— Только быстро! — подхлестнул второй.
Гена не заставил себя долго упрашивать. Он быстро оделся и последовал за бандитами. Сопротивляться было бесполезно. Он это знал.
Его посадили в «Волгу» на заднее сиденье. Зажали с двух сторон как опасного преступника. Да он и не думал никуда бежать.
«Волга» плавно тронулась с места, проехала метров сто, когда ей навстречу пронеслись две ментовские машины с выключенными мигалками. Они проехали мимо и остановились возле его дома.
— Вот, блин, по твою душу, сутик, приехали, — то ли радуясь, то ли, напротив, сожалея, сказал один из бандитов.
— Но ты не радуйся, что не попадешь им в руки, — предостерег второй. — У нас тебе будет не лучше… Гена похолодел.
* * *
Никиту как обухом по голове хватили. Генку Колодина похитили. Увели прямо из-под носа. Девка в его доме какая-то была. Шлюха, ясное дело, больше некому. Вот она и рассказала, что его забрали два каких-то подозрительных типа. Уж больно не хотел ее милый идти с ними. А они торопились. Один хотел ее, Оленьку, прямо в спальне Гениной без трусов поиметь, забесплатно. Но другой не позволил. Некогда, мол. Увели они его дружка, а через несколько минут милиция нагрянула. Вот какая нестыковка вышла.
Это были бандиты. От Соловья. Поняли, что милиция сегодня на хвосте сидела. На Колоду грешным делом вину всю и сбросили. Теперь ему одна дорога… И не узнает мать родная, где могилка его…
Жаль, конечно, Гену. Но он сам выбрал свой путь.
Через Колоду теперь на Соловья не выйти. Но можно выйти через сутенеров, которых он держал под своим контролем. У Никиты уже созрел план в голове. Крупное и мутное дело предстоит ему. Нужно будет сблатовать местных воров, чтобы они на сутенеров этих наехали. Пусть от Соловья их к себе перебьют. Вот тогда Соловей и всполошится. Вонять начнет, а по запаху на него и выйти можно будет. А может, и нельзя. Но хоть какой-то, а шанс…
* * *
— Ну что, голуба, приплыли?
Гена впервые видел Соловья. Ему было страшно. Он даже боялся посмотреть в глаза этому монстру. И молчал.
— Я что-то не слышу твоего радостного повизгивания, когда к тебе обращаются, — с издевкой посмотрел на него Соловей.
— Да я ничего…
Он даже не знал, что сказать ему в ответ.
— Ты чего это, жлоб, «карасей» «терпилами» быть заставляешь?
— Не понял…
— Кому, падла, давал адреса «цеховиков», которые твоих баб харят?
Теперь Гена понял все. Каким-то образом Соловей узнал о том, что он наводил Скрипача на квартиры подпольных миллионеров. Только ему какое до этого дело?.. Ах да…
— Я отдам, я все отдам…
— Что ты отдашь? — заинтересованно посмотрел на него Соловей.
— Со Скрипачом я работал. В доле с ним. Он мне пол-«лимона» на карман накинул…
— Со Скрипачом, значит, работал… Пол-«лимона» он тебе за наводку отстегнул. Хорошо хоть, луну мне тут не втираешь. Смотри, если горбатого лепить будешь, долго не проживешь… Кстати, о горбатом. Мне тут шепнули, что ты с ментом Горбуновым по малолетке кентовался… Так?
— Был грех…
— Ну почему грех?.. Он хоть и мент, а не такая гнида, как ты. Хотя и его придавить надо…
Значит, Гену придавить собираются. А это значит, удавку на шею… Его тело налилось свинцовой тяжестью.
— Ты Горбунова на меня, падла, навел?
— Да ты что, Соловей, гадом буду…
— А ты и есть гад… Ладно, не кипишуй, не сучишь ты на Горбунова… Ты мне вот скажи, гниль, чем тебе Скрипач мешает? Чего ты в расход пустить его хочешь?..
— Да все из-за «карасей» этих драных…
— А-а, палева, значит, ржавый, боишься?.. Да ты бы лучше узнал сначала, кто такой Скрипач. Я вот узнал. Он вор, «черная масть». Его каленым железом будут жечь, но он подельника своего не сдаст… Это о нем молва такая среди блатных ходит. А это тебе не туфта. Он в авторитете. За него сходняк меня к высадке на луну приговорит. А ты мне за него пять «косарей» подгоняешь. Не маловато?
— Не знаю…
На Гену жалко было смотреть. Но Соловей наслаждался его беспомощностью.
— Если я надумаю Скрипача в Сочи двинуть, то ты мне все пол-«лимона» за него и отстегнешь… Вкурил?
— Куда денешься…
Уж лучше с полмиллионом расстаться, чем с жизнью. Гена лелеял надежду на помилование. Надежда, как говорится, умирает последней.
— Короче, жить будешь, — заключил Соловей. — Но лучше бы ты сдох. В подвале у меня будешь париться. Пока не узнаю, чего менты от тебя хотят. Если закопать, тогда тебе писец. Ты уж извини…
* * *
Ну и мурло же этот Колода. Уж насколько он, Соловей, ненавидит воров типа Скрипача, и то уважает его. Навел он кое-какие справки об этом бродяге. А этот гнида замочить его хочет. Подельник ему мешает… Впрочем, в его действиях есть логика.
— Соловей, базар есть, — к нему подошел Клест.
— Валяй.
Не прогонять же его.
— Нашел я козла, который Стрижа вальнул…
— Ну? Кто такой?
— Скрипач…
Снова Скрипач… Надо бы накинуть ему стрелку. Перетереть давно уже пора. На бабки его расколоть надо, которые он у «карасей» увел. Если Колоде целых пол-«лимона» обломилось, то сколько же у Скрипача осталось?.. А потом грохнуть его надо. Как-никак он Стрижа завалил. Этого простить нельзя.
За таких, как Скрипач, воровская сходка может и приговор смертный вынести. Об этом он, кстати, и говорил Колоде. Только никакого сходняка он не боялся. Срать он на воров хотел!
На «стрелку» с ним Скрипач, может быть, и явится. Но и на хвосте блатарей тригорских привести может. А этого Соловью не нужно. Не тот разговор склеится. Поэтому Скрипача нужно к нему тем же манером привести, что и Колоду. Пацаны уже давно наловчились мешки на голову накидывать. И Скрипача связанного сюда без проблем приволокут.
— Короче, Клест, бери с собой Дятла и вперед, за Скрипачом. Мешок на голову и сюда. Без него не вертайтесь…
* * *
Такая жизнь уже в печенках у нее сидела. Ну сколько можно от кого-то прятаться? Да, на Женю жаловаться было грех. Он заботился о ней, в постели удовлетворял ее. И с деньгами у него никаких проблем не было. Все подарки дорогие ей покупал. Но вечно его где-то целыми днями носило.
Сколько можно прятаться? Невмоготу уже… А еще ее к мужикам тянет. Как-то не задумывалась она над тем, что панель — это ее призвание. Теперь вот задумалась. Да, она прирожденная проститутка, и никуда от этого не деться. А еще думала завязать с этим делом, когда за Женей шла… Надоел он ей уже, если честно. С кем бы другим передок почесать…
Таня шла к магазину, незаметно озираясь по сторонам. Как будто за ней следили. А может, и следили, кто его знает? Может, ее менты пасут, чтобы срок навесить за козла того, который ее ударил… Ну сколько уже можно бояться, от всего шарахаться?..
— Привет, крошка! — услышала она шепот над ухом, когда заняла место в длинной очереди за колбасой.
Она повернула голову и увидела мужика, который был тогда у «Большого Урала» с мужиком, которого Женя заколол.
— Это ты! — вскрикнула она.
— Тихо, цацка, мышей разбудишь… Пойдем, перетереть надо…
Он отвел ее к витринному стеклу универмага, где никто не мог помешать их разговору.
— Чего тебе? — настороженно спросила она.
— Жить хочешь?
— Чего? — возмущенно протянула она.
— Ты о Соловье слышала?
Кто же о нем не слышал?
— Ну…
— Привет он тебе шлет… Злой он на твоего Скрипача. Человека нашего он кончил…
— А я при чем?
— Скрипача мы кончим. И тебя кончим… Заметь, не в тебя, а тебя кончим…
— Да пошел ты!
— Слушай, коза, на меня буром переть не надо. Я ведь тебя и здесь шмальнуть могу…
Тане стало тошно. Она знала, кто такой Соловей. Его бандиты с легкостью шли на мокрое дело. Грохнуть человека для них все одно, что в туалет поссать сходить. И этот ублюдок из них. Не зря поверх рубашки на него пиджак наброшен. А под ним — «пушка». Достанет ее и прямо здесь пристрелит…
— Я слушаю… — жалобно протянула она.
— Так вот я спрашиваю, ты жить хочешь?
— Ну да…
— Тогда сделаешь, что скажу. Дам я тебе порошок один. Когда Скрипач будет дома, всыпешь ему в вино. Когда он заснет, дашь нам знать… Мы будем неподалеку…
— Вы его убьете?
— Нет, с собой заберем… А потом грохнем…
— И ты хочешь, чтобы я его, своими руками?.. Да как ты…
Еще немного, и с ней случится приступ истерики.
— Заткни пасть, шлюха!.. Или на нары захотелось?.. Скрипача мы твоего с тобой или без тебя, но заметем. Но если без тебя, менты заяву от меня получат. Мол, я видел, кто убил моего друга. На тебя, сука, покажу… А Скрипач тебя отмазать уже не сможет, не будет его уже на этом свете…
А еще Женя нож где-то прячет с отпечатками ее пальцев. Если менты его при обыске найдут, тогда ей крышка… У Тани закружилась голова. Она с трудом нашла в себе силы, чтобы не отключиться, не упасть в обморок. Но и говорить почти не могла.
