— Верно, — подтвердила та и уставилась недоверчивым взглядом на Володю Коробова. — Мы так разговариваем. А вот ты кто таков, милок, будешь?
— Да! — совсем строго посмотрела на Володю старушка Маша. — И по какому праву ты вопросы нам задаешь, парень?
— Ну, право задавать вопросы я имею полное, — с этими словами Володька полез в карман и достал удостоверение следователя Главного следственного комитета. — А вот у вас имеется полная обязанность на мои вопросы честно и без утайки отвечать.
— Брюнетка, говоришь? — в крайней задумчивости промолвила старушка Маша и, подняв взгляд, скользнула по этажам дома.
— Брюнетка, — охотно подтвердил Коробов.
— В очках, говоришь, ходит? — снова спросила та, что звали Машей.
— Ага, — ответил Володя.
— И росточку, говоришь, среднего?
— Среднего, — снова подтвердил мой университетский товарищ.
— И годов ей под тридцать будет?
— Да, — ответил Коробов. — Лет двадцать пять — тридцать.
— Нет, такая здесь не проживает, — еще немного подумав, ответила старушка Маша.
— Не… Нет такой в этом подъезде, — уверенно произнесла старушка по имени Маша.
— А может, в других подъездах такая женщина живет? — спросил Коробов уже без всякой надежды.
— В этом подъезде и в том, — указала на соседний подъезд, — точно нет таких. А вот в третьем… — она крепко задумалась, наверное, перебирая в памяти жильцов, вернее, жиличек третьего подъезда. Надо признать, память у нее была далеко не старушечья.
— Так что — в третьем? — поторопил ее Коробов.
— В третьем подъезде имеется одна брюнеточка, — раздумчиво произнесла старушка Маша. — И машина у нее имеется. Только вот та это машина, про которую вы спрашивали или не та, не знаю…
— Это ты про Веронику, у которой муж в прошлом годе помер, говоришь? — спросила старушку Машу ее подруга.
— Ну да, — отозвалась старушка Маша. — Про нее.
— Так, какого же она среднего росту? Она ж высоченная, как телеграфный столб.
— И то верно, — согласилась с подругой та, что звали Машей. И после недолгого молчания заключила: — Нет, молодые люди. Такая в нашем доме не живет.
— Вы уверены? — на всякой случай спросил Володя. И получил исчерпывающий ответ:
— А то! Не первый год здесь живем. Всех жильцов знаем.
Мы поблагодарили старушек и удалились…
Глава 10. Время подбивать бабки, или Марина, да не та
— Итак, что мы имеем? — Володька довез меня до дома, и мы пошли ко мне перекусить и попить чайку.
— Бабки подбить хочешь? — спросил я.
— Ага, — ответил Коробов. — А ты что, не хочешь?
— Хочу…
— Итак, что мы имеем, — повторил свою фразу Володя. — А имеем мы некую женщину лет под тридцать, разъезжающую на своей или арендуемой «Мазде». Она брюнетка, если это не парик; носит время от времени очки, если это тоже не камуфляж, что, скорее всего, так и есть. Женщина имеет весьма решительный характер, очень привлекательна, умеет и знает, как обольщать мужчин, и не обременена моралью. Ибо, убив Санина, она затем задушила опасного для нее свидетеля.
— Она не боится рисковать, — добавил я. — Проникнуть в больницу, выждать, пока представится возможность убить, и выйти из больницы… На это не всякий мужик способен.
— Верно, — согласился со мной Коробов. — Расчетлива и осторожна: близлежащие к дому Санина камеры не зафиксировали ни ее, ни ее светлую «Мазду». Склоняюсь к тому, что волосы и очки — камуфляж. На самом деле она не близорука и не брюнетка.
— Согласен, — сказал я.
— Значит, надо искать в окружении Санина молодую женщину, которая не носит очков и не является брюнеткой, — сделал вывод из вышесказанного Володя Коробов. — И крепко им «униженную и оскорбленную». Она обид не прощает и склонна к мести…
И тут меня словно ударило током. Мама родная! Так ведь на светлой, а точнее, серебристой «Мазде» ездит Наталья Кудашева, если она, конечно, не сменила фамилию. Вот она-то запросто может обольстить любого мужчину. И привычка у нее: трогать за руку собеседника при разговоре… Но вот убить одного, а следом за ним другого? Да еще хладнокровно и расчетливо. Как это вяжется с той, прежней Натальей Кудашевой, какую я знал?
Да никак!
Однако прежней Натальи уже нет. И я это почувствовал еще в «Мечте», где мы встретились после столь долгой разлуки. Но значит ли это, что она может убить?
Хороший вопрос, верно?
При некоторых ситуациях люди могут измениться буквально в одночасье. Порой они проделывают то, чего сами от себя не ожидают.
Скажем, живет человек. Работает, делает карьеру. Он вроде бы хороший: поможет в беде, выручит, даст без сожаления в долг.
Он понимает и ценит юмор, сам умеет шутить. С ним хорошо и просто.
И вдруг он делается начальником. И все эти качества как по мановению волшебной палочки куда-то исчезают. Он перестает шутить. Становится холодным, как могильный мрамор. Язык уже не повернется попросить у него взаймы до получки. Да и не даст он, похоже, уже ни рубля. Чужие беды для него теперь по барабану. Он изменился. Он стал другим. Или все-таки всегда был таким, а до этого лишь мастерски маскировался?
Не знаю. Но примеров этому полно…
Но Наталья? Она точно не маскировалась, когда заступилась за меня. И до старших классов была вполне нормальной девчонкой, понимающей, что такое дружба, верность и честь. Что произошло с ней, если она так изменилась? А изменилась она точно. Совсем другой человек, нежели та, которую я знал прежде. Холодная, расчетливая, знающая, чего хочет. Именно этими качествами и обладал убийца Игоря Санина и Петра Самохина. Но вот могла ли она убить! Ведь женщина, в конце концов!
А что, если это она?
У нее явно не просто деловые отношения с этим Антоном Путятиным. С ее стороны — точно! И она устраняет его главного конкурента Санина, расчищая путь возлюбленному. Но тогда это уже не любовь, а болезнь. Мания… Как это доказать? Ведь тот, кто видел ее входящей в подъезд, — мертв. Камеры наружного наблюдения не зафиксировали в день убийства ни ее саму, ни ее машину. Попробуй докажи, что в день убийства Санина она была в его подъезде! Да даже поблизости! Нет доказательств…
А убийство Петра Самохина? Вот возьмет Карапетян, да и не узнает в очкастой брюнетке и «журналистке Марине» Наталью. Парик, очки, макияж — узнай, что под ними?
А если это простое совпадение? Светлая «Мазда» и привычка трогать за руку при разговоре? Касание руки собеседника при общении с ним — элемент техники соблазнения и построения доверительных отношений. Такой прием описан едва ли не во всех учебниках психологии. А вызвать доверие и соблазнить Карапетяна, очевидно, было совсем несложно… Надо полагать, он не особенно и сопротивлялся. Только вот с какой целью ей было это нужно?
А все просто. Чтобы проникнуть в больницу и написать большую статью, хорошую или плохую — неважно, про больничные порядки. Ведь она же журналистка…
— Надо узнать, не работает ли, и правда, в «Вечерней Москве» журналистка по имени Марина, — наконец, изрек я, освободившись от мучительных для меня раздумий.
— Я уже дал такое распоряжение, — сказал Коробов.
— И что? — спросил я.
— Жду звонка, — ответил Володя. — Вот-вот должны позвонить и доложить…
— А про «Авокадо» ты не спрашиваешь? Она ведь и про наш канал сказала.
Володька усмехнулся:
— Ты бы мне её уже давно за бонус какой-нибудь сдал.
Зазвонил сотовый. Володя взял трубку:
— Слушаю, Паша… Что? Есть такая? Тридцать два года? Значит, «Вечерка»?
Володя многозначительно посмотрел на меня…
— А какая она, ты узнал? — спросил он в трубку. — В очках? Брюнетка? Ну, спасибо тебе…
Коробов нажал на «отбой»…
— Что, поехали в «Вечерку»?
— Поехали, — ответил он.
— Адрес знаешь? — поинтересовался я.
— А что его не знать, — ответил Володя. — Северный округ, Бумажный проезд, четырнадцать.
— Правильно, — констатировал я.
* * *
Нам повезло. Марина оказалась на месте. Она, и правда, была корреспондентом отдела новостей, носила очки и волосы у нее темные. Правда, особенно хорошенькой назвать нельзя… Марина Остапчук, так ее звали, была чрезвычайно близорука, а ее комплекция никак не вписывалась в понятие обольстительной. Словом, Марина, да не та. А больше тридцатилетних Марин в «Вечерней Москве» не водилось…
Володя задал ей пару вопросов касательно того, что она делала и где была в день убийства Санина и во время удушения Петрухи Самохина. Но это так, для проформы. И чтобы как-то оправдать наш к ней визит.
Конечно, в доме Санина в день его убийства она не появлялась: ездила к своей тетке в Мытищи и до вечера пробыла у нее. Конечно, это надлежало бы проверить, но… Когда душили Самохина, она и вовсе находилась в редакции, что могли подтвердить аж целых три десятка сотрудников. Да и машины «Мазда» у нее не имелось: ездила она на «Дэу Матизе», лет пяти, если не более.
