— Вот теперь верю, что ты не врешь про маму и приемных папаш, — усмехается Люська. — Только от них можно матерных словечек нахвататься в таком количестве. Но не переживай: зрители тебя пожалеют.
Как ни странно, она права: история Виолетты имеет успех. Ей надо было пораньше рассказать о своем несчастном детстве. Зрителям надоело любить положительных персонажей. Из всех любовей на свете эта — самая скучная. Козни злодеев — двигатель сюжета. Без них вообще нечего было бы смотреть. Со временем зритель это начинает понимать и проникается к злодею симпатией. А если тот еще и злодей поневоле…
сайт «www. «igranavylet.ru»
Виолетта имеет успех у телезрителей и на сайте и в понедельник, и во вторник. А она об этом даже не подозревает. Виолетта крутится теперь возле Кучеренко. Яков Савельевич согласился писать интерьер. Во вторник утром он со своим мольбертом, красками перебирается в комнату к Виолетте. Серафима Евгеньевна просто в панике, она начинает терять присутствие духа и выдержку. Теперь выражение лица актрисы несчастно.
Жалуется актриса преимущественно Зосе, видимо не считая ее конкуренткой. Но Ирисову, похоже, и рейтинг перестал интересовать.
— Я полюбила, — шепчет она.
— Но вы же его совсем не знаете! — удивляется Зося.
— Ах, деточка! Разве надо прежде узнать человека, а потом его полюбить? Увы! Это не поддается ни разуму, ни воле.
— Но Яков Савельевич и вы…
— Что я?
— По-моему, у вас должно быть много поклонников.
— В прошлом, — грустно улыбается Ирисова. — Это все в прошлом. И весьма далеком.
— А почему вы не вышли замуж? — спрашивает Зося. Потом извиняется: — Простите, это не слишком бестактный вопрос?
— Зосенька, вы чудо! — Как же близко у Ирисовой слезы! — И я, право, не понимаю вашей склонности к… Ну, в общем, вы меня поняли.
— Я такая, — упрямо говорит Зося. — Почему надо скрывать?
— Но, деточка… Как же это вообще может быть?
— Вам рассказать?
Зрители наверняка в этот момент замирают у экранов.
— Нет-нет! — в ужасе шепчет Ирисова.
Наверняка всеобщий вздох разочарования.
— В интиме должна быть тайна.
— Чего же вы сюда пришли? — удивляется Зося. — Разве вас не предупреждали?
— Ах, мне намекали, что между мной и кем-то из участников может разгореться роман, и не надо при этом скрывать своих чувств, напротив, идти навстречу…
— И вы собираетесь?
— Что?
— Идти навстречу?
— Деточка!
— Признайтесь в своих чувствах Якову Савельевичу, — настаивает Зося. — Вот увидите, что вам будет легче.
— Ах!
— Ведь если он переспит с Виолеттой…
— Что?!
— Это «Игра на вылет». Здесь есть определенные правила. Вспомните рассказ Артема Арсеньевича о самой первой «Игре» в реальном времени. Кажется, она называлась «Лицезрение любви»? Так? А несогласных с правилами рабов забивают камнями.
— Артем… Он— в ужасе шепчет Серафима Евгеньевна.
— Он всего лишь не захотел переспать с Виолеттой. Бедный инженер Суворов!
— Вы думаете, что… — Ирисова оглядывается.
— Тише! — Зося прикладывает палец к губам. — Я кое о чем догадалась.
Несколько минут они обе молчат. Потом Зося спрашивает Ирисову:
— Хотите, я сама поговорю с Яковом Савельевичем?
— Это же так неловко! Женщина должна терпеливо ждать, когда мужчина сам пойдет ейнавстречу.
— Ну а как же Татьяна Ларина? Вы же сами мне рассказывали, как читали на вступительных экзаменах ее письмо к Онегину.
— Ах, это, конечно, чудо! Эти дивные, волшебные слова… «Вся жизнь моя была залогом свиданья верного с тобой…» Но я так стара, Зосенька. Разве к лицу мне чувства юной девы? Нет, я уже, увы, старуха.
— Какая же вы старуха? — искренне удивляется Зося.
— Вы, деточка, и в самом деле так считаете?
Они разговаривают очень негромко, и Люська, появившаяся в гостиной, весело спрашивает:
— О чем секретничаете?
— Ай! — вздрагивает Серафима Евгеньевна.
Зося же видит в Людмиле союзника:
— Хотим избавить Якова Савельевича от Виолетты. Где она, кстати?
— Как где? — невинно округляет глаза Апельсинчик. — В интерьере, который пишет наш уважаемый Кучеренко.
— Вот видите! Видите! — Ирисова в отчаянии.
— А наша Серафима Евгеньевна испытывает к Якову Савельевичу настоящее серьезное чувство, — говорит Зося. — Она влюбилась в Кучеренко.
— Да ну? Вы это серьезно?
— Я старуха, старуха! — отчаянно говорит Ирисова. — Я же говорила! Говорила, что все это смешно!
— Да прям! Все равно надо выдергивать нашего Кучеренко из пасти этой акулы. Как бы сделать так, чтобы эта стервочка отсюда убралась? А? — Люська задумчива. — Кстати, женщины, яду ни у кого нет?
— Проще ее с лестницы скинуть, — усмехается Зося. Не такая уж она, оказывается, добрая и безобидная.
— С лестницы? Кстати, мысль. Сломала бы она руку. Или ногу.
— Лучше шею.
— Девочки, девочки!
— Они уже два часа там сидят! — напоминает Ирисовой Зося.
— О-о-о!
— Не понимаю. — Люська в растерянности.
— Чего? — хором спрашивают Ирисова и Зося.
— Почему она взялась за Кучеренко? Программист и моложе и интереснее.
— Он Виолетту на дух не выносит, — уверенно говорит Зося. — И вообще, Леше нравится другая женщина.
Люба замерла у экрана телевизора. Вторник, вечер. Она пришла с работы усталая, ноги промокли. И вот этот невинный треп женщины привел наконец и к обсуждению чувств Алексея Градова.
— Женщина? Кто? — спрашивает Ирисова.
— Здесь? — Это Люська.
— Нет, — отрицательно качает головой Зося. — Не здесь. На воле.
— А… — Люська слегка разочарована. Какая женщина не прочь иметь поклонника, хоть тайного, хоть явного? — Кстати, а где сейчас наш программист?
— В спортзале, — невинно говорит Зося.
— Где?!
— В спортзале. Решил тоже поработать на тренажерах.
— Ни к чему хорошему это не приводит, — печально замечает Ирисова.
В этот момент под руку с Кучеренко появляется Виолетта в пролете второго этажа:
— Ау! Тетки! А это мы!
Она цепляется за рукав Кучеренкиного свитера и нащупывает ногой ступеньку. На высоких каблуках спускаться по такой крутой лестнице неудобно, но для Виолетты главное не удобство, а красота. Ее ножки в шелковых чулочках и туфельках на высоких каблучках смотрятся бесподобно.
— Яков Савельевич, держите меня крепче!
— А лучше подтолкните, — громко советует Люська.
— Я знаю, что вы все меня ненавидите. А я вот все равно здесь. И получу два миллиона.
С помощью Кучеренко блондинка спускается наконец в гостиную.
— Не повторяйся. Это уже скучно, — замечает Зося.
— Ну, расскажи тогда что-нибудь веселенькое, — усмехается Виолетта. — Про розовую любовь. Интересно, ты к мужчинам отвращение испытываешь или они тебе безразличны? А ко мне что испытываешь? Я же красивая девушка! Ой, надо же! Как-то и не подумала! Все по мужикам промышляю, а можно и…
— Да замолчишь ты наконец! — не выдерживает Люська.
— А что? — невинно смотрит на нее Виолетта. — Я любви хочу. Зося, давай с тобой выпьем. На брудершафт, с поцелуем. Как знать, может, тебе понравится?
Кучеренко в который уже раз болезненно облизывает губы.
— Яков Савельевич, принесите нам вина, — командует Виолетта.
Тот послушно идет к бару, приносит бутылку. Виолетта улыбается;
— А сами? Опять не присоединитесь?
— Нет. Не хочу. — Кучеренко отрицательно качает головой.
— Нет, Яша, у тебя определенно есть какая-то тайна. — Виолетта плюхается на диван, отпивает глоток из бокала и явно передразнивает пожилую актрису: — Ах, какая прелесть!
Ирисова и без того в шоке. От Виолетты и ее интимного «Яша». Просит Кучеренко:
— Будьте любезны, Яков Савельевич, и мне налейте вина.
Когда Кучеренко приносит бокал, Серафима Евгеньевна чуть придерживает его за рукав:
— И присядьте, пожалуйста, рядом.
— Нет, сюда, — хлопает ладошкой по дивану рядом с собой Виолетта.
Кучеренко замирает в нерешительности.
— Ну что? Так и будем стоять? — атакует блондинка. — Да! Подумать только! Наш старичок в нерешительности!
— На вашем месте, — не выдерживает Люська, — на вашем месте, Яков Савельевич, я бы осадила эту нахалку. Садитесь к Серафиме Евгеньевне и забудьте свой последний писаный маслом интерьер. Выставите картину за дверь вместе с этой юной нахалкой.
— Поздно, — игривым голосом говорит Виолетта, — мы уже стали с Яшей так близки!
Ирисова громко ахает, Кучеренко бормочет:
— Что ты такое плетешь?
— В смысле духовно, — громко хохочет Виолетта. Потом поднимает бокал: — Ну, за здоровье! И за наше семейное счастье!
