И сейчас, наблюдая за тем, как Влад, повинуясь ее приказу, обшаривает квартиру своего отца, Нина вдруг испугалась, что сама не на шутку разыгралась. Она неожиданно увидела себя со стороны и поняла – весь этот ужасный план, который она предложила Владу только что, мог быть придуман только Томой! Бессознательно она вновь влезла в шкуру своей близкой подруги и действовала так, как поступила бы Тома в данной ситуации. И эта решимость, смелость, безрассудство, раскованность и циничность – тоже были позаимствованы у Тамары. Ее личность менялась, трансформировалась помимо ее воли, и Нина ужаснулась, что может потерять себя навсегда.
– Пора с этим кончать, – тихо прошептала она и интенсивно потерла виски, опасаясь за свой рассудок.
– Я уже, – сообщил Влад, приняв сказанное на свой счет.
Он передал ей сумку, и Нина выскользнула из квартиры, оставив его подчищать следы их пребывания там. Она торопливо спустилась вниз, вышла на улицу, радуясь, что в подъезде ей никто не встретился, и направилась в сторону ближайшей станции метро. Пройдя несколько метров, она обернулась, почувствовав на себе чей-то взгляд, но улица была пустынна.
«Показалось», – с облегчением вздохнула Ниночка, успокоилась и ускорила шаг.
Нина Лацис так и не узнала, что человек, которого она не заметила, определит ее дальнейшую судьбу. Откуда ей было знать, что именно в тот злополучный вечер за нее уже все решили и что череда трагедий, которые в итоге сломают ее окончательно и подтолкнут к самоубийству – не рок судьбы, а творение человеческих рук и расчет холодного рассудка.
Катерина Леонидовна Анина, весело напевая себе под нос песню Киркорова «Зайка моя», пожарила яичницу, накормила сыновей, выпила кофейку и принялась наводить марафет. Вечером должно было состояться торжественное возвращение супруга домой, и встретить его она планировала при полном параде. Ее боевой настрой угас еще вчера, она успокоилась и в конце концов соскучилась! Перемыв всю посуду, отдраив раковину, плиту и холодильник, Катерина Леонидовна составила список продуктов, которые надлежало купить для приготовления праздничного ужина, и занялась собой. Вот тут-то и зазвонил телефон! Начальник ее мужа интересовался, где Анин шляется и почему не вышел на работу. О том, что ее разлюбезный «Зайка» не пришел домой ночевать, Катерина Леонидовна тактично умолчала, по поводу того, где он сейчас, тоже ничего вразумительного сказать не смогла и растерянно повесила трубку. Если муж, как обычно, не остался на ночь в прокуратуре, то где же он тогда ночевал?! «Любовница!» – это было первое, что пришло Катерине Леонидовне в голову, она заметалась по квартире, сгоряча надавала подзатыльников сыновьям и даже нагрубила матери, которая, как обычно, позвонила ей с утра, чтобы проверить, как у нее дела. Сыновья обиделись, мать бросила трубку, сама же Катерина Леонидовна, усевшись в гостиной, обильно оросила своей слезой потертую обивку велюрового дивана. Вновь зазвонил телефон. Утерев фартуком слезы, Катерина Леонидовна схватила трубку, и мысль о любовнице перестала терзать ее душу. Опять позвонил начальник Анина и поинтересовался, где шляется ее супруг. Ответом на его вопрос был дикий крик отчаяния, после которого начальник Сергея Петровича, какое-то время поковыряв пальцем в ухе, чтобы к нему вернулся утраченный после «разговора» с женой Анина слух, поднял на ноги всех сотрудников прокуратуры. Сотрудники прокуратуры, в свою очередь, подняли на ноги весь оперативный состав уголовного розыска, те, в свою очередь, провели оперативные следственные мероприятия, в результате которых выяснилось, что минувшим вечером майор Анин направил свои стопы к некой Наталье Вениаминовне Лемешевой и после этого его больше никто не видел.
Посовещавшись, сотрудники органов пришли к выводу, что Анин каким-то образом вышел на след убийцы Ларисы Головиной, и опергруппа выехала по адресу проживания гражданки Лемешевой.
* * *
В комнате было темно, душно и пыльно. Пыль в изобилии забила нос, на зубах скрипел песок, глаза слезились и болели, в голове пели крикливые птички и стрекотали кузнечики. Анин настороженно прислушался. Сквозь стрекотание и звон в ушах отчетливо был слышен откуда-то сверху громкий храп и непонятный шорох, доносящийся из дальнего угла комнаты. Анин вгляделся в темноту. Шорох исходил из-за ширмы, разделяющей часть комнаты на две части – за импровизированной перегородкой кто-то копошился, рычал и что-то грыз, интенсивно работая челюстями.
«Собачка, наверное, – нервно хихикнул Сергей Петрович. – Большая и злая, – уточнил майор. – Что-то жрет», – предположил он с уверенностью.
Сергею Петровичу стало не по себе и захотелось немедленно покинуть помещение. Но, к величайшему своему сожалению, сделать это не представлялось никакой возможности, так как руки и ноги его были крепко связаны веревкой… «Чудесно», – подумал майор и решил затаиться, чтобы никоим образом не привлечь внимание страшного зверя к своей персоне. Однако природа все сильнее давала о себе знать, и Сергей Петрович с грустью подумал, что вчера вечером выпил не меньше чем пять кружек кофе. Воспоминания о кофе пробудили в Сергее Петровиче желания не менее актуальные, он облизал пересохшие губы и тяжело вздохнул.
Его трагический вздох не остался незамеченным – копошение и рычание мгновенно прекратилось, и только откуда-то сверху все так же раздавался громкий храп.
«Встала в стойку», – со знанием дела подумал Анин и опять тяжело вздохнул. Некоторое время он равнодушно смотрел на потолок, размышляя, какая страшная участь его ждет, потом в голове его замелькали скудные знания из области кинологии и ясно встал перед глазами отрывок из какого-то голливудского фильма про полицейского и собаку. Название ему так вспомнить и не удалось, но теперь он определенно знал, что ему делать дальше. Сергей Петрович собрал все свою волю в кулак, ловко перевернулся на живот, благо руки у него были связаны спереди, встал на карачки и, издавая грозное рычание и безумно вращая глазами, решительно пополз прямо на ширму. Ширма колыхнулась несколько раз, Сергей Петрович зарычал еще громче и яростно оскалился.
– Бл..! Пошла вон! Загрызу, бл… – раздалось из-за ширмы, и Сергей Петрович перестал рычать и разом вспотел. – Что, испугалась, сука? – ехидно спросили из-за ширмы, и только тут майор Анин понял – все, только что сказанное, включая «пошла вон» и «испугалась, сука», относится непосредственно к его персоне, мало того – голос из-за ширмы был ему знаком…
– Крюгер? – робко спросил Анин у ширмы – ответом ему была тишина.
Сергей Петрович грустно улыбнулся, опять перевернулся на спину и затих, размышляя над тем, что сильный удар по голове, нанесенный тяжелым плоским и круглым предметом, определенно, не остался без последствий, и теперь у него начались слуховые галлюцинации. Хотя это было уже неважно. Бабка с бельмом на глазу, которая в данную минуту похрапывала на печи, без сомнения, задумала разделаться с ним, оставив его тело дозревать на полу, чтобы поутру как следует протопить печь и зажарить его, как Иванушку-дурачка. «Великолепная перспектива, – подумал следователь. – Черт меня дернул спросить, где живет Наталья Лемешева! Черт меня дернул попереться на ночь глядя к бывшей директрисе сгоревшего детского дома! Черт меня дернул показать этой сумасшедшей старухе свое служебное удостоверение! Черт меня…»
– Тортила? – Из-за ширмы показалась голова Крюгера. – Скажи честно, это действительно ты, или у меня крыша поехала?
– Я, – апатично сказал следователь.
– Ни фига себе! Это ты, что ли, рычал? Ну и напугал ты меня, скотина! Давай выпутываться скорее, пока Баба Яга не проснулась. Смотри, я уже веревку почти перегрыз, осталось чуть-чуть, поможешь?
– Подползай, – согласился следователь, – будем грызть вместе. Кстати, Крюгер, а что ты здесь делаешь?
Михаил молчал, делая вид, что ужасно увлечен узлом. С помощью Анина Крюгер развязал веревку, которой были связаны его руки, вытащил из кармана шелковый платок, вытер лицо, сунул платок в карман и принялся развязывать себе ноги.
– Крюгер, с каких это пор ты шелковые носовые платки в кармане носишь? – насмешливо спросил Анин.
– Третья жена приучила, – хмыкнул Михаил. – Она, знаешь ли, с чудинкой была. Крутая бизнесменша! Днем персонал «строила», а по вечерам рукоделием занималась. Так вот, в пик любви ко мне она расшивала моими инициалами шелковые платки и распихивала их мне по карманам, чтобы я всегда помнил о ней. Кстати, часы, которые у меня уперли, тоже она мне подарила.
– К счастью, тебе удалось их вернуть, – тихо сказал Анин, внимательно глядя Михаилу в глаза. – Только я не понимаю, почему ты не взял бумажник?
– О чем ты говоришь? – осторожно спросил Крюгер, ему наконец удалось справиться с узлом, он размотал веревку и встал.
