– И найду. – Леся упрямо сжала губы.
– Только сначала греби к Райтонену, он на работе, в «БАРТе», и бабки ему отдай… А я, как поговорю с вдовой, буду тебе звонить. Может, понадобишься.
Девушка взяла конверт с деньгами, сунула его в сумочку.
– Как же я поеду? – спросила она. – На метро?
– А что такого? – искренне не понял Кривошеев.
– Деньги большие, – напомнила Леся.
Детектив фыркнул.
– Подумаешь! Люди по сто тонн баксов по трамваям таскают, и ничего.
– А ты разве не на машине поедешь к Брагиной? Мне ведь в те же края.
– Я поеду на метро, – отрезал сыщик. – Получится быстрее и спокойнее. А ты, если за деньги боишься, можешь взять такси. – И быстро добавил: – За свой счет, разумеется.
* * *
Здание «БАРТа» Лесе уже было хорошо знакомо. Позавчера вечером (кажется, сто лет назад это было) она поджидала в кафе напротив Борисоглебского. Девушка шагнула в дверь рядом с сияющей на солнце вывеской «Продюсерский центр „БАРТ“.
За дверью, разумеется, не обошлось без бюро пропусков, а потом амбал-охранник отправил Лесю пройти сквозь рамку металлоискателя. «Надо же, – подумала Леся, – при такой охране руководителя фирмы убивают легко и просто, кочергой по голове… А может, – пришла ей в голову идея, – смерть Брагина – не семейная разборка, а заказная расправа, просто замаскированная под бытовое убийство? Интересно, рассматривает ли эту версию милиция?»
Особняк – видимо, до девяносто второго года здесь помещалось тихое советское учреждение – почти не переменился со времен социализма. Внутри он выглядел даже более заброшенным, чем несчастное окраинное НИИ, где держал офис Кривошеев. На полу вытертый линолеум, стены в деревянных панелях с обсыпавшимся кое-где лаком, трещины в потолке. Директор, покойный Брагин, то ли скупился на ремонт, то ли не обращал внимания на запустение. Охранник растолковал, как найти Райтонена. Леся отправилась по длинному пустынному коридору и тут увидела знакомую долговязую фигуру: Борисоглебский шел ей навстречу. Сценарист нес под мышкой пачку бумаг. Он, похоже, издалека увидел Лесю, однако даже виду не показал, что они знакомы. И не успела она включить на своем лице приветственную улыбку, как ее несостоявшийся ухажер метнулся в сторону и исчез за дверями одного из кабинетов.
«Отчего он убежал? – подумала Леся. – Засмущался? Не его стиль… Испугался? Но чего? Побоялся, что скомпрометирует себя знакомством со мной?..»
Наконец, она отыскала кабинеты, где размещалось руководство «БАРТа». В приемной сидела тихая невзрачная мышка лет тридцати (кажется, Леся ее тоже видела на том злополучном вечере в ресторане). Из предбанника вели две двери: одна в кабинет Брагина, другая – к Райтонену.
– Эрик Робертович, – внушительно сказала Леся секретарше, – меня ждет.
– Да-да, проходите.
Кабинет Райтонена оказался отремонтированным. Ничего впечатляющего, обычный евроремонт силами молдаванской бригады. По стилю чем-то похоже на офис Ника, только просторней раз в шесть. И сразу видно, что кабинет с кино связан. Его стены украшали плакаты – видимо, тех фильмов, что сняли в «БАРТе». С одного из них пялилась актриса Манирова. В застекленном шкафу пылились награды с различных кинофестивалей. «Оскара среди них точно нет», – усмехнулась про себя Леся.
Райтонен что-то читал за столом, заваленным бумагами и стопками книг с закладками. Он поднял голову и с недоумением глянул на девушку.
– Я от Кривошеева, – сообщила Леся. – Привезла вам деньги.
– Какие деньги? – сморщился продюсер. Кажется, он и вправду запамятовал.
Лицо Эрика, прекрасное лицо киногероя-блондина, казалось измученным.
– Возврат аванса, – напомнила девушка. – От частного детектива.
– Ах да! Садитесь.
Леся уселась за длинным столом для совещаний – в самое ближнее к продюсеру кресло.
Райтонен вскочил со своего места и несколько раз глубоко втянул носом воздух – будто хотел определить марку Лесиных духов. Потом непоседливо пробежался по кабинету, зачем-то подскочил к окну и посмотрел за жалюзи. Одет он был в белую льняную рубаху апаш и тертые, рваные по всей длине джинсы. На взгляд Леси, более чем смелое одеяние для руководителя, пусть даже киношника.
Наконец продюсер плюхнулся за стол для заседаний напротив девушки и снова шмыгнул носом.
– Ну давай, – бросил он.
– Мне нужно, чтобы вы вернули расписку Кривошеева.
– Ах, расписку!
Райтонен снова вскочил, бесцельно покружил по кабинету, порылся на своем заваленном столе, выхватил пару бумаг, прочел, на ходу смял, бросил в урну… Потом картинно хлопнул себя ладонью по лбу, подбежал к сейфу и достал оттуда искомое.
Пока продюсер метался, Леся исподволь изучала бумаги, валяющиеся на его столе. На титульных листах переплетенных пачек значилось слово «Сценарий», валялись бумажки с заголовком «Список объектов», контракты, видеокассеты с надписями «Рабочие материалы»… И тут ее взгляд наткнулся на одну из бумаг, написанную от руки. Она ее заинтересовала хотя бы потому, что начиналась так: «Распределение ролей к сериалу „Совет да любовь“. А ниже следовал список:
Павел – Миронов (согласится? Какой гонорар возьмет?)
Анна – Гусева
Игорь – Маховиков.
Далее шли незнакомые девушке фамилии.
Однако совсем не тайны мира кино заинтриговали Лесю – а почерк, которым была написана записка. Девушка хорошо запомнила буквы и характерные росчерки из вчерашнего письма, выуженного ею из-под клеенки в ящике с лекарствами.
П очерки совпадали. И письмо, и имена персонажей писал один и тот же человек. «Эх, хорошо бы свистнуть бумажку и провести почерковедческую экспертизу, – мелькнуло у Леси, но она оборвала себя: – А зачем? Даже если выяснится, что почерк один и тот же, – что дальше? Какое отношение письмо на даче Васечки имеет к Райтонену и к убийству Брагина?»
– Вот, получите!
Расписка, издалека брошенная Райтоненом, спланировала на стол прямо перед Лесей.
Продюсер снова плюхнулся на стул напротив нее и шумно втянул ноздрями воздух. Крылья носа покраснели. «Он, случайно, не кокаинист?» – мелькнуло у Леси.
– Давайте деньги! – приказал хозяин кабинета.
Девушка вытащила из сумочки конверт и передала Райтонену. Продюсер небрежно, не пересчитав, бросил пакет поверх горы бумаг и вдруг молвил:
– Ваш шеф скоро разорится.
– Почему? – вырвалось у Леси.
– Для современного бизнеса, тем более детективного, он слишком уж чистоплотен.
Слова продюсера прозвучали как приговор, и Леся, отнюдь не считавшая Ника образцом добропорядочности, не выдержала:
– А вы знаете, что сына Брагина отпустили?
– Это ничего не значит, – сделал отметающий жест Эрик Робертович. – Выпустить из тюрьмы, равно как и засадить в нее, в наше время можно кого угодно.
Он снова глубоко втянул воздух носом.
– А почему вы не хотите, – тихо спросила Леся, – чтобы нашли настоящего убийцу?
– Да Петька Брагин и есть настоящий, – хохотнул Райтонен. – Только менты этого никогда не докажут, потому что – я их знаю! – нет у них ни умения, ни стимула. А вот частный сыщик мог бы… И вообще дело загадочное, правда?
– Наверное, – неопределенно молвила Леся.
– Убить мог кто угодно, – продолжал распинаться продюсер. – Любой, кто был в субботу с нами в ресторане. И даже тот, кто не был – я вдову имею в виду… Однако для того, чтобы убить, возможности мало. Нужен еще и мотив – вы, помощница детектива, должны об этом знать. А мотив – железный, железобетонный мотив убить моего партнера – имелся только у трех человек… Сказать у кого?
Эрик Робертович снова пошмыгал носом и прищурился на Лесю.
– Сказать, – кивнула она.
– Во-первых, как я уже тысячу раз втолковывал вашему чистоплюю Кривошееву, у Петьки Брагина. Сыночек у Ивана Арнольдыча вырос очень амбициозный. Чрезвычайно ему хотелось самому порулить кинопроцессом. Это же – ты не понимаешь! – деньги без счета, девки, но главное, чего ему хотелось, – создать шедевр… – последнее слово Райтонен произнес с насмешливым отвращением, словно лягушку выплюнул: «Ш-ш-шидевер». – Петька страстно хотел ездить по заграничным фестивалям, ходить по красным дорожкам и собирать золотых павлинов и пальмовые ветви. Кишка у него, конечно, для Канн тонка, да только сам Петька так не считает. А ведь именно он после смерти моего компаньона станет распоряжаться его делом, уж теперь никто и ничто не помешает ему вбухивать деньги в создание ш-ш-шидевров…
В кабинет сунулась секретарша, но Райтонен гаркнул на нее: «Я занят!» – и дверь послушно затворилась.
– А еще двое? – спросила Леся.
– Какие двое? – непонимающе воззрился на нее продюсер.
– Вы сказали, что мотив для убийства Брагина имелся у троих. Первый – Петя. Остались еще двое.
