по сторонам.
Куда идти? К Верке? У нее полон дом народа – мать, отец, брат со своей женой. Нет, не годится. Тогда, может, к Зое Васильевне? Та точно не выгонит ее, найдет какой-нибудь уголок.
Валя нащупала в кармашке сумки телефонокарту и медленно побрела к метро, где стояли таксофоны. Сначала нужно позвонить, сообщить, что она собирается ни с того ни с сего нагрянуть в гости.
Острая боль в третий раз прошила живот снизу доверху. Валя даже согнулась пополам, до того невыносимо было терпеть. Ей показалось, что внутри что-то оборвалось и вот-вот ручьем хлынет кровь. Ее резко затошнило, ноги подкосились, она плавно и мягко осела в пышный сугроб.
– Девушка, вам плохо? – раздался над ее ухом участливый голос.
Валя приподняла веки и увидела миловидное и добродушное женское лицо. Из-под пухового берета на лоб спадали завитки рыжих крашеных волос. Она проговорила, с трудом ворочая языком:
– Нет, все в порядке. Просто голова закружилась.
– Если голова кружится, значит, не все в порядке. Ну-ка. – Незнакомка осторожно подхватила ее под мышки. – Давайте-ка, поднимайтесь. Холодно в снегу-то сидеть. Вы далеко живете?
– Далеко, – еле слышно произнесла Валя.
– Тогда нужно позвонить, чтобы за вами приехали родные. Есть телефон?
– Нету.
– Не беда, у меня мобильный. – Женщина, подняв Валю на ноги, полезла в сумочку, но вдруг остановилась на полпути. Лицо ее сделалось тревожным и озабоченным. – Миленькая, вы же в положении. Я же не ошиблась, так?
– Так.
– Ничего больше не беспокоит? Только голова?
Вместо ответа Валя вновь начала клониться к земле. Незнакомка бросилась к ней, обхватила за плечи.
– Может, вы рожаете? Какой срок?
– Рано еще, – пролепетала Валя, сжимаясь от пронизывающей боли, – семь месяцев.
– Нет, не рано. – Женщина настойчиво заглянула в ее лицо, искаженное гримасой страдания, и повторила решительно и твердо: – Не рано. Вам надо срочно в больницу. И как только вас отпустили из дому в таком состоянии?
– Больно, – мертвеющими губами прошептала Валя. – Мамочка, как больно!
– Потерпи, дочка. Сейчас. – Женщина почти волоком дотащила ее до лавочки, усадила, а сама бегом рванула к шоссе.
Боль с каждой секундой все усиливалась. Валя начала стонать, сначала тихо, потом громче и громче. Она зажмурилась, обхватила живот руками и раскачивалась из стороны в сторону, чтобы хоть как-то унять адскую силу, бушующую у нее внутри.
Послышался визг тормозов.
– Скорее, – произнес знакомый взволнованный голос. – Рожает она. Тут больница совсем рядом, в двух шагах. Помогите ее погрузить.
Сильные руки подхватили Валю, оторвали от скамейки и понесли. Затем ее голова опустилась на что-то мягкое, отчетливо запахло бензином. Она открыла глаза и увидела прямо над собой низкий потолок автомобильного салона.
Прохожая устроилась рядом на сиденье. Впереди смутным силуэтом маячила спина водителя. Взревел мотор, машина сорвалась с места.
Женщина ласково поглаживала Валю по голове.
– Терпи, уже скоро. К утру, бог даст, родишь сыночка или доченьку.
Валя, стиснув зубы, боролась с желанием закричать в голос. Уже ясно было, что у нее идут схватки, она отчетливо различала их начало, середину и конец. Боль за мгновения рождалась, нарастала, крепла, словно крючьями выворачивая внутренности, в какой-то момент становилась запредельной, а после медленно сходила на нет, чтобы через короткий промежуток времени возникнуть вновь.
Вале казалось, что они едут целую вечность. Машина стремительно неслась по темным улицам, и было полное впечатление, что она заблудилась в аду, где не видно ни зги, ни огонька надежды, ни одной живой души. Ощущение реальности куда-то уплыло, вместо него осталась лишь боль, всепоглощающая, всемогущая, рвущая тело на куски.
Наконец за окнами мелькнул яркий свет. Шофер резко сбросил скорость.
– Вот и все. Приехали. Сама дойдешь? – Спасительница толкнула дверку.
Валя отрицательно помотала головой.
– Сынок, – мягко попросила женщина, – придется тебе. Давай, милый, подсоби.
– Момент! – Крепкие руки, точно пушинку, подняли Валю, вытащили из машины.
Парень трусцой побежал к освещенному больничному крыльцу. Женщина еле поспевала рядом, тихонько приговаривая на ходу:
– Все будет хорошо. Сейчас полегчает, вот увидишь.
Она рывком распахнула тяжелую застекленную дверь. Тут же появилась строгая седая нянька в белом халате и шапочке.
– Что случилось?
– Рожает она, вот что случилось! – рявкнул парень. – Куда положить?
– На кушетку кладите. – Старуха кивнула куда-то в сторону. – Полис, паспорт с собой? Карта беременной?
– Дочка, у тебя документы где? – на ухо прошептала женщина. – Дома, наверное? Ей подвезут, – обратилась она к дежурной: – Мы ее на улице подобрали, схватки раньше срока начались. Какие уж тут документы!
– Без полиса нельзя, – сердито проговорила старуха. – Диктуйте номер домашнего телефона, я позвоню.
– У меня… нет полиса, – с трудом шевеля губами, прошелестела Валя. – И карты… тоже нет. Только паспорт. В сумке.
– Как так? Приезжая, что ль? – Нянька решительно замотала головой. – Приезжих не берем. Везите ее в тридцать шестую больницу. Там отделение для таких.
– Вы с ума сошли! – возмутилась Валина спутница. – Разве она доедет до тридцать шестой? Это ж на другом конце города. И кто ее повезет? Этот паренек случайный, я его уговорила, у него, поди, своих дел невпроворот.
– Ничего не знаю, – отрезала дежурная, – мое дело маленькое. Приезжих не кладем.
– Щас положите! – неожиданно басом встрял парнишка, потерявший терпение. – А ну, нечего тут дурака валять! Человек помирает, а они со своим полисом! Задолбали! Где ваша хваленая клятва Гиппократа? Чтоб через минуту здесь был врач. Ясно?
– Вы мне тут не командуйте, – рассердилась нянька, однако все же, шаркая тапочками по бетонному полу, отошла к телефону и принялась куда-то звонить.
Парень отнес Валю на кушетку, аккуратно уложил. Женщина сняла с нее сапоги, расстегнула куртку.
– Все, дочка, сейчас доктор придет. Ни пуха тебе, ни пера, мы пойдем.
– Не уходите! – взмолилась Валя, вцепляясь в ее руку. – Они меня выгонят.
– Пусть попробуют, – проговорил парень с угрозой и так громко, чтобы слышала дежурная. – Я завтра лично сюда заеду и проверю. Если что – на телевидение позвоню. Будет им скандальный репортаж!
Старуха смерила его уничтожающим взглядом и произнесла в трубку:
– Алла Николаевна! Спуститесь, тут роженица. Самотеком, с улицы. Да, скорее.
– Ну вот. – Женщина осторожно высвободила ладонь из Валиных пальцев. – Все обойдется. Главное, ничего не бойся и слушай, что тебе будут говорить. Счастливо.
Она погладила Валю по волосам, и они с парнишкой зашагали к двери.
Дежурная, ворча под нос себе что-то сердито-неразборчивое, не спеша приблизилась к кушетке.
– Ишь, лежит, точно и неживая. Сильно болит, что ли?
– Очень, – сдавленно шепнула Валя.
– Дай-ка гляну пока. – Старуха ловко оголила ее живот, ощупала холодными и шершавыми, узловатыми пальцами, покачала головой. – Много не дохаживаешь, дите-то совсем маленькое. Замужем?
– Нет.
– И
