Установили круглосуточное патрулированние района. Но через два дня Кандауров принял решение: надо прочёсывать лес. Попросили помощи у двух воинских частей и нашли-таки землянку, а в ней – самого преступника и вещи, отобранные им у старушек. Он, оказывается, соорудил себе логово заранее, и перебрался в него сразу после первого нападения. Убивал по-звериному, и скрывался, как зверь, в своей «волчьей яме»… Позже врачи обследовали его и признали психически здоровым. Обыкновенный озверевший алкоголик…
Кандауров и Ляшенко, по-свойски кивнув дежурному, прошли вертушку на проходной управления, и расстались. Кандауров зашёл в свой кабинет – стол Лоскутова стоял опустевший и необычно аккуратный: Викентий сам наводил на нём порядок. А вот у себя… Он стал перебирать бумаги, сортировать их, раскладывать в папки. В конце концов, пора и в отпуск пойти. Как раз за это время Миша и в самом деле поправится. Он же сам, наконец, съездит в Крым с Катюшей. А, может быть, и с Ольгой…
Когда-то бывшая жена Кандаурова уехала и увезла их восьмилетнюю дочь. Несколько лет Викентий даже не знал, где они. А потом Катюша написала ему письмо, он ездил к ней, один раз проводил с дочкой отпуск. И на этот раз они сговорились в письмах: Катя сдаёт школьные экзамены, приезжает, и они едут в Крым.
Викентий, разведясь с женой, долгое время жил один, встречи с женщинами были эпизодичны и несерьёзны. Свою мужскую энергию он сублимировал в работу. А потом влюбился. Поначалу даже не осознал этого: просто очень понравилась женщина – мать одного парнишки, проходившего по делу свидетелем. Он посидел у неё вечерок, поговорил откровенно о многом, попил чаю, послушал её игру на пианино. Вот, собственно, и всё. Но время шло, а он Ольгу не забывал, думал о ней чаще и чаще. И хотя знал, что она одинока, и чувствовал, что тоже понравился ей, но целых два года не мог заставить себя поехать к женщине просто так, ни с того, ни с сего! Однажды увидел афишку на доске объявлений: «Экспериментальный театр Тимофея Романова «Маска» приглашает на спектакль…».
