– Только что получил доклад, – сообщил Сиско. – Они ничего не заметили.
– Понятно.
– И все же не факт, что хвоста нет. Всего одна поездка. Возможно, потребуется тебя немного погонять, чтобы спровоцировать отрыв. Тогда поймем точно.
– Серьезно? У меня нет времени бегать по городу. Ты говорил, что эти парни – профи.
– Знаешь, индейцам, которые лазали по горам, не приходилось наблюдать за 101-й автострадой. Я велел им не спускать с нее глаз. Что у тебя дальше по расписанию?
– Сейчас я в офисе окружного прокурора и понятия не имею, сколько времени здесь проторчу. Затем поеду в офис Фулгони на встречу с Младшеньким.
– И где офис?
– В Сенчери.
– Ну, в Сенчери, может, и получится. Проспекты там хорошие, широкие. Скажу ребятам.
Я отключился, открыл на телефоне почту и обнаружил кучу писем от клиентов, которые сейчас находились под арестом. В большинстве тюрем заключенным предоставили доступ к электронной почте. Худшее, что случилось за последние годы с адвокатами защиты. Заняться в тюрьме нечем, и ребята заваливали меня, как и любого другого адвоката, тоннами электронных писем с вопросами, тревогами, а порой и угрозами. Я сорок пять минут разбирался с письмами, как вдруг заметил, что на экран телефона легла чья-то тень, и поднял голову. Сверху на меня смотрел Лэнкфорд. Я практически вздрогнул, но, думаю, умудрился не выказать удивления.
– Следователь Лэнкфорд.
– Холлер, что ты здесь забыл?
Он произнес это таким тоном, словно я незаконно вселился в здание суда или успел надоесть всем тут до чертиков, и меня уже не раз просили уйти.
– Жду встречи. А ты что здесь делаешь?
– Я здесь работаю. Забыл, что ли? Ты по делу Лакосса?
– Нет. Но тебя это не касается.
Он знаком приказал мне встать. Я не пошевелился.
– Сказал ведь, жду кое-кого.
– Уже не ждешь. Лесли Фэр послала меня выяснить, что тебе нужно. Не хочешь говорить со мной, не будешь говорить ни с кем. Давай вставай. Из приемной нельзя вести свои личные дела, у тебя есть машина.
Я оцепенел, услышав этот ответ. Его отправила Фэр. Значит, ей прекрасно известно все, что происходило за кулисами по делу об убийстве Глории Дейтон? Я-то пришел, чтобы ей все объяснить, но, похоже, она знала больше меня.
– Повторяю, – с нажимом произнес Лэнкфорд, – поднимайся, или я подниму тебя сам.
Сидевшая от меня через два стула женщина встала, решив, что сейчас меня скорее всего вышвырнут силой, и нашла себе место на противоположной стороне комнаты.
– Расслабься, Лэнкфорд, – сказал я. – Иду я уже, иду.
Сунув телефон во внутренний карман пиджака и прихватив с пола портфель, я встал. Лэнкфорд не пошевелился, предпочитая стоять вплотную, нарушая мое личное пространство. Я хотел его обойти, но он, сделав шаг в сторону, вновь оказался со мной лицом к лицу.
– Развлекаешься? – спросил я.
– Мисс Фэр тоже не хочет тебя здесь видеть. Она больше не выступает в суде, и ей не нужно иметь ничего общего с такими подонками, как ты. Ясно?
У него изо рта воняло кофе и сигаретами.
– Конечно. Я все понял.
Обогнув его, я направился к лифту. Лэнкфорд пошел за мной и молча наблюдал, как я нажал кнопку «вниз». Обернувшись, я заметил:
– Придется подождать.
– Весь день свободен.
– Не сомневаюсь. А ты изменился, – не смог удержаться я.
– Да? В каком смысле?
– С нашей последней встречи. Ты что, волосы себе пересадил?
– Очень смешно. К счастью, я не видел твою рожу с первой явки Лакосса в суд, то есть с прошлого года.
Отвернувшись, я сосредоточил внимание на дверях лифта. Наконец световое табло наверху загорелось, и двери разъехались, открыв кабину с четырьмя пассажирами. Я вошел, развернулся, чтобы взглянуть на Лэнкфорда, и в знак прощания приподнял воображаемый головной убор.
– Все дело в шляпе, – сказал я. – Сегодня ты ее не надел.
Двери лифта закрыли от меня остекленевший взгляд следователя.
Стычка с Лэнкфордом привела меня в возбужденное состояние. По пути вниз я переминался с ноги на ногу, как заправский боксер в углу ринга, ожидающий гонга. И пока я доехал до первого этажа, я уже понял точно, куда нужно идти. Слай Фулгони мог подождать; следовало увидеться с Законником Зигелем. Спустя сорок минут я вышел из другого лифта на пятом этаже Менора-мэнор. Когда я проходил мимо регистратуры, меня остановила медсестра и попросила открыть портфель. Иначе она не разрешит мне пройти по коридору в комнату Зака.
– О чем вы? – спросил я. – Я его адвокат.
– Кто-то проносил мистеру Зигелю еду, – сурово произнесла она, – что создает для пациента определенные риски, так как подрывает тщательно разработанный и предусмотренный графиком план питания.
Я видел, куда она клонит, но уступать не собирался.
– То есть вы зовете то, чем его кормите и за что он платит, планом питания?
– Мы сейчас не обсуждаем, нравится пациентам еда или нет. Если хотите навестить мистера Зигеля, вам придется открыть портфель.
– Хотите увидеть, что в моем портфеле, покажите ордер.
– Это не государственная контора, мистер Холлер, и не зал суда. Это частное медицинское учреждение. У меня, как у старшей сестры отделения, есть право проверять всех и вся, что появляется из дверей лифта. Мы обязаны обеспечивать больным защиту. Или открываете портфель, или я вызываю охрану, и вас выводят из помещения.
Подчеркивая угрозу, она положила руку на расположенный на столе телефон.
Раздраженно покачав головой, я взгромоздил портфель на столешницу. Щелчком открыл парный замок и откинул крышку. Ее глаза довольно долго пристально разглядывали содержимое.
– Удовлетворены? Возможно, где-то завалялось одинокое драже «Тик-Так». Надеюсь, это не криминал.
Шпильку она пропустила мимо ушей.
– Спасибо. Теперь можете закрыть портфель и навестить мистера Зигеля.
– Что вы, вам спасибо.
Закрыв портфель, я, довольный собой, прошел по коридору, понимая, что когда в следующий раз я и вправду захочу пронести Законнику еды, мне понадобится хитрый план. Дома в гардеробной хранился один портфель, который как-то раз достался мне по бартеру от клиента. Там было потайное отделение, куда вмещалось кило кокаина.
Зигель сидел на кровати с поднятой спинкой и смотрел повтор шоу Опры, врубив звук на полную. Глаза старика были открыты, но казалось, он ничего не видит. Закрыв дверь, я подошел к кровати и помахал у него перед лицом рукой вверх-вниз, на секунду испугавшись, что он умер.
– Зак?
Он вышел из состояния задумчивости, сфокусировал на мне взгляд и улыбнулся:
– А, Микки Маус! Привет, что ты мне принес? Дай угадаю, тунец и авокадо?
Я покачал головой:
– Прости, Зак, сегодня ничего нет. В любом случае для обеда еще рановато.
– Что? Да ладно, доставай. Свиной сандвич с соусом, я прав?
– Нет, я действительно ничего не принес. А если бы и принес, это все равно бы конфисковала на входе сестра Рейтчед. Она нас почти раскрыла, даже проверила портфель.
– Отказывать человеку в самом простом удовольствии!..
Я положил руку ему на ладонь.
– Не волнуйся, Зак, она меня не испугает. Есть план, в следующий раз принесу. Договорились?
– Да, конечно.
Я отодвинул от стены стул и сел напротив кровати. В складках одеяла обнаружился пульт, и я приглушил звук.
– Слава богу, – заметил Зак. – А то я чуть с ума не сошел.
– А почему сам не выключил?
– Да не мог найти этот чертов пульт… Зачем же ты пришел, если не принес мне подкрепиться? Ты ведь только вчера у меня был. Да? Пастрами из ресторана «У Арта» из Долины.
– Точно, Зак. Я рад, что ты помнишь.
– Тогда зачем пришел так скоро?
– Потому что сегодня подкрепление нужно мне. Юридическое.
– Что случилось?
– Я по поводу Лакосса. Творятся такие дела, что все труднее и труднее различать лес за деревьями.
Я стал загибать пальцы, отмечая действующих лиц:
– У меня тут подозрительный агент Управления по борьбе с наркотиками, не внушающий доверия следователь окружного прокурора, убийца из картеля и лишенный практики адвокат. Мой клиент сидит в тюрьме, а в довершение за мной следят.
– Так, давай рассказывай все по порядку.
Следующие тридцать минут я резюмировал последние события и отвечал на вопросы. Повторил ему версию, которую поведал ранее, но более детально, а потом с еще большими подробностями повел рассказ дальше. Он задал кучу вопросов, но предложений никаких не выдвинул. Просто собирал данные, придерживая свое мнение при себе. Я дошел до стычки с Лэнкфордом в приемной офиса окружного прокурора, и у меня возникло чувство, что я что-то упускаю – что-то прямо перед носом.
Зак молчал. Затем хрупкой рукой сделал жест, словно подбросил что-то вверх и дал ветру это разнести. Я заметил, что из-за уколов, что ему тут делали, из-за того, чем его тыкали и как кололи, обе кисти стали фиолетовыми. Старость не для слабаков.
– Это все? – спросил я. – Пусти по ветру, как горсть лепестков? Больше нечего сказать?
