— Для начала принеси три кружки темного, потребовал фотограф. — Ну и закусочки, конечно.., капусты, шпикачек, соленых крендельков., а там посмотрим.
На столе буквально через минуту стало тесно от кружек, тарелок и тарелочек.
Только теперь, решив, что правила гостеприимства соблюдены, Штольц удобно откинулся на спинку скамьи и проговорил:
— Иржи мне сказал, что у вас ко мне есть вопрос!
Старыгин вытащил из кармана газетную страницу с фотографией, которую дал ему Иржи. При этом оттуда выпала на пол карта Таро. Подняв ее, Дмитрий Алексеевич положил фотографию на стол перед Штольцем и спросил:
— Это ведь ваша работа?
— Моя, — удовлетворенно хмыкнул Штольц, приглядевшись к снимку. — Темновато, конечно, но настроение схвачено…
— Хороший кадр, — Старыгин решил начать с комплимента. — А вот этот человек на первом плане.., с бородкой, с таким странным выражением лица.., вы его не помните?
— Знаю, я его хорошо знаю… — равнодушно сообщил фотограф и протянул руку к потрепанной карте. — А это у вас откуда? Какой интересный экземпляр!
— Вы его знаете? — оживился Старыгин. — Какая удача!
— Да, знаю, конечно, — отмахнулся Штольц, не сводя глаз с карты. — Прага — город маленький, здесь все всех знают.., а все-таки, откуда у вас такая редкая карта? Извините, пан Старыгин, за мою настойчивость, я коллекционирую старинные карты, но такой рисунок вижу впервые. У вас только один лист или вся колода?
— Есть еще две карты, — Старыгин вытащил остальные из кармана. — Они попали ко мне случайно…
— Какая редкость! — фотограф внимательно разглядывал потертые карты. — Это не позднее чем семнадцатый век, и такое замечательное состояние! Пан не мог бы подарить мне эти листы? Или продать, если пану будет угодно?
— Может быть, позднее… — Старыгин замялся, — когда закончится мое расследование, я непременно подарю вам эти карты.., пока они нужны мне в поисках…
— Что ж, не смею настаивать, — Штольц взглянул на карты с сожалением и развел руки.
— Так вы сказали, что знаете этого человека? напомнил Старыгин, показав на двойника амстердамского капитана.
— Знаю, — спокойно подтвердил фотограф. —То пан Мирослав Войтынский, сотрудник Клементинума.
Старыгин, разумеется, много слышал о Клементинуме — бывшей иезуитской коллегии, грандиозном комплексе средневековых зданий в центре Старого города, где в наше время размещается Государственная библиотека Чехии.
— Вы не могли бы устроить мне встречу с этим паном? — попросил он фотографа.
— То не проблема, — ответил Штольц и снова протянул руку к одной из карт — четвертому Аркану, Императору.
— Интересно.., очень интересно… — проговорил он и вытащил из кармана складную лупу.
Поднеся стекло к рисунку, он снова повторил:
— Интересно…
— Что вас так заинтересовало, пан Штольц? —Старыгин перегнулся через стол.
— Взгляните, — фотограф протянул ему карту и увеличительное стекло. — Видите, что Император держит в руке?
— Символы власти, скипетр и державу…
— Скипетр — да, это так. Но взгляните, что у него в левой руке…
Старыгин поднес лупу к изображению.
В левой руке венценосца был традиционный шар, напоминающий королевский символ, державу. Но приглядевшись, Дмитрий Алексеевич понял, что в действительности это — небольшой, украшенный изящной резьбой и драгоценными камнями глобус.
— Что же это такое? — удивленно проговорил Старыгин. — И что это значит?
— Я скажу вам, что это значит, — Штольц отхлебнул пива и отставил кружку в сторону. — Это значит, что у пана в руках — огромная редкость. Я никогда не видел ничего подобного, а я давно и серьезно интересуюсь старинными картами. Глобус, который держит император — это маленькое изображение драгоценного старинного глобуса из собрания Математического кабинета Клементинума. Кстати, именно там работает пан Войтынский. А это, в свою очередь, значит, что ваши карты отпечатаны в семнадцатом веке именно здесь, в Праге…
— И это значит, что мне непременно нужно побывать в Клементинуме, — закончил за него Старыгин. — Пан Штольц, вы обещали мне устроить встречу с вашим знакомым! Теперь у меня появилось вдвое больше причин добиваться этой встречи!
— То не проблема! — повторил фотограф и достал из кармана мобильный телефон.
Через несколько минут и несколько звонков он сообщил Старыгину, что пан Мирослав Войтынский на месте, но к телефону не подходит, видимо, занят, а мобильный телефон его отключен.
— Но до Клементинума рукой подать, и если пан Старыгин больше не желает пива, я могу проводить его и познакомить с паном Мирославом. Думаю, его тоже заинтересует ваша карта.
— Я был бы вам очень признателен, однако это, возможно, нарушит ваши собственные планы…
— Пусть пан не сомневается — меня так заинтересовало это изображение, что я сам очень хочу посетить Клементинум!
Катаржина, которая молча наблюдала за разговором, сказала, что не сможет присоединиться к мужчинам, поскольку у нее имеется неотложное дело, и договорилась встретиться с Дмитрием Алексеевичем ближе к вечеру в небольшом ресторанчике «У золотого карпа» на Малой Стране, неподалеку от его отеля.
Через четверть часа Старыгин со своим новым знакомым подошли к пышному барочному фасаду бывшей иезуитской коллегии.
— Чтобы выстроить эту коллегию, в шестнадцатом столетии снесли целый район, застроенный жилыми зданиями, костелами и садами, сообщил Штольц, который добровольно взял на себя роль экскурсовода. — Вы видите на этом фасаде великолепно выполненные бюсты римских императоров…
— Императоров! — повторил за ним Старыгин. —Все один к одному! Мы идем по верному следу!
Они миновали пышный портал, прошли через внутренний двор, вошли в одну из дверей. Штольц поздоровался со служительницей библиотеки и сказал ей, что они с русским коллегой ищут пана Войтынского.
— Пан Мирослав у себя в отделе, изучает новые поступления. Вы знаете дорогу?
— Конечно, — Штольц кивнул и направился по длинному коридору, стены которого украшали многочисленные фрески.
Миновав несколько залов, украшенных старинными росписями и заставленных стеллажами с тысячами средневековых фолиантов, спутники подошли к высоким резным дверям. Возле этих дверей сидела за небольшим инкрустированным столиком скромно одетая женщина средних лет, внимательно изучавшая старинную гравюру.
Она чем-то неуловимо напоминала эрмитажную знакомую Старыгина — Татьяну из кабинета редких рукописей. Видимо, на нее тоже наложила свой отпечаток многолетняя работа с пыльными старинными книгами.
— Пан Мирослав здесь? — осведомился Штольц, приветливо поздоровавшись.
— Да, он не выходил, — женщина подняла на посетителя большие красивые глаза и проговорила:
— Взгляните, пан Штольц, вас наверняка заинтересует эта гравюра…
Фотограф склонился к столу и заахал:
— Какая редкость! Где вы такое нашли? Никогда не видел ничего подобного!
Спохватившись, он повернулся к Старыгину и сказал:
— Подождите несколько минут, я сейчас освобожусь!
— Не волнуйтесь, пан Штольц! Занимайтесь своим делом! — Старыгин огляделся по сторонам, но потом не выдержал и толкнул дверь Математического кабинета.
За этой дверью находился огромный зал, как и все прочие, украшенный пышной лепкой и потолочными росписями.
Однако в первый момент не это поразило Старыгина.
Ему показалось, что помещение, в которое он вошел, наполнено бесчисленным количеством невидимых насекомых, сверчков или цикад. Во всяком случае, со всех сторон доносился разноголосый стрекот.
Прислушавшись, Дмитрий Алексеевич понял, что это — не стрекот живых созданий, а неумолчное тиканье многочисленных механизмов, созданных человеческими руками.
Зал был полон десятками старинных часов.
Часы стояли на разнообразных изящных столиках с ножками в форме звериных лап и маленьких фавнов, на резных консолях и мраморных подставках. Это были часы в футлярах из бронзы и драгоценных пород дерева, из перламутра и слоновой кости, большие и совсем миниатюрные, часы в форме башен и колесниц…
Еще здесь были десятки старинных глобусов, также выполненных из различных драгоценных материалов, на резных подставках и самого разного размера.
И почти сразу Старыгин узнал тот глобус, который был изображен на его карте. Глобус, который держал в левой руке Император.
Это был довольно небольшой глобус удивительно тонкой работы, выполненный из слоновой кости и палисандра. Моря и реки были сделаны из цветной эмали, а города — из ценных камней.
Старыгин подошел к этому глобусу, и только тогда понял, что не видит того человека, ради которого пришел в Клементинум.
— Пан Мирослав! — окликнул он, еще раз оглядев зал. — Пан Мирослав Войтынский!
