– Этого молодого человека, я к сожалению, не видела, но глядя на вас… – я сделала длинную выразительную паузу. – Можно предположить, что это у него проблемы со вкусом.
– Спасибо, – розовые пятна на ее щеках стали алыми. – Что вы еще хотели спросить?
– Еще я хотела спросить про вчерашний день. Расскажите, пожалуйста, чем вы занимались?
– Вчера? – удивилась она. – А разве вчера что-нибудь произошло? Впрочем, ладно, мне не трудно. Вчера я тоже к девяти пришла на работу – я живу недалеко, поэтому всегда вовремя прихожу, не опаздываю. До одиннадцати, снова сидела здесь. Понимаете, это самое творческое время, самое продуктивное. Потом Зинаида Григорьевна позвала меня пить кофе. Все начальство было на месте, поэтому мы не задержались, ну, может, на пять минут только. Около половины двенадцатого меня вызвал Петр Кириллович – хотел одну куколку, пупсика-голыша, обсудить. Понимаете, куколка очень хорошая, но за последний год стала хуже продаваться. Вот Петр Кириллович и поручил мне подготовить план работ по ее спасению.
– Спасти рядового пупсика, – усмехнулась я. – И что же вы предложили?
– Обычный набор мероприятий, – пожала она плечами. – Немного поработать над лицом – челочку на лоб спустить, сменить глазки с черных, на ярко-голубые, пухлости на щечки добавить. И, конечно, хватит этого пупсика голеньким держать.
– Одеть голыша? Пеленки-распашонки-ползунки?
– Не только. Можно еще дополнительные комплекты предлагать – ванночку, бутылочку, кроватку.
– А, понимаю, – оживилась я. – Еще погремушек можно наделать, таких, знаете, крохотных!
– Таких нельзя, – покачала головой Наташа. – Пупсик предназначен для маленьких детей, значит, все предметы меньше трех сантиметров, под запретом. Запихает ребенок такую погремушку в нос или в ухо, что тогда делать?
– Об этом я не подумала, – призналась я. И получила в ответ снисходительный взгляд специалиста, разговаривающего с дилетантом.
– Я, когда начинала работать, тоже о таких мелочах постоянно забывала, Петр Кириллович долго меня школил. Зато теперь, весь список запретов, на автомате. Я над ними даже не задумываюсь.
Вот как? Черников, несмотря на то, что является владельцем «Игрушечной страны», не гнушается «школить» начинающего дизайнера? Совсем, как Сан Сергеич меня? Что ж, дай бог Петру Кирилловича здоровья, а его фирме – всяческого процветания. Именно такие бизнесмены нужны стране.
– С Петром Кирилловичем мы сидели довольно долго, даже обед захватили немножко. Он посмотрел мои рисунки, ванночку и бутылочку одобрил, а над кроваткой и личиком велел еще поработать. Потом обед. После обеда я сидела у себя, кроватку доделывала. А в четыре часа, когда мы снова кофе пили, вы пришли.
– Это я помню. А кстати, куда вы так срочно убежали? Словно вспомнили про какое-то важное дело?
– Так про кроватку же и вспомнила! Петр Кириллович велел показать ее не позже пяти, а у меня там не все было прорисовано. Вот я и побежала заканчивать. Нормально, и дорисовала, и Петру Кирилловичу показала. Он одобрил, так что, следующий выпуск голышей пойдет уже с кроватками в комплекте.
– Рада за голышей, – пробормотала я. – А чем вы занимались потом?
– Рабочий день закончился, и я пошла домой.
– То есть, в течение дня, вы из здания не выходили?
– Нет, зачем? Я вообще, редко выхожу.
– А звонил вам кто-нибудь?
– В течение дня? Звонили, конечно, – Маша покосилась на раскрытый блокнот, в котором я делала пометки. – Сказать, кто?
– Было бы желательно.
– Утром никто не звонил, а ближе к обеду – мама, она всегда мне звонит около двенадцати. Но я, как раз была у Петра Кирилловича, поэтому не стала с ней разговаривать. Перезвонила ей сама, уже в перерыв.
– Вы живете отдельно от родителей? – я постаралась спросить это нейтрально, чтобы зависть не была слишком заметна. Я очень люблю маму с папой, и даже Маринку, несмотря на все наши ссоры, тоже, по большому счету, люблю! Но, наверное, день, когда у меня появится собственная квартира… ладно, пусть не квартира, пусть комнатка, комнатушечка самая крохотная – этот день станет самым счастливым днем моей жизни. Родственники, даже самые любимые и любящие, при ежедневном личном общении, очень утомляют.
– Нет, мы все вместе, – грустно ответила Маша. – Мама, бабушка, мамина родная сестра, ее дочь и ее дочь, моя племянница, то есть. И я.
Ничего себе! Шесть человек семейка и все женщины!
– А квартира у вас какая? – ошарашено спросила я.
– Трехкомнатная, – девушка обреченно вздохнула. – Ничего, мы умещаемся.
Да, похоже, это Маше впору позавидовать моей роскошной жизни. Хотя, у нас тоже по два человека на комнату приходится. Сложный это вопрос, квартирный.
Я на мгновение зажмурилась, чтобы собраться с мыслями и вернулась к основной теме:
– Хорошо, с мамой я поняла. Еще кто-нибудь звонил?
– Один заказчик. Он из новых олигархов, хочет своей дочке эксклюзивную игрушку заказать. Пантеру, но такую, какой еще ни у кого не было. А с цветом никак не определится.
– Не поняла, – снова отвлеклась я, – какие тут могут быть проблемы. Пантера черная.
– Он черную не хочет, говорит, что это мрачно и заронит в формирующуюся нежную душу зерно пессимизма, – равнодушно ответила Наташа. Заказная пантера явно волновала ее гораздо меньше, чем ванночка для голыша.
– Гм. А сколько лет доченьке? – уточнила я.
– Три месяца.
– Ох. – Я поняла, что разговор опять вильнул в сторону. Что со мной сегодня происходит, почему я все время отвлекаюсь? Или это Маша так хитро ведет беседу, все время перескакивая с важных для меня вопросов, на обсуждение игрушек? Я нахмурилась.
– Ладно, заказчик к делу не относится. Рассказывайте дальше.
– Что рассказывать? – не поняла она. – Рабочий день закончился и я пошла домой. Про вечер, что ли, рассказывать?
– А чем вечер хуже дня?
– Не знаю, – она пожала плечами. – В смысле, ничем не хуже, просто я не понимаю. Петра Кирилловича ограбили позавчера утром, при чем здесь вчерашний вечер?
– Давайте я скажу так: вчера произошли некоторые события, которые, возможно, связаны с ограблением. Поэтому нас интересует и вчерашний вечер тоже.
– Но я, действительно, не знаю, что рассказывать. Пришла домой поужинала, с бабушкой поговорила, с мамой. С племянницей поиграла… Кстати, ей мой енот тоже нравится.
– А из дома вы куда-нибудь выходили? Или, может, вам звонил кто-нибудь?
– Нет, не выходила, и не звонил никто. Понимаете, Рита, – Машины щеки снова порозовели, – вам, конечно, трудно в это поверить, но то, что называют личной жизнью, у меня отсутствует. Я ни с кем не встречаюсь, и мне никто не звонит домой, разве что, по работе. У вас таких проблем нет, поэтому вы вряд ли поймете… я бы и рада встречаться с парнями, но как-то все не получается. Не слишком высоко я котируюсь, – она вымучено улыбнулась. – Да и где встречаться? По улицам бродить – возраст не тот, на кафе-рестораны – никаких денег не хватит, а домой… обстановка не способствует.
Я слушала, глядя на Машу во все глаза. Это я-то не поверю? Я не пойму? Это у меня нет таких проблем? Можно подумать, мне, кроме Тамарки, кто-нибудь звонит, да и та, все реже. А парни? Я, что ли у них котируюсь? Ага, то-то Витька Кириллов больше месяца глаз не кажет! И насчет домашней обстановки – у меня, конечно, получше, не будем кривить душой, старые бабушки и малолетние дети, по крайней мере, отсутствуют, но честное слово, мне и мамы с Маринкой хватает, выше крыши! Я уже открыла рот, чтобы объяснить Маше, что она встретила товарища по несчастью, можно сказать, родственную душу, но тут же закрыла его. И посмотрела на девушку с подозрением. Опять? Опять соскальзываем на разговоры очень интересные, но не имеющие ни малейшего отношения к основной теме? Я кашлянула и строго спросила:
– А вчера кто-нибудь из сотрудников при вас разговаривал по телефону?
– Петру Кирилловичу жена звонила, когда я у него была, – Маша немного подумала и добавила: – Еще Варвара с кем-то по телефону разговаривала. Только не помню когда, до обеда, или после. Но разговор был неприятный, ее просто перекосило всю. А больше я никого с телефоном не видела. Я ведь, в основном, здесь сижу.
Дверь приоткрылась и в кабинет заглянула Зинаида Григорьевна.
– Маша, ты что обедать не идешь? А, Рита, вы тоже здесь! Здравствуйте! Присоединяйтесь к нам, у нас сегодня суп с фрикадельками.
– Нет, спасибо, – отказалась я, доставая телефон. – Ниночка, Сан Сергеич уже на месте?
– На месте. И не против с тобой пообщаться, – ответила Нина. – Если ты минут за десять свои дела свернешь, то Гошка может заехать, забрать тебя.
– Очень хорошо! Здесь все равно, перерыв начинается, пусть люди пообедают спокойно. А я пока к вам смотаюсь, – я убрала телефон и улыбнулась Зинаиде Григорьевне: – Надо съездить в офис, начальство хочет на меня посмотреть.
