Я клянусь всеми святыми! Никаких сокровищ мы не нашли!
Владимир вдруг порывисто задышал и сильно стукнул итальянца ногой в живот.
Вскрикнув, Джованни упал на землю. Не обращая внимания на стоны лежащего, человек в черном продолжал наносить удары, время от времени спрашивая:
– Теперь ты расскажешь правду?
Сначала Воландри попробовал убедить Владимира, но потом понял: все бесполезно. Загадочный корабль с романтическим названием не прощал нарушения покоя. Когда-то балаклавские старики говорили об этом. Они утверждали, что над пароходом нависло проклятие, и лучше не тревожить его сон. Бесстрашные итальянцы не послушались. Теперь наступила расплата.
– Мы нашли несколько золотых монет, – прошептал несчастный. – Но больше никогда, ничего.
Озверевший русский не слышал этого. Узким носком ботинка он нанес сильный удар в висок. Джованни, крякнув, стал судорожно перебирать пальцами и вскоре затих.
Убедившись, что итальянец мертв, незнакомец сплюнул на землю и, потянув тело за щиколотки, поволок его к свежевырытой яме. Сбросив труп, он вытащил из кустарника лопату и принялся засыпать могилу.
Завтра этого итальянца, конечно, хватятся. Однако вряд ли найдут.
Покончив с неприятным делом, тот, кто называл себя Владимиром, уселся на свежий холмик, закурив папиросу.
Итак, экспедиция Рестуччи не нашла золота. Вряд ли бедняга врал перед смертью. Оставался «ЭПРОН». Руководство советской группы продолжало упорно молчать.
Приреченск, наши дни
Кате Зориной на своем примере пришлось убедиться, что затонувшие корабли обладают магической силой притяжения. Еще неделю назад она и думать не думала ни о каком «Принце». Теперь же мысли о нем не давали покоя.
Покопавшись в Интернете и взяв в библиотеке несколько книг, она вскоре узнала подробности гибели парохода, прочитав также и о бесплодных попытках найти золото.
Тем не менее журналистка считала эти сведения довольно расплывчатыми. Очерк советского сатирика Михаила Зощенко давал самое хорошее представление о событиях, связанных с «Принцем», в нем между строк можно было увидеть призыв не прекращать поиски.
Заинтересованная Катя пробовала поговорить с мужем.
Константин, выслушав жену, рассмеялся:
– Ну, ты даешь! Мало тебе поисков преступника, теперь сокровища подавай. Уверяю, до тебя их искали целые толпы. – Он пристально посмотрел на нее. – Ты же не будешь погружаться на морское дно?
– Не буду, – успокоила его девушка, тут же добавив: – В одиночестве.
– Надеюсь, ты шутишь. – Скворцов налил себе чая. – Еще скажи, что эта несчастная Вальцпруф знала, где спрятаны сокровища, и поплатилась за это жизнью.
– А почему бы нет?
Услышав это, оперативник чуть не подавился:
– Ничего себе! Я смотрю, наш криминалист для тебя уже не авторитет. Интересно только, откуда наша старушка взяла такие сведения. Прочитала между строк в энциклопедиях?
Катя махнула рукой:
– На данный момент, Костенька, я не утверждаю, а предполагаю. И тебя, заметь, ни о чем не прошу.
Уязвленный таким тоном, Скворцов обиженно засопел. Но, на счастье жены, он не умел долго сердиться.
– У тебя, кажется, есть знакомые в городском архиве!
– Точно! Как же я забыла! Какой ты молодец!
Вскочив и чуть не расплескав чай, Зорина звонко чмокнула его в щеку.
– Ты прелесть!
Она схватила сумочку и рванулась к двери. Костя уже ничего не спрашивал. Мысли супруги он читал, как открытую книгу.
Заведующий архивом Приреченска, профессор истории Всеволод Степанович Комаров, бывший преподаватель журналистки, встретил ее приветливо:
– Здравствуй, Катюша! Каким ветром?
– Попутным!
– Очень рад! – Он засуетился, включая в розетку электрический чайник. – Чайку? Кофейку?
– Давайте кофе.
– Сию минуту, дорогая. – Маленький, сухонький, он проворно насыпал кофе в большую чашку. – Со сливками пойдет?
– Конечно.
Через минуту оба прихлебывали напиток.
– И все же я не поверю, Катерина, что ты по мне соскучилась, – усмехнулся Всеволод Степанович. – Наверняка у тебя какое-нибудь дело.
Зорина покраснела:
– Разве от вас что-нибудь скроешь?
– Знаешь, я не обиделся, – подмигнул ей Комаров. – Потому что чувствую: это чертовски интересно. Итак, с чем пожаловала?
– С «Черным принцем».
Лицо профессора вытянулось:
– Что? Я не ослышался?
– Не думаю.
– Но… – Всеволод Степанович помялся, – где вода, а где имение? Ты и «Черный принц»…Какая между вами связь?
Отставив чашку, журналистка принялась рассказывать.
Внимательно выслушав бывшую студентку, профессор пожал плечами:
– Боюсь, не скажу тебе ничего нового, кроме, пожалуй, одного факта. В нашем городе живет семья бывшего эпроновца.
– Да что вы говорите? – От волнения Катя подалась вперед. – И как его фамилия?
– Его звали Шаткин Михаил Андреевич. – Всеволод Степанович помрачнел. – Правда, родные не кричали об этом на каждом повороте. Видишь ли, в тридцатые годы он, как и многие, был репрессирован, а реабилитирован только в семидесятые. Это помогло мне напасть на его след. Родные по сей день не знают, где похоронен их отец. Дочери снабдили меня лишь несколькими фотографиями. Сейчас я тебе их покажу. – Он отпер сейф и достал несколько снимков. – Вот, посмотри.
Катя, знавшая о Шаткине лишь по отрывочным сведениям, которые ей удалось собрать, удивилась: лицо этого человека показалось ей знакомым. Возможно, она видела его на групповых снимках членов экспедиции.
– А где живут его дочери? – поинтересовалась она. – Сколько им лет?
– Старшая, Нонна, на Красногвардейской, младшая, Валентина, на Лермонтова.
– Я тоже живу на Красногвардейской.
Профессор усмехнулся:
– Если в доме номер восемь, то она твоя соседка.
– Моя соседка? – Зорина почувствовала, как вспотели ладони.
Дочь Шаткина зовут Нонной, его звали Михаилом. Следовательно, она Нонна Михайловна. Сделанное открытие поразило ее.
– Значит, вы ничего не знаете?
Всеволод
