По лбу у нее градом катился пот, ломило плечи.
«И это я только иду, это я не сражаюсь и не стреляю», – подумала принцесса и постаралась ускориться, скользя ногами по глине.
«Ну хоть погода хорошая, – подумала принцесса. – Только мне сейчас дождя, снега, града и урагана не хватало».
Эта мысль ее приободрила.
Что-то пищало возле уха Кроки. Он открыл глаза и посмотрел влево. По камере летал еж.
– Вставай, амфибия огромная, – сказал он, – я попытаюсь с тебя намордник снять, и строгач.
– Не могу я встать, у меня лапы связаны цепью, – произнес Кроки.
Маленький суетящийся еж не производил впечатления существа, которое могло реально помочь. Впрочем, колючая малявка вела себя уверенно.
– В настоящей жизни я слесарь-сантехник, – пояснил ежик. – Мне сорок пять, и у меня трое детей.
Иглокожее нырнуло под ошейник, нашло собачку замка и попыталось ее открыть.
– Мало я каши ел, видимо, – сказал он минуту спустя.
Еж Сантехник сделал вираж и попытался развязать цепи, которыми были связаны лапы Кроки.
– Что-то никак, – вздохнул он. – У меня опытные и чувствительные лапки, но тут нужно большое усилие и значительная масса. А я всего сто тридцать граммов вешу.
– Попытайся еще раз, – попросил крокодил, – они скоро придут сюда. Зомби.
Ежик вцепился в собачку замка и принялся толкать и пихать, упираясь лапками. Он пукнул, смутился, но быстро восстановил привычную самоуверенность.
– Кстати, – сказал Кроки, краем глаза наблюдая за ежом, который ковырялся в цепях, пытаясь освободить крокодила, – тут в соседней камере в кадке стоит самопишущее дерево. Его посадили в темницу, потому что оно писало на листьях пасквили на зомби. Его, по-моему, давно не поливали, оно скоро может отдать концы… то есть корни.
– Бедняжка, – взвыл ежик. – Как они могли! Несчастное бессловесное травянистое, безобидный графоман!
И ежик, тоненько рыча от возмущения, удвоил усилия.
– Может, чем-то смазать? – предложил крокодил. – Замок?
– Чем? – смутился еж. – Тут ничего подходящего нет.
Через минуту сверху послышалось негромкое журчание, после чего еж снова уперся лапками в собачку. Он раскачивал ее по чуть-чуть вперед и назад, и казалось, что замочек постепенно поддается. По полу потянуло розмарином. Крокодил втянул носом воздух.
– Идут, – понял Кроки. – Ежик, давай! Напрягись!
Еж выдавил из себя двести процентов усилий. Замок щелкнул, намордник упал, Кроки распахнул страшную пасть. В мгновение ока он сорвал зубами цепи с ног, но убежать не успел, коридор заполнился злыми, нервными, разочарованными и агрессивными зомби.
– Лети, – велел Кроки ежу, – ты еще успеешь.
– Как же, – замотало головой иглокожее, – тут же рядом в камере самопишущее дерево, ты сам сказал!
– Тогда оставайся, – кивнул крокодил. – Будем держать оборону.
Ежик ощетинился всеми своими кислотными иглами.
– Меня зовут Сергей Пасько, – сказал мужчина, сидя перед следователем. – И я хотел бы кое о чем сообщить.
Следователь рассеянно кивнул.
– Слушаю, – произнес он.
– Это по поводу убийства тамады Нинель Петровны Чудниковой, произошедшего на свадьбе.
– Пока мы считаем этот случай самоубийством, – взглянул на него следователь. – Кто вам сказал, что смерть тамады была криминальной?
– Я свидетель, – ответил Пасько, – что ее смерть наступила неспроста.
Следователь поднял голову и посмотрел на посетителя внимательно.
«Это жжжжжжжж неспроста», – вспомнил он слова Винни-Пуха.
– Никак не мог найти время приехать к вам, – сказал мужчина, – я был на той свадьбе, где все случилось. И кое-что видел.
– Да-да, – подбодрил посетителя следователь, – рассказывайте.
– Среди гостей была девушка с длинной косой. Почти до колен, – произнес Пасько. – Девушка пришла буквально на несколько минут и снова исчезла. Но я видел, как она наклоняется на чашками с кофе. И особенно над той чашкой с помадой на краю, которая принадлежала тамаде. Знаете, все кофейные чашки похожи одна на другую. Но эта была особенной. За счет полоски алой помады.
– И вы видели, как девушка с косой наклонилась над чашками?
– Да, – кивнул мужчина. – В это время все смотрели на невесту и ее юного друга, которые вдруг заявили, что любят друг друга и что свадьбы не будет. Никто не смотрел на девушку с косой. Она быстро исчезла. Кажется, ее вообще никто не заметил, кроме меня. А я… я на косу засмотрелся. Поэтому и не сводил с нее глаз.
– Напишете показания? – спросил следователь. – Это очень важно.
Мужчина посмотрел на часы, нахмурился, но потом кивнул.
Катя и Миша шли по утренней улице. Было совсем рано, едва начало светать. Тянуло зябким холодком.
– Я держу оборону, – сказал Кроки, – никого не пускаю в камеру. Там стены крепкие. Кусаюсь. А еж иглами плюется. Забавный человек, ему сорок пять, трое детей, слесарь-сантехник. И туда же, рубится ночами напролет. Ежиком.
Катя улыбнулась.
– Я иду по лесу, еще не дошла, – сообщила она. – Оружие тащу, огнемет и BFG.
– Жуть какая, – покачал головой Миша, – они же тяжелые, как два мешка кирпичей.
– Угу, – кивнула Катя, – поэтому и иду медленно.
– Спасибо, – поблагодарил Миша, обнимая ее за талию и прижимая к себе, – ты просто… просто идеальная будущая жена декабриста.
– Просто мы же давным-давно вместе, – сказала Катя. – Пусть в реальном мире-то недолго, зато в виртуальном давно сработались. Хотелось бы, конечно, донесение доставить. Чтобы все усилия не зря. Четырнадцать, шестьдесят пять, двадцать один, девяноста два, девять; двадцать три, шестнадцать, девяносто три, тридцать шесть, тридцать один; тридцать три, семнадцать, шестьдесят два, ноль один.
– Шифр, – сказал Миша. – Только почему числа разделены на три группы?
– Наверное, это три слова, – произнесла Катя. – Я думаю, что это что-то очень важное. Например, цифры могут идти парами и это шифровка по книге – сначала номер страницы, потом номер буквы. Адресат получает книгу, раскрывает ее и выписывает буквы.
– И что за книга? – спросил Миша. – Руководство пользователя по нашей игре?
– Трудно сказать. Может, какой-нибудь фантастический роман? «Пересадочная станция» Клиффорда Саймака?
– Хочется понять, что, – сказал Миша. – Придем домой, попытаюсь расшифровать.
– Попытайся, – улыбнулась Катя. – Мне тоже интересно.
Елена Варфоломеевна ходила туда-сюда по кабинету. Следователь сидел в кресле и не отрываясь смотрел на ее пышную грудь, которая слегка подрагивала при ходьбе.
– Я больше доверяю собственным глазам и ощущениям, чем фактам, – сказала няня. – Маша не врет, она искренняя девушка. Она рыдала, когда узнала об убийстве Федора Чудникова, она была потрясена. Такое невозможно сымитировать, я очень чувствительна к искренности эмоций. А то, что она была брачной аферисткой, так это было десять лет назад. Люди меняются. Кроме того, мошенничество – это одно, а убийство – совсем другое!
– Не скажи, – не согласился следователь, – если человек склонен к правонарушениям, значит, в душе он готов преступить закон хоть в большом, хоть в малом.
– Мы все не идеальны, – произнесла Елена Варфоломеевна, – в малом-то многие преступают. Взятки дают, бросают бумажки мимо урны.
– У меня даже никогда замужних любовниц не было. И бумажки я бросаю только в урну, – сказал следователь, и взгляд его заледенел.
– Знаю, что вы правильный парень, да, – улыбнулась Елена Варфоломеевна.
– А Маша Кукевич склонна к правонарушениям, – менторским тоном проговорил следователь. – Пусть она была влюблена в Чудникова, это ничего не меняет. При появлении проблем у нее появлялось искушение решать их незаконным путем. – Ты пойми, факты – упрямая вещь. Сначала муж покойной Чудниковой обвинял Машу в убийстве жены, а ведь он знает ее лучше всех нас. Тем не менее он ее обвинял, значит, мог предположить, что она – убийца, по его мнению, это не противоречило ее структуре личности. Потом у нас появляется свидетель, который был на свадьбе и видел там девушку с длинной косой, которая что-то подливала в кофе. Далее! В холодильнике у Маши мы нашли разлитый цианистый водород, видимо, она в спешке пыталась уничтожить улики, пролила склянку, сами склянки вынесла на помойку в четыре утра, при этом ее видели подъездные старушки. Позже в квартире Чудниковых в супе был обнаружен яд. А ведь бдительные бабушки видели, как Маша Кукевич ночью бегала к Федору, то есть возможность отравить суп у нее была. Подумай, кто-то другой мог прийти в квартиру Федора Чудникова и залезть в его холодильник с целью отравить суп? Что-то я сомневаюсь. А вот любовница, разумеется, могла сделать это без проблем. Ну и конечно тот факт, что Маша была раньше брачной аферисткой, совсем лишает ее доверия.
– Меня все это и беспокоит, – сказала Елена Варфоломеевна и присела на краешек стола рядом со следователем. – Слишком много улик! Такое впечатление, что кому-то очень надо свалить вину на Машу.
