Кристофоро понял, что аудиенция закончена, и покинул кабинет адмирала.
Едва он вышел — раздвинулась тяжелая бархатная портьера слева от камина, и из-за нее вышел высокий сутулый человек с желчным вытянутым лицом — Джанкарло Спинола, представитель старого знатного рода, член могущественного Совета Десяти, один из самых богатых и влиятельных людей в городе.
— Зачем вы отпустили его, адмирал? — проговорил Спинола, едва сдерживая раздражение.
— Что вас не устраивает, Джанкарло? — примирительным тоном отозвался старый адмирал. — Я отказал ему, как мы и говорили… Как мы решили на Совете…
— Отказать ему — это мало! — воскликнул Спинола. — Вы только что в разговоре с этим выскочкой обрисовали опасности, которыми грозит Генуе его экспедиция. Отказать ему — мало, нужно сделать все, чтобы у него ничего не вышло, и в первую очередь — арестовать Коломбо, заключить в тюрьму пожизненно или просто убить!
— Как у вас все просто, Джанкарло! — поморщился адмирал. — Арестовать! Убить! Простите меня, старый друг, но есть закон, и я его соблюдаю. Этот молодой человек не совершил ничего дурного, ничего противозаконного. За что же мы будем его наказывать? Более того, я уверен — если не он, то кто-то другой найдет этот западный путь, рано или поздно…
— Лучше поздно! — перебил его Спинола. — Мы должны думать о своем городе, о его будущем!
— Как раз я и думаю о будущем! — повысил голос адмирал. — Будущее — за этим молодым мореплавателем! Будущее — за теми, кто открывает новые морские пути, новые земли, новые страны!
— В этом вашем будущем нет места для Генуи! В этом будущем нет места для нас!
— Пусть даже так. Пока что я — правитель этого города. Я прислушался к вам и вашим друзьям и не дал Коломбо денег на экспедицию. Но мешать ему я не буду!
— Пока что! — повторил за ним Спинола и вышел из кабинета, хлопнув дверью.
Коломбо вышел из покоев адмирала расстроенный. Он хотел принести своему городу славу и богатство — но правительство республики не захотело его слушать!
Адмирал посоветовал ему обратиться к другим властителям.
Что ж, он последует его совету. Только сначала поговорит с богатыми генуэзскими купцами — может быть, кто-то из них заинтересуется его планом и даст денег на экспедицию…
Вдруг рядом с ним остановился закрытый экипаж.
Дверца его приоткрылась, и тихий голос проговорил:
— Садитесь, синьор Коломбо!
Кристофоро не стал раздумывать.
Он решил, что судьба сама идет ему навстречу, что кто-то из богатых генуэзских судовладельцев услышал о его проекте и решил финансировать его.
Он вскочил на подножку, открыл дверцу шире и сел на заднюю скамью экипажа, рядом с мужчиной лет сорока в черном камзоле.
— Кто вы, сударь? — спросил Кристофоро незнакомца. — Вы меня знаете, я же…
— В этом нет нужды, — прервал его тот. — Вам достаточно знать, что меня послало важное и влиятельное лицо.
— Он… этот человек… слышал о моем проекте морской экспедиции и заинтересовался им?
— Это лицо слышало о вашем проекте, — сухо проговорил незнакомец. — И это лицо советует вам как можно скорее покинуть Геную.
— Покинуть? Но почему?
— Странный вы человек, — поморщился незнакомец. — Кажется, вы не понимаете простых слов. Умные люди настоятельно советуют вам покинуть Геную — значит, так и нужно сделать. Лучше всего прямо сегодня. Если сегодня вы не успеете собраться — в крайнем случае завтра. Послезавтра может быть уже поздно.
Он замолчал, дав Кристофоро возможность осознать эти слова, и затем добавил:
— Думаю, вам никогда не доводилось бывать в тюрьме на Кампо Пизано. Уверяю вас, отвратительное место. В подвалах этой тюрьмы даже летом сыро и холодно. Кстати, мы уже подъехали к вашему дому, синьор Коломбо. Так что позвольте откланяться. Еще раз повторяю — сегодня или в крайнем случае завтра уезжайте.
Экипаж остановился. Коломбо в глубокой растерянности открыл дверцу, выбрался наружу и поплелся к своему дому.
Только этим утром он был полон надежд, считал, что принесет своему городу славу и богатство — и вот ему ясно дают понять, что Генуя в нем больше не нуждается. Более того, его буквально выпихивают за границу, выгоняют вон в двадцать четыре часа…
Ну что ж, если его великий план не подходит для Генуи — на ней свет клином не сошелся! Есть Венеция, есть Пиза, есть другие богатые морские города…
Тут Коломбо понял, что и в Венеции, и в Пизе ему скажут то же самое, что сказал сегодня адмирал Дориа. Итальянские морские державы не заинтересованы в западном пути, они живут и богатеют за счет восточных морских дорог.
Значит, нужно обратить свой взгляд на запад — на великие державы Испанию и Португалию. Тамошние короли заинтересованы в новых морских путях. Достаточно вспомнить португальского принца Энрике Мореплавателя…
В дверях дома его встретила старая Симона.
— Что с вами, добрый господин? — спросила она, принимая из рук хозяина плащ. — На вас же лица нет! Вы не заболели? Может, послать мальчишку к лекарю?
— Нет, Симона, я здоров. Вели слугам собирать вещи, я завтра уезжаю.
— Уезжаете, добрый господин? — всполошилась Симона. — Пресвятая Божья Матерь! А у меня варенье недоварено! А куда же мы уезжаем, добрый господин?
— Не мы, а я, Симона! Я уезжаю далеко, в Испанию.
— В Испанию? Но это же край света!
Старенький «Форд» остановился перед двухэтажным каменным зданием, на фасаде которого переливалась всеми цветами радуги светящаяся надпись «Мир бильярда». Дверцы машины открылись, из нее выбрались майор Веригин и капитан Нагорный.
— Хорошо же этот Мазай устроился! — проговорил капитан, озирая дом и окружающий его нарядный палисадник.
— Неплохо, — проворчал Веригин и уверенно направился в обход здания.
— А ты куда? — окликнул его капитан. — Нам разве не сюда? — Он кивнул на парадный вход, увешанный разноцветными шариками.
— Конечно же, нет, — усмехнулся майор. — Ты вроде давно в органах работаешь, а не усвоил простую истину: главный вход — для обычных клиентов, проще говоря — для лохов. А для своих обязательно другая дверь имеется, куда посторонним вход воспрещен. И если ты хочешь что-то узнать — надо через эту дверь заходить.
Действительно, за углом обнаружилась лестница, ведущая в полуподвальный этаж особняка.
Перед этой лестницей со скучающим видом прогуливался здоровенный детина в черном костюме, который сидел на нем как кавалерийское седло на корове.
— Как же ты сюда собираешься зайти? — осведомился капитан.
— Молча. — Майор пошел прямо ко входу.
— Вы куда? — осведомился детина, когда Веригин с Нагорным приблизились к лестнице.
— Шары погонять хотим, — невозмутимо ответил майор. — Это ведь «Мир бильярда»?
— Шары — это с другой стороны, — отозвался громила, заступая полицейским дорогу. — Вы что, мужики, вход не заметили? Там специально для вас вывеска имеется, очень крупная, и шариков понавешано.
— А мы с другом плохо видим, — проговорил Веригин, делая шаг вперед. — Не разглядели вывеску.
— Как же вы играть собираетесь, если плохо видите? — ухмыльнулся охранник.
— А на ощупь, — ответил Веригин и, резко выбросив руку вперед, схватил охранника за ноздри. Тот попытался вывернуться, замахал руками, но майор рванул его за нос, едва не разорвав ноздри, и прошипел:
— Не рыпайся, красавчик, а то без носа останешься! Веди нас к Мазаю, нам с ним поговорить надо! Мы с ним старые друзья!
Тем временем капитан Нагорный ловко обшарил одежду охранника и достал из укромных мест два пистолета и десантный нож.
— Ты п…п…покойник! — проблеял охранник. — В…вы оба п…покойники!
— Мне это много раз говорили, но пока, как видишь, бог миловал! — проговорил майор и отпустил нос громилы.
Тот бросился было на него, размахивая кулаками, но майор легонько ткнул его в болевую точку на шее, громила остановился, как будто налетел на стену, разинув рот и хватая воздух.
— Какой-то ты непонятливый, — скучным голосом проговорил Веригин. — Все тебе по несколько раз повторять приходится! Я же тебе четко сказал — мне нужно с Мазаем поговорить. Скажи ему, что майор Веригин его спрашивает.
— Так ты еще и мент? — с ненавистью выдохнул охранник.
— А ты — кретин! Так что, проводишь меня к Мазаю?
