Владимир Тодоров - Пятый арлекин

Элиза расхохоталась, она вообще оказалась смешливой. Такое случается, кстати говоря, даже с очень серьезными людьми.

Я посмотрел на часы, было около трех.

— Элиза, нам пора прощаться.

— Уже, так скоро?

— Тебя может хватиться Тернер, тем более, что и меня на месте нет.

— Еще немного, Дик, я ведь сказала, что иду к портнихе.

— Его может заинтересовать, почему ты оставила машину.

— Я часто пользуюсь услугами такси. Ладно, убедил, давай прощаться.— Она провела рукой по моему лицу.

— Подожди, в спешке мы с тобой не обговорили наши действия в воскресенье.

— Разве мы до воскресенья не увидимся?

— Нет, это очень опасно.

— Но до воскресенья так далеко!

— Два дня, а впереди целая жизнь. Стоит потерпеть?

— Стоит,— без улыбки ответила Элиза,— ну, стратег, выкла­дывай свой план на воскресенье.

— Во-первых, веди себя так, чтобы Тернер не заподозрил о нашей сегодняшней встрече: будь по-прежнему раздражена, жди моего звонка...

— Ты позвонишь?

— Делай вид, что ждешь моего звонка. И я действительно поз­воню, он же сам сказал мне, чтобы я тебе позвонил в воскресенье утром и назначил встречу на восемнадцать часов. Я обязательно позвоню, только учти, что наш разговор будет прослушиваться, так что изобрази соответствующие эмоции: для Тернера это первый звонок после нашей ссоры. Будь умницей, потерпи несколько дней.

— Буду, и ты постарайся не наделать глупостей.

— И все-таки, что ты затеяла, чтобы отомстить Тернеру?

— Я его возьму не хитростью, а простотой. Тебя устраивает мой ответ?

— Не очень, я боюсь за тебя. Почему ты не хочешь сказать?

— Учти, Дик, у нас с тобой полное равноправие. Я ведь не стала допытываться, каким материалом ты располагаешь кроме записи твоего разговора с Тернером на веранде у Гленна. У меня хватило деликатности не допытываться, не правда ли?

— Правда, до встречи в воскресенье!

Элиза снова, как в лесу, посмотрела на меня долгим испытывающим взглядом и быстро вышла из беседки. Я дождался, пока она пересечет площадь, потом вышел, сел в машину и поехал в студию звукозаписи, сделать копию с кассеты, полученной от Мери. Я кружил по городу, как индеец по лесу, вставший на боевую тропу. Я еще раньше разглядел за квартал от студии магазин по продаже   картин. Там всегда было многолюдно, десятка три-четыре поклонников современного искусства расслабленно бродили по трем залам, рассматривая вывешенные модернистские полотна. Магазин имел выход во двор, а двор был проходным и я через него мог незаметно попасть прямо в студию, только уже с черного хода. Для меня это не имело принципиального значения, в этой жизни меня мало кто приглашал войти с парадного, а вот ели меня случайно приметили бы люди Тернера, то сразу же бы и потеряли. Мне никак нельзя было наводить их на ту студию.

Я остановил машину за сто метров от магазина и вошел внутрь так же расслабленно и незаинтересованно, как рядовой покупатель. Какя и ожидал, народу было достаточно, чтобы если не затеряться, то хоть как-то раствориться при необходимости в этой скучающей массе и обнаружить слежку. В большое витринное стекло я внима­тельно осмотрел улицу. Вот остановилась одна машина, но никто вслед за мной не входил в магазин, наконец, из третьей вышла супружеская пара и направилась ко входной двери этой импрови­зированной картинной галереи. Вряд ли они были агентами Тернера, но я не стал дожидаться, когда они столкнутся со мной и быстро прошел в невысокую дверь, которая вела во внутренний двор.

— Вы куда, мистер?— попытался остановить меня служитель в униформе, но я только бросил на ходу невнятно, что я иду к мистеру Вантер... и выскочил во двор. Не оглядываясь, я пересек дворик по диагонали и уже через две минуты был в студии.

Там никто не удивился, почему джентельмен входит не с улицы, видимо привыкли к разного рода посетителям; обычно такие студии являются прикрытием для всякого рода махинаций, начиная от сводничества и кончая сбытом наркотиков. Я подошел к тому же парню, который двумя днями раньше сделал мне копию с первой кассеты.

— Что угодно?— спросил он меня, на всякий случай прощупы­вая глазами на предмет выяснения, не агент ли я «Интерпола», хотя и узнал, но в тот раз я у него почему-то не вызвал никаких сом­нений. Сегодня же он смотрел так, будто заранее подозревал в тайной цели визита.

— Как тебя зовут, Джон, Питер?

— Фрэнки,— ответил парень, все еще подозрительно косясь.

— Не трать понапрасну серое вещество, Фрэнки, его нигде не купишь. Лучше включи свою аппаратуру и скопируй мне пленочку. С меня пять долларов.

Парень подошел, взял у меня кассету и вставил в мощный записывающий аппарат.

— Запиши на ускоренном режиме, я спешу.

— Слушаю, мистер..

— Зови меня просто господин президент.

— Слушаю, господин президент,— парню явно понравился мой тон.— Вот, получите, качество гарантирую.

И тут у меня в груди что-то на мгновение оборвалось. Так бывало в лесах, когда я чувствовал опасность, когда казалось ничего не должно было угрожать. Я подошел к аппарату и повнимательнее всмотрелся в него. Я ничего не увидел, но знал наверняка, что этот заморыш сделал две копии! Одну для себя. Я был в этом уверен.

— Достань вторую копию!— приказал я тоном, от которого тот побледнел, а затем внезапно покраснел.

— А откуда вы знаете, что я сделал вторую копию?— на него было жалко смотреть. Я взял левой рукой его оттопыренное ухо, а правой легонько двинул под ребра. Парень повалился на колени, хватая ртом воздух.

— Живей, не заставляй меня прикончить тебя в этом сарае.

— Сейчас, мистер...

— Господин президент.

— Да, господин президент.— Он стал неловко подниматься и тут в проеме двери второй комнаты мелькнула тень. Рассматривать было некогда, в одно мгновенье стало ясно, что это компаньон этого заморыша и намерения у него самые решительные. Я сделал шаг в сторону успев краем глаза разглядеть у него в руках подобие шоферской монтировки, подпрыгнул, сделав в прыжке разворот, в пол­ном соответствии с классическими правилами каратэ, и двинул его ногой в живот как раз в тот момент, когда он пытался нанести мне удар в лицо. Я видимо перестарался, хотя других последствий от подобного приема ждать трудно: парень всхлипнул, будто у него в горле лопнула водопроводная труба и мешком повалился на пол. Рядом, звеня на кафельном полу, упала монтировка.

— Ну, крысенок, я жду кассету!

Фрэнки испуганно поднялся и достал из аппарата вторую кас­сету. Это он, конечно, ловко придумал, делать при необходимости вторую копию; мало ли кто к нему обращается и по какому поводу. Но меня не интересовала этическая сторона его действий, я хотел знать одно, не сделал ли он такой же трюк тогда, когда я обратился к нему в первый раз.

— А теперь скажи, Фрэнки, но учти, если соврешь, я клянусь, что эти твои слова станут последними в твоей жизни: куда ты девал копию, которую сотворил три дня назад? Ты помнишь, я заходил в понедельник.

— Помню, но тогда я не делал копии для себя.

— Врешь, сейчас ты догонишь своего компаньона!

— Нет, только не это. Я говорю вам правду. Я тогда не обратил на вас внимания, только потом заинтересовался.

— А сегодня, что ты увидел во мне сегодня?

— Мне показалось, что вам это нужно для каких-то определен­ных тайных целей. Может, шантажировать женщину. В таких слу­чаях мы обязательно делаем копию для себя, чтобы потом шан­тажировать обоих.

— А откуда вы узнаете, кто к вам приходил?

— У нас хорошо поставлена разведка.

— А это кто?— я показал на второго парня, все еще лежавшего на полу; жизнь с трудом входила в это нелепо лежащее тело.