Оно и к лучшему. Рукописный текст хранил обаяние личности.
«В июле 1942 года я получил задание выехать в районный центр Тереньга. Это большое село располагалось на полпути из Сызрани в Ульяновск и большого стратегического значения не имело. Ни железных дорог, ни промышленных объектов. Правда, после того, как немцы в ходе наступления на юге, устремились к Волге, участились высадки разведывательных и диверсионных групп в лесистых районах за Сызранью. Но с ними успешно боролись на местах. Уж, если начальство решило послать туда человека из самого Куйбышева, значит, для этого имелись серьёзные основания.
Однако, задание выглядело совершенно несложным и никак не из ряда вон выходящим. Мне предстояло организовать засаду в доме одного из местных жителей.
– Есть информация, что сын этого старика перешёл на сторону врага, – сказали мне на инструктаже в кабинете начальника, – очень может быть, что он, после обучения в одной из разведшкол, будет заброшен в наш тыл, конкретно в район Тереньги. Твоя задача, наблюдение. Поживёшь у деда, присмотришься. Если появятся гости, дашь знать. Самостоятельно ничего не предпринимай. Действовать будешь в режиме строгой секретности. Вот товарищ из разведки тебе тоже хочет кое-что сказать.
Третьего участника разговора, приятного мужчину средних лет, я видел впервые.
– У нас к Вам будет особая просьба. Немцы, по неизвестной нам причине, интересуются этим селом. Мы имеем сведения, что они ищут среди военнопленных уроженцев Тереньги и расспрашивают их о положении дел там. Картина, явно не типичная. Им что-то нужно. Но что?
Время у вас будет. Постарайтесь на месте подумать, что может привлекать вражеских шпионов в этом захолустном уголке. Есть маленькая зацепочка. Одного из допрашиваемых, помимо прочего, спрашивали о состоянии старой барской усадьбы и о людях, которые там раньше работали. Вот и Вы пойдите тем же путём. Присмотритесь к людям, некогда связанным с этим имением.
Он широко улыбнулся и положил руку мне на плечо:
– Не забывайте, пожалуйста, что Ваша главная задача разведка, сбор информации. Ни в коем случае не пытайтесь никого задерживать. Кроме всего прочего, Вы будете действовать втайне от местных органов НКВД. Ничего им не сообщайте, даже, если сами будут интересоваться. Связь будем поддерживать через Сызрань. Вы, офицер, находящийся в отпуске после ранения. Будете раз в неделю ездить на приём к врачу. Ему и будете передавать свои отчёты.
В тот же день я отбыл в Сызрань.
Это было трудное время. Враг рвался к Волге. Куйбышев и окрестности затопили тысячи эвакуированных. Навстречу им с Востока шли эшелоны с войсками, боеприпасами, снаряжением. А всё и так было уже переполнено после массовой эвакуации 1941 года. Со всей страны сюда вывозили целые заводы, институты, учреждения. Кого только не было. В Куйбышеве разместилось правительство СССР, посольства со всего света. Даже в маленькую Сызрань вывезли два наркомата. А ещё музеи, театры, учёные, деятели искусств и тысячи простых беженцев. И раненые, раненые, раненые. Их везли и везли санитарными поездами со всех фронтов сюда в место, ещё недавно бывшее глубоким тылом. Теперь и над Средним Поволжьем появлялись немецкие самолёты, а население в массовом порядке выходило на строительство оборонительных укреплений.
Вот во всём этом круговороте пробирался и я. По документам, лейтенант, попавший во время следования на фронт под бомбёжку, и после ранения и контузии, получивший месячный отпуск. Семья моя осталась на оккупированной территории, вот я, по легенде, и откомандировывался пока в Тереньгу. Меня определили на квартиру к тому самому старичку, сын которого, по официальной информации пропал без вести на фронте.
Дед жил со своею старухою в хорошем добротном доме, и у него уже обитала семья эвакуированных откуда-то из под Чернигова. Меня поселили в самом обыкновенном сарае. Сейчас лето, на воздухе спать даже лучше, а до осени отпуск мой закончиться. Я не спорил. Очень уж всё это походило на самый настоящий отпуск. Красивое село, окружённое лесами, никакого начальства поблизости. С собой был целый баул продуктов: крупа, сахар, консервы. Даже не по себе немного было. Страна в тяжелейшем положении, люди гибнут на фронте, отдают последние силы в тылу, а я, здоровенный мужик, отсиживаюсь в тихой деревне на усиленном пайке. Но ведь прибыл я сюда не отдыхать!
С хозяевами отношения наладились сразу. В первый же день, только обустроившись в своём сарайчике, я отнёс им весь свой запас крупы.
– Возьми меня, мать, на свой кошт, а то сам я только продукты зря переведу. Какой из меня кашевар? А так и мне хорошо, и вам неплохо.
Старика же пригласил на новоселье в сарайчик. Тушёночку открыл, спиртику налил. Поговорили по душам. Так и потекла моя новая служба. Дед всё по сыну убивался. Был тот уже мужик взрослый. Остался после армии на сверхсрочную, а в начале войны пропал без вести. Я успокоил.
– Может, партизанит где, или в плен попал. На войне всякое бывает.
На следующий день осмотрел бывший барский дом. Целый дворец в три этажа, барыня жила с размахом. Только зачем он Абверу? Дед на мой вопрос: «Чей это дом?», ответил уважительно:
– Госпожи Екатерины Максимилиановны Перси-Френч. Она тут у нас до революции всею округою владела.
– А потом куда делась?
– Кто ж её знает? Говорили, её в Симбирске в ЧК забрали, а после этого никто не видел.
Я уж было обрадовался. Барыня, видно, немка была. А у неё родственнички в Германии, наследники. Вот и интересуются. Но дед меня разочаровал. Он совершенно точно знал, что была помещица британской подданной, и родственников у неё никаких не было.
– Незамужняя была. Оно и немудрено. С такой бабой не всякий мужик справиться.
– Крута очень?
– Не то слово. Жить любила на широкую ногу. Чтобы охота, лошади породистые. Волков даже ручных держала.
Дед оказался словоохотливым во всём, что касалось усадьбы и её бывшей хозяйки. Вскоре я уже знал множество местных сплетен о старой жизни. Но к отчёту их не приложишь. А, тем не менее, неделя прошла, и нужно было ехать в Сызрань. Отписывать начальству было нечего. На всякий случай доложил, что все управляющие у бывшей помещицы сплошь были немцы. Фамилия самого главного в Симбирске фон Брадке, здесь в Тереньге Зольдберг. Больше ничего подозрительного в голову не пришло. Прошла ещё неделя.
Объяснив, что врачи рекомендовали мне для скорейшего выздоровления лёгкий труд на свежем воздухе, я усиленно помогал местным старикам по хозяйству. Всё больше дрова колол. Обещанный посланец из-за кордона не появлялся, ничего интересного узнать не удавалось. Ожидался нагоняй. Но вместо этого я встретил в Сызрани у врача того самого разведчика, который инструктировал меня в Куйбышеве. Он и не думал меня отчитывать. Просто попросил рассказать, всё, что я узнал, устно. Я сразу понял, что сведения о немцах-управляющих его не интересуют.
– Ваш квартирный хозяин был доверенным лицом барыни?
– Вряд ли. Она бывала здесь редко, жила в Симбирске. Сюда наезжала с проверками, да на охоту.
– Он часто бывал в доме?
– Не слишком. Он по профессии печник. Чистил раз в год дымоходы, да иногда делал мелкий ремонт печей.
– Вы говорили, что в деревне много сплетен по поводу этого дома. Что говорят?
– Чего только не болтают. Что место это не чистое, привидения там бывают…
– Кто видел? Как давно?
– Не знаю.
– Узнайте. Ещё что?
– Что в доме полно тайников и подземных ходов, чуть не под всей деревней.
– Это только слухи или действительно что-то есть?
– Не знаю.
– Узнайте. Дальше.
– Говорят, что в революцию из дома исчезло полно всякого добра в неизвестном направлении.
На эти слова никакой реакции не было. Послушав ещё немного сельские сплетни, мой собеседник поставил задачу:
– Продолжайте наблюдение. Может, что-нибудь подозрительное заметите. Постарайтесь узнать возможно больше о тайниках в доме и подземных ходах. И ещё. Знал ли о них сын вашего квартирного хозяина. Это очень важно. Продукты есть?
Я кивнул. Он повернулся к доктору:
– Выдайте ему ещё спирта и сахара. И хорошую женскую шаль, – и ко мне, – Вы всё с мужиками работаете. Займитесь старушками. Найдите бабулю, которая всегда всё знает, бывают такие в каждой деревне. Подарите ей шаль. Скажете, для матери покупал и всё такое… теперь вот, мол, на фронт. Возьми, бабуля, помни воина. Может она что расскажет. И слушайте, слушайте, слушайте. Важна каждая мелочь. По нашим сведениям, этой Вашей Тереньгой интересуется некая специальная зондеркоманда СС, которая действует в тесном контакте с Абвером. Мы имеем лишь обрывки информации.
Я собрался с духом и спросил:
– Сын моего старика действительно предатель?
– Неизвестно. Он успел сказать товарищу по плену, что эсэсовцы сильно интересуются Тереньгой и барским домом. На следующий день с допроса не вернулся. Его куда-то увезли. Товарищ бежал, попал к партизанам, через него эту историю узнали мы.
