Я забыл обо всех этих счетах,- медленно сказал Мак-Дональд.- А что до остального, то боюсь, я не очень разбираюсь во всех этих делах.- Он посмотрел на дядюшку Артура.- Я знаю, что для меня это конец. Они сказали, что убьют моих мальчиков, сэр.
- Если вы будете сотрудничать с нами,-деловито сказал дядюшка Артур,- я лично прослежу, чтобы вы остались в торбейской полиции до конца ваших дней, сержант. А кто это "они"?
- Единственный, кого я знаю, был тот тип, который называл себя капитаном Имрн. И еще два таможенника - Дюран и Томас. Настоящее имя Дюрана - Квинн. Имен остальных я не знаю. Обычно я встречался с ними у себя дома после наступления темноты. Дважды меня возили на "Шангри-Ла". Чтобы встретиться с Имри.
- А сэр Энтони Скурос?
- Я не знаю.- Мак-Дональд беспомощно пожал плечами.- Он хороший человек, сэр. По крайней мере, я так думаю. Может быть, он в этом и замешан. Кто угодно может попасть в дурную компанию. Это очень страшно, сэр.
- В самом деле? А какова была ваша роль в этом деле?
- В последние месяцы тут стали происходить странные вещи. Пропадали лодки. Исчезали люди. Рыбаки находили свои сети порванными, моторы яхт загадочно ломались - и все в нашем заливе. Это происходило, когда капитан Имри хотел, чтобы некоторые лодки не могли попасть в некоторые места в нужное ему время.
- А по вашей части было расследование: очень тщательное и без всяких шансов на успех,- кивнул дядюшка Артур.- Вы были незаменимы для них, сержант. Человек с вашим положением и вашим характером вне подозрений. Расскажите, сержант, что они собирались делать?
- Бог видит, сэр, я понятия не имею!
- Они вас держали в полном неведении?
- Да, сэр.
- Я в этом не сомневался. Именно так работают квалифицированные специалисты. И вы понятия не имеете, где содержатся ваши мальчики?
- Нет, сэр.
- А откуда вы знаете, что они живы?
- Меня вывозили на "Шангри-Ла" три недели назад. Моих мальчиков тоже доставили туда, бог весть откуда. Они были в порядке.
- Вы и в самом деле так наивны, чтобы поверить, будто ваши мальчики будут в порядке и вернутся к вам живыми, когда все кончится? Даже после того, как мальчики видели похитителей и смогут их опознать при случае?
- Капитан Имри сказал, что они вернутся невредимыми. Если я буду сотрудничать с ними. Он сказал, что только дураки применяют насилие без особой необходимости.
- Так значит, вы убеждены, что они не пойдут на убийство?
- Убийство?! О чем вы говорите, сэр?
- Калверт!
- Да, сэр?
- Налейте ему побольше виски.
- Да, сэр.- Когда речь идет о моих личных запасах, дядюшка Артур предельно щедр. Поэтому я налил сержанту большой стакан виски и, видя, что разорения все равно не избежать, налил себе такой же. Через десять секунд стакан сержанта был пуст. Я взял его за руку и отвел в машинное отделение. Когда мы вернулись в салон, сержанта не нужво было уговаривать выпить еще. Его лицо было белым.
- Я говорил вам, что Калверт летал сегодня в разведку на вертолете,- небрежно сказал дядюшка Артур.- Но я не сказал, что пилот вертолета был убит сегодня вечером. Я не говорил вам, что два других моих лучших агента были убиты в последнее шестьдесят часов. А теперь, как вы могли убедиться, убит Ханслетт. Вы все еще верите, сержант, что имеете дело с компанией робких нарушителей закона, для которых человеческая жизнь неприкосновенна?
- Что я должен сделать для вас, сэр? - К его загорелым щекам прилила кровь, взгляд был холодным и тяжелым.
- Для начала вы с Калвертом перенесете Ханслетта на берег, в ваш участок. Вызовете доктора я получите официальное свидетельство о смерти. Это нужно для суда. Остальные покойники, вероятно, так и останутся без освидетельствования. Затем вы отправитесь на "Шангри-Ла" и скажете Имри, что в участок доставили Ханслетта и другого человека - итальянца. Вы скажете, что вы слышали, как мы собирались на материк за новым водолазным снаряжением и вооруженным подкреплением и что мы не вернемся назад по меньшей мере два дня. Вы знаете, где перерезаны провода?
- Да, сэр. Я сам их перерезал.
- Когда будете возвращаться с "Шангри-Ла", загляните туда и соедините их. До восхода. И еще до восхода вы, ваша жена, ваш старший сын должны исчезнуть. На тридцать шесть часов. Если, конечно, хотите жить. Вам понятно?
- Я понял, что нужно сделать. Только не понял зачем.
- От вас требуется только сделать. И последнее. У Ханслетта нет родственников - мало у кого из моих людей есть родственники - потому он может быть погребен в Торбее. Свяжитесь с местным похоронным бюро и подготовьте все для похорон в пятницу. Мы с Калвертом будем там присутствовать.
- Но пятиица-это послезавтра.
- Да, послезавтра. К этому времени все будет кончено. И вы вновь обретете своих мальчиков. Мах-Дональд долго молча смотрел на него, потом произнес:
- Откуда у вас такая уверенность?
- У меня ее совсем нет.-Дядюшка Артур устало провел ладонью по лицу и посмотрел на меня.- Это у Калверта есть уверенность. Очень жаль, что соображения секретности никогда не позволят вам рассказать в кругу друзей, что вы однажды встречались с Филипом Калвертом. Если Калверт берется за дело, оно будет сделано. Мне же остается только надеяться. - Я тоже надеюсь на это, сэр,- мрачно сказал Мак-Дональд. Мне тоже оставалось только надеяться - больше, чем любому из них, но поскольку вокруг и так царило уныние, я не стал еще больше усугублять его, изобразил на лице уверенность и повел Мак-Дональда обратно в машинное отделение.
СРЕДА, 20.40.- ЧЕТВЕРГ, 2.00.
Те трое явились убить нас, но не в полночь, как ожидалось, а в 23.40. Явись они на пять минут раньше, мы бы попались, потому что еще пять минут назад наше судно болталось у старого пирса. И виноват был бы я, поскольку это я, оставив тело Ханслетта в участке, вынудил сержанта Мак-Дональда проводить меня к единственому в Торбее аптекарю и заставить того обслужить нас. Аптекарь не оказал серьезного сопротивления, но отнял у меня пять минут - большая часть времени ушла на то, чтобы выжать из старикана маленькую бутылочку с зеленым ярлыком и лаконичной надписью "Таблетки". Но удача не покинула мевя, я вернулся на "Файркрест" в 22.30.
Бабье лето непродолжительно на западном побережье Шотландии - наступившая ночь лишний раз подтвердила это. Холод, ветер - это в порядке вещей, но стало вдобавок темно, как в преисподней, и штормило несколько больше обычного. Сразу же, как мы отошли от пирса, я вынужден был включить прожектор на крыше рулевой рубки. Западный вход в пролив между Торбеем и островом Гарв в ширину не менее четверти мили, я легко мог найти его вслепую, ведя судно по компасу, но здесь болталось множество небольших яхт, и даже если на них позаботились включить стояночные огни, я все равно не разглядел бы их сквозь моросящий дождь. Ручка управления прожектором под потолком рулевой рубки. Я переместил луч прожектора вперед и вниз, потом провел им по дуге градусов в сорок по обе стороны от курса.
Я осветил первую лодку через пять секунд - не яхту, -стоящую на рейде, а резиновую лодку с гребцами, медленно двигающуюся по волнам. Я не мог узнать человека, сидящего на веслах, он сидел ко мне спиной. Но я сразу понял, кто это. Это был Квинн. Человек на носу был одет в водонепроницаемый плащ и темный берет, в руках у него было оружие. С пятидесяти ярдов трудно установить тип оружия, но походило оно на пистолет-пулемет Шмайсера. Несомненно, это был Жак-пулеметчик. Человек, скорчившийся на дне лодки, был почти невидим, зато я сразу заметил блеск пистолета в его руке. Господа Квинн, Жак и Крамер направлялись с визитом вежливости, как сказала бы Шарлотта Скурос. Но они не придерживались назначенного времени.
Шарлотта Скурос была справа от меня, в затемненной рулевой рубке. Она появилась всего три минуты назад, до этого она сидела взаперти в салоне. Дядюшка Артур стоял слева, оскверняя свежий ночной воздух дымом своей сигары. Я потянулся за фонариком, а правой рукой пощупал карман, чтобы проверить, на месте ли "Лилипут". Он был на месте.
- Я сказал Шарлотте Скурос:
- Откройте дверь рулевой рубки, выйдите, снова прикройте ее в встаньте где-нибудь а стороне.- Потом обернулся к дядюшке Артуру: - Возьмите руль, сэр. Когда я скажу, поверните резко вправо. Затем снова курс на север. Он молча встал за руль. Я услышал, как щелкнул замок правой двери. Мы делали не более трех узлов. До лодки было двадцать пять ярдов, и те двое, что сидели к нам лицом, подняли руки, чтобы защитить глаза от света прожектора. Квинн перестал грести. Если бы мы шли прежним курсом, то оставили бы их по меньшей мере в десяти футах по левому борту. Я направил луч прямо на лодку. Нас разделяли двадцать ярдов, я видел, как Жак наводит свой пистолет-пулемет на наш прожектор, и тут я резко двинул вперед сектор газа. Дизель взревел на полных оборотах, "Файркрест" вздыбился и рванул вперед.
- Теперь резко! - крикнул я. Дядюшка Артур завертел штурвал. Нас положило на правый борт. Пламя вырвалось из ствола пистолета-пулемета, беззвучное пламя - Жак пользовался глушителем. Пули срикошетили от носовой аллюминиевой мачты и прошли мимо рулевой рубки и прожектора. Квинн понял, что происходит, и глубоко погрузил весла в воду. Поздно. Я крикнул: "Теперь все ложись!", убавил газ и выпрыгнул через правую дверь.
