Он покачал головой.
– В отель нельзя. Ни в коем случае. Там меня быстро засекут. Только в частном секторе. У меня есть кое-какие объявления от местных арендаторов жилья. Вот и буду звонить по ним. Авось наткнусь на что-нибудь подходящее. Все равно долго это не продлится. Виза дана на два месяца, и ее срок когда-нибудь кончится.
Его рука теперь лежала у меня на плече.
– Как ты думаешь, – тихо сказал Дымчатый, – мы прорвемся?
У меня сжалось сердце. Никогда он не говорил таким тоном – он всегда был так уверен в себе, так самонадеян, и тут… это тихое, неуверенное: «Мы прорвемся?»
– Да, не сомневайся, – ответила я твердым голосом. – Даже не сомневайся. – И сжала его руку.
Он положил вторую руку на руль и прибавил скорость.
– Кажется, нам придется подтвердить твою уверенность на деле, потому что сзади за нами едут две машины.
Я быстро обернулась. Действительно, на приличном расстоянии от нас неслись две машины – два джипа. Черный и белый. Быстро, бесшумно, как гончие, которые взяли след.
– Ты думаешь, это за нами?
Я ужасно хотела услышать от Дымчатого слова вроде «малыш, это тебе показалось» или «ты что, чокнулась», но муж только сосредоточенно кивнул и беззвучно выругался.
– Надо отрываться.
– Ясное дело. Вопрос – как?
– Газани.
– Особо не газанешь. Иначе в тюрьму упекут, если засекут. Это тебе не родные просторы со взяточниками-гаишниками. Сунул и отмазался. Это все-таки другая страна.
– Дай карту.
– Зачем?
– У тебя есть карта?
– Где-то была.
Здесь я вспомнила, что карта есть у меня в сумочке. Немного порывшись, я нашла ее, сложенную вчетверо, и развернула.
– Мы находимся здесь? – ткнула я пальцем в дорогу между Дубаем и Шарджей.
– Похоже на то.
– А здесь – пустыня. Справа и слева, – говорила я вслух. – Барханы.
– Угу. Американские горки.
– Дай я сяду за руль.
– Чего?
– Дай я сяду за руль, – прокричала я уже громче. – Дымчатый!
Он отрицательно качнул головой.
– Не надо. Я сам.
Я обернулась. Расстояние между нами стремительно сокращалось.
– Дымчатый, – тихо сказала я, – здесь уже не до понтов и не до мужского лихачества. Как я понимаю, это вопрос жизни и смерти. Я езжу на джипе лучше. Джип – моя машина. И вообще я вожу не хуже тебя, Дымчатый! – я уже плакала от бессилия. Слезы ярости текли по моим щекам.
– Не реви! – бросил он. – Пересаживайся.
На ходу, мгновенно мы поменялись местами.
– Вот так-то лучше, – пробормотала я и нажала на педаль.
– Инка, не глупи!
– А я всегда была глупой и неразумной, – улыбнулась я, поворачиваясь к мужу. – К тому же плохо воспитанной.
Посмотрев в верхнее зеркальце, я увидела, что машины уже почти рядом, и резко вывернула руль вправо. Мы въехали на мягкую песчаную поверхность.
– Инка! – охнул Володя. – Ты что? Это пески. Барханы. Мы увязнем здесь.
– Не боись, – повернулась я к нему. – Я знаю, что делаю.
Я вспомнила, как гонял по барханам Ахмад, и резко вывернула руль. Мы въехали на горку. И начались наши сумасшедшие скачки по пустыне.
Машины не отставали от нас. Но я была бесшабашней, смелей, отчаянней. Внезапно я услышала странный глухой звук, и на меня посыпался легкий дождь осколков.
– Стреляют, – стиснув зубы, сказал муж. – Стреляют, сволочи.
– У тебя есть пистолет?
– Есть.
– Как ты его провез?
– Ты что? Купил здесь у одного барыги. Тайком. Знакомые свели.
– Ну, так стреляй!
– Попробую.
Я приспустила стекло. Дымчатый высунул руку и прицелился.
– Высовывайся осторожней, – предупредила я.
– Знаю. Не учи, – огрызнулся он.
Нервы у нас были на пределе, и я это хорошо понимала.
Муж выстрелил.
– Попал?
– Кажется, нет.
Нас сильно тряхануло. Мы въехали на очередной бархан.
– Трудно целиться, когда так трясет.
– Это не на охоту в Подмосковье ездить, – поддела я его самым невинным тоном.
– Что ты хочешь сказать?
– Ничего. Просто, что здесь труднее.
– А ты сомневаешься? Взяла бы и попробовала сама.
– Придется.
Раздался второй выстрел, и я пригнулась: пуля просвистела над моей головой. Черный джип был совсем близко, и я видела мужскую руку с пистолетом, которая целилась в нас. Я рванула руль влево, и Дымчатый чуть не свалился мне на колени.
– Целится?
– Нас скоро здесь подстрелят, как куропаток в чистом поле. Если вторая машина подтянется – нам крышка.
Водитель белого джипа хуже водил в песках, и машина отстала от нас метров на тридцать.
– Начнут стрелять с двух сторон – наше дело швах.
– Утешила!
– Констатировала факт.
– И что ты предлагаешь?
Я поглядела на мужа.
– Как что? Отстреливаться. Меняемся опять.
– Ты будешь стрелять? – недоверчиво переспросил Дымчатый.
– А что?
– А ты умеешь?
– Стреляла в тире. Ты что, не помнишь, как мы дурачились в Севастополе?
– Ну когда это было? Ты еще вспомни времена царя Гороха!
– Я не закончила… – прокричала я. – В Москве я продолжила свой ликбез по стрельбе и иногда ходила в тир. Просто так. Вспомнить старые добрые времена.
– А почему я ничего об этом не знал?
– А ты не интересовался моей жизнью, Дымчатый. Я тебе уже об этом говорила.
– Прости.
– Что?
– Прости. Я говорю – прости меня.
– Принято.
Черный джип медленно, но верно сокращал расстояние. Две пули прошили салон машины почти одновременно. Дымчатый охнул и выронил пистолет на пол.
– Ты чего?
Володя прижимал руку к плечу и морщился.
– В тебя попали?
– Не попали, а задели. По касательной. Ничего страшного. Только не поднимай панику.
– Ты мне мозги пудришь, Дымчатый, – рассердилась я. – Смотри, у тебя кровь выступила. Как же ты машину поведешь в таком состоянии?
– Все нормально. Меняемся?
Я кивнула.
Мы снова поменялись местами. Теперь мои руки были свободны. Я слегка размяла пальцы – от вождения они немного затекли. Я нагнулась и подняла с пола пистолет.
– Как ты? Нормально?
– О’кей, – кивнул Дымчатый. – Береги патроны. Их там немного…
Я высунулась в окно. Пуля просвистела над левым ухом.
– Ну… – я стиснула зубы. – Держись.
Эти слова я сказала себе, потому что, приоткрыв дверцу машины, я легла на пол и засунула ноги под сиденье.
– Не вывались! – крикнул Дымчатый.
Обе машины постепенно сжимали нас в кольцо. Я видела мужчину, который целился в Дымчатого, его горбоносый профиль и черные кудрявые волосы. Я быстро метнула взгляд на мужа: он собирался вывернуть руль вправо. У меня оставалось несколько секунд, чтобы выстрелить, иначе нас крутанет на месте и пуля пройдет мимо.
Я выстрелила, почти не целясь.
Пуля вонзилась ровнехонько в грудь горбоносому киллеру, и я услышала приглушенный крик.
– Попала.
– Куда?
– В грудь. Наверное, насмерть.
– Шутишь?
– Ничуть. Поворачивай влево. Приближается второй джипара.
Я захлопнула дверцу машины и перелезла на заднее сиденье, оттуда целиться было удобней.
– Боюсь, нам от них не оторваться, – мрачно сказал Дымчатый.
Я взяла на мушку водителя черного джипа и прицелилась. Наша машина дернулась, и пуля попала водителю в руку. Джип завертелся на месте и забуксовал.
– Еще один вышел из строя, – констатировала я.
– Сейчас из строя выйдем мы.
И как бы в подтверждение его слов наш джип, взвизгнув, остановился.
– Ты сошел с ума!
– Увы! Машина решила устроить западло.
– Дымчатый, но это же…
Он пожал плечами.
– Пригнись. Кажется, сюда идут.
В темноте были видны силуэты двух людей, уверенно шагавших к нам.
– Может, они хотят поговорить с нами? – спросила я.
– Ага, – ухмыльнулся муж. – А раньше они молчали?
– Дурацкая ситуация. Выходить или сидеть здесь?
– Пока остаемся на месте.
– Как бы не остаться на месте навсегда, – мрачно пошутила я.
– Прекрати! – рассердился Дымчатый.
– Не буду, не буду.
Двое подошли на близкое расстояние, и один из них что-то крикнул, выбросив вперед руку.
– Я не понимаю, что он говорит. Кажется, на английском?
– На русском с дагестанским акцентом. Я выйду.
– Дымчатый, – вцепилась я в него, – ты соображаешь, что делаешь? Ты один против них. Да они тебя подстрелят, не сходя с места.
– Они хотят переговорить. Понимаешь, у них есть какое-то предложение ко мне. Я должен использовать этот шанс.
– Я не верю им.
– Брось эти бабские страхи, Инка!
Но мне было не по себе. Я не верила никому, а тем более этим людям – я сидела, сцепив руки на коленях. Пистолет лежал рядом.
Дымчатый подошел к тем двоим и остановился на расстоянии вытянутой руки. Я распахнула дверцу машины и напряглась. Я сидела и всматривалась в темноту, как кошка в западне, ничем себя не обнаруживая.
До меня долетали обрывки разговоров.
Дымчатый отчаянно жестикулировал, пытаясь в чем-то убедить своих собеседников. Они отрицательно качали головами и все время повторяли слово «документы». Они наседали на Дымчатого, а он пытался убедить их, что никаких бумаг у него нет. Я сидела и напряженно смотрела, ни на секунду не выпуская никого из поля своего зрения.
